Живописец теней - Карл-Йоганн Вальгрен

На амбале была белая футболка с надписью «No Fun» на груди.

– Слушая, Йонни, или как там тебя называют. Почему бы тебе не пойти в кухню и не сожрать бутерброд с сыром, пока мы закончим. Ты же сам знаешь: время – деньги. И передай девушке внизу, ее зовут Кайза, что я ее жду не позже чем через пять минут – мы от треугольника переходим к четырехугольнику. А потом поговорим. За кофе.

Он со стуком захлопнул дверь, пахнуло потом. Тут же загрохотала музыка.

Некоторые слова в некоторых смыслах довольно нелепы, подумал Иоаким, спустившись вниз. Бутерброд с сыром, к примеру… неисповедимыми путями он наводит на мысль о четырехугольнике…

В гостиной Кайза, положа ноги на подлокотник дивана и шевеля пальцами с синим педикюром, читала приложение к вечерней газете. Она с добродушной непосредственностью раздвинула ноги, давая Иоакиму возможность полюбоваться на идеально выбритую промежность. Он полюбовался и удивился, что не чувствует ни малейшего возбуждения. Это порно, решил он. Порно сделало меня невосприимчивым к реальному телу.

Все еще недоумевая по поводу собственного сексуального нейтралитета, он сел в кресло напротив и посмотрел на вытатуированного на одной из грудей скорпиона.

– Куда ты уставился? – спросила она.

– Никуда…

– То-то. Тебе небось и невдомек, какие трудности в нашей профессии. Всем до нас дело: тетки из социальных служб, политики, феминистки…

– Могу себе представить.

– Не думаю, чтобы ты мог себе что-то представить… Мне, например, нравится трахаться… но мне не должно это нравиться. По крайней мере, за плату. – Она отложила газету и строго посмотрела на Иоакима. – У некоторых типов ты не укладываешься в картину мира, если ты не жертва. Для таких законодателей порнозвезды обязаны быть жертвами.

– Законодателей?

– Не притворяйся! Ты же знаешь, о чем я говорю. Эти, кто провел закон о запрете на покупку сексуальных услуг… Эта самая Сегерстрём[86] и другие… Честно говоря, не понимаю, почему они заодно не запретили эротические фильмы. Это что, разве не одно и то же? Этот парень, Хамрелль, он же платит за то, что меня дерут перед камерой.

Иоаким машинально кивал, якобы одобряя ход ее мыслей, а на самом деле размышляя: как ему поскорее выставить этих людей из дома… как ему вообще заставить их одеться? Как замести все следы их пребывания до приезда сестры и начала операции «Уговоры»?..

– Так что не понимаю, почему бы не запретить и этот вид покупки секса… Разница только в том, что Хамрелль хотя и платит, но не ебет меня лично… Ханжество редкостное… Ты пойми, в каком-нибудь японском сверххудожественном фильме… или эти, в «Догме»… там они трахаются по-настоящему, недолго, правда, секунд десять, но по-настоящему, чтобы возбудить средний класс, – и никаких проблем. Или в искусстве… Что будет, если запретить порно в искусстве? Конфликт, понимаешь! Покупать секс – отвратительно. А покупать секс для фильмов «Догмы» – верх изящества.

– Может быть, не верх изящества, – вставил Иоаким, – но, как бы сказать… менее отвратительно.

– Или представь себе ситуацию… думаю, такое никогда не придет в голову этим псевдохристианским феминисткам, когда они пишут свои дурацкие законы. Представь, мужик… да скажем для простоты, ты сам… вот ты на Реерингсгатан в Стокгольме, в кармане у тебя тысяча спенн[87] и цифровая камера… И вот ты приглашаешь девушку в машину, привозишь домой и снимаешь всю эту тряхомудию. Я хочу сказать, что, если тебя за этим делом накроет полиция, ты всегда можешь сказать, что у тебя съемки. Ты даже можешь сказать, что снимаешь порно с собой самим в главной роли, а девушку нанял на работу. Или что это догма-фильм. И они ничего не могут сделать! – Женщина прикурила сигарету, затянулась и выпустила дым тонкой струйкой. – А знаешь, в чем тут дело?

– По правде сказать, нет.

– Так я тебе расскажу! Когда я работаю на Хамрелля, я не угрожаю трахнуть мужа этой самой Сегерстрём. Я продаю свое тело в определенных границах. Самое большее, что может себе позволить ее драгоценная половина, – включить в гостинице платное ТВ и дрочить, глядя на мою работу. А если я выйду на улицу, сразу стану уличной блядью. Блядь как блядь. И лох как лох…

Женщина по имени Кайза поднялась, сделала три шага по направлению к Иоакиму и указала на него сигаретой:

– Выгляжу я как жертва?

– Нет… не сказал бы.

– То-то и оно! Никакая я не гребаная жертва! Мне это нравится! Это мое дело… и это куда лучше, чем, скажем, ухаживать за хрониками. Мне больше нравится прыгать в койке, чем подтирать кому-то жопу и выносить утки. И получать за свою работу в десять раз больше. Но нашим фарисеям это и в башку не приходит! Это, видишь ли, не укладывается в их мировоззрение. Ясное дело, если поискать, можно найти несчастненьких, и жертвы найдутся, а они ищут, не волнуйся… можно и девочек найти, которым это дело не по душе – давать за плату, вот они их и находят и выставляют на свет божий… а как ты думаешь, станут они брать интервью у меня?

– Скорее всего, нет…

– Вот именно! Я в их клише не влезаю… В их представлении мир гетеросексуален и моногамен, и трахаются все в миссионерской позе. Они меня боятся, эти тетки! Им-то не надо выбирать между больницей для хроников и Хамреллем! Они чересчур изысканны, им не приходится вычищать дерьмо за больными, они не понимают, что это такое, а еще меньше они понимают, как это можно – лечь под незнакомого и получить за это деньги. Они считают, это омерзительно…

Она потыкала сигаретой в доисторическую раковину, когда-то найденную Иоакимом на берегу, и надела халат.

– Пусть они возьмут этот закон о сексуальных услугах и подотрут им жопу. Теперь они пытаются продать этот закон в ЕС, потому что этой стране и гордиться больше нечем, кроме ветхозаветной секс-морали. Раньше нам все удавалось… Весь мир к нам прислушивался – благосостояние, разоружение… А теперь у нас «Лиля навсегда»[88] и целая толпа моралистов в ЕС, которые истошно верещат, что вся Европа должна учиться у нашей замечательной страны, особенно по части законов о сексуальных услугах. Но это не пройдет, – и знаешь почему? Потому что они забыли про мать-природу! Здесь же речь не о том, что хорошие девушки указывают не таким хорошим девушкам, чем и как им заниматься. Речь идет о самом основном инстинкте в мире! И всегда и везде найдутся люди, готовые за это заплатить…

Необычная лекция закончилась. Женщина повязала кушак, взяла блюдо с бутербродами и, жуя, поднялась наверх.