Крестовый поход восвояси - Владимир Свержин

– Ну, блин, все, – глядя на щит, укрепленный над воротами, восхищенно изрек Лис. – Всем стоять, остальным строиться, трамваям бежать справа. Раз, два, три… семь… десять… Ясно, «Хилтон» не угадывается. А если тут есть еще теплый сортир и горячая вода, то я готов самолично еще пару звездочек пририсовать.

Горячая вода в замке нашлась. Понятное дело, она не лилась из крана, ибо никакого крана и в помине не было, зато расторопные слуги в кожаных передниках на голое тело не скупясь доливали ее из кипящих поодаль котлов в небольшие частные бассейны, именуемые здесь в угоду древней латинской традиции ваннами.

– Так что же все-таки произошло? – Лис расслабленно откинулся в деревянной бадейке, позволявшей ему вытягиваться во весь свой немалый рост, и пальцем поманил слугу, дежурившего с ковшом возле бочки с пивом.

– Это я у вас хотел спросить, – усмехнулся прерывающий примерно в той же позиции фон Нагель. – Утром, когда мы расположились в Риббеке, заняли, кстати, весьма неплохую гостиницу, я послал гонца, как мы и договаривались, на лесную дорогу. Гонец вернулся, доложив, что добрался аж до места ночного боя, но никого не обнаружил.

– А, это нас бес попугал, – скривился Венедин.

– К нам прибыл человек из города, – вмешался я, – сказал, что от тебя. Назвался местным купцом. Сообщил, что ваш отряд попал в засаду и что ты послал его увести нас в безопасное место.

– Мы попали в засаду? – удивленно переспросил фон Нагель, поднимаясь на локтях. – Бюргеры разбили отряд тевтонских рыцарей? И вы могли в это поверить?!

Мы могли в это поверить. Мы знали о швейцарских баталиях, о битве «Золотых шпор», после которой французский король был вынужден возводить в рыцарское звание крепких парней из городской и сельской бедноты, чтоб только восполнить потери своей броненосной кавалерии. Мы знали еще много чего, о чем отважный Ульрих фон Нагель не мог и подозревать.

– Так, собралось на ратушной площади несколько десятков каких-то горлопанов с дубьем, но мы рассеяли их, даже не обнажая мечей. Правда, пришлось вздернуть тамошнего сборщика пошлин, но, похоже, в городе только обрадовались этакому его возвышению. – Тевтонец захохотал над собственной шуткой.

– Что же было дальше? – поинтересовался любопытствующий Лис.

– Мы разослали по округе местных охотников, наказав им искать ваши следы. Не могли же вы в самом деле упорхнуть с дороги, словно ангелы небесные. – Он на секунду замолчал и покосился на Венедина. – Хотя кто вас, магов, знает?

– Не, не могли, – покачал головой мой друг. – Если б могли, стали бы мы по дороге тащиться.

– И то верно, – согласился тевтонец. – Так вот, охотники вернулись и сообщили, что, возможно, вас отчего-то вдруг понесло в соседнее баронство, будь оно неладно. Мы собрались было ехать туда, но городской магистрат упросил меня сопровождать их представителя к развалинам замка Херсирк – он как раз гореть закончил.

– И что там? – Лис вынырнул из индивидуальной пучины и с явным интересом приготовился слушать отчет риббекской поисково-спасательной экспедиции. С момента встречи на лесной дороге с вепреобразным соседом Херсирка, проявившим видимый интерес к подвалам сгоревшего замка, он не уставал корить себя, что поспешил с поджогом и отступлением и, вероятно, пропустил что-то весьма ценное.

– Сундуки с золотом и драгоценностями, – буднично ответил фон Нагель. – Восемь штук.

– Ну нормально?! – повернулся ко мне Лис. – Тут из-за жалких пятисот солидов буквально мощи святого Дезодорана пришлось распродавать, а в замке бесхозный золотой запас зазря грунт продавливал!

Я не стал напоминать другу, что в тот момент его мысли были заняты совсем другим и что «жалкие пятьсот солидов» являли собой примерно годовой доход с баронства вроде того же Штраумберга. Тем более что фон Нагель, принявший стенания Лиса за шутку, только улыбнулся и продолжил:

– Так вот, добрались мы до Херсирка, а тут откуда ни возьмись является соседский барон со свитой и давай кричать, что по древним грамотам эти земли его предкам принадлежали и что поскольку ни из графов Трамбрехгов, ни из Херсирков в живых никого не осталось, то теперь он здесь властитель. Видимо, городской совет нечто подобное подозревал, потому как только барон закончил себе горло рвать, бургорат вытащил из-под плаща грамоту с городской печатью, в которой черным по белому записано, что городской магистрат и жители вольного города Риббека желают видеть своим правителем государя-императора Фридриха II.

В общем, случилась там перебранка, но барон сражаться не думал – он и его люди по-охотничьи снаряжены были, так что мы его одолели. Вот он-то .мне и сказал, что встретил вас в своих землях. Правда, он отчего-то твердил, что вы шверинцы, что граф Генрих непременно затребует себе Херсирк и только он, в смысле фон Штраумберг, сможет отстоять эти земли для Империи.

– Он что же, тоже решил идти под руку Фридриха? – спросил я, широко открывая глаза от удивления.

– Ну, честно говоря, у него особо не было выбора, – усмехнулся фон Нагель и сделал знак слуге подлить еще горячей воды в ванну.

* * *

Наш отдых в Санкт-Йоханесбурге грозил затянуться. К вечеру того дня, когда мы въехали под гостеприимный кров штерентальского отеля, словно дождавшись окончания нашего пути, зарядил мелкий противный осенний дождь. Несколько раз за время путешествия по Германии он порывался излиться на землю, но, очевидно, кто-то из духов воды все еще продолжал оставаться слугой талисмана, поскольку закрывавшие небо тучи, уронив на землю десяток капель, тоскливо тянулись дальше на восток, чтобы где-то там разгуляться во всю мощь.

Теперь же я грустно созерцал сквозь свинцовый переплет окна скрывающуюся под водой брусчатку, на которую нескончаемой струей из пасти кованого дракона-трубы изливался поток дождевой воды.

– Интересно, где сейчас великокняжеский поезд? – вздохнул я, отворачиваясь от унылой картины осеннего половодья.

– Завяз поди где-то, – лениво отозвался Лис, прислушиваясь к звукам, доносившимся из соседней комнаты.

Там проходила ежевечерняя церемония отхода ко сну юной невесты. Вернее, ежевечерней она стала совсем недавно. Еще несколько дней назад девушка, намаявшись в пути за день, попросту валилась с ног, и суматошные няньки, видя усталость любимой дитятки, помогали ей, едва разлепляющей глаза от усталости, раздеться и улечься в нагретую бронзовой грелкой постель. Все это время юная красавица порывалась настоять на своем праве отходить ко сну без посторонней, помощи, но тщетно.

Теперь же ситуация изменилась самым неожиданным образом: девица устраивала скандалы из-за неправильно поданной ночной рубашки, из-за жестких перин, набитых лебяжьим пухом, из-за колючих простынь тончайшего хорасанского шелка, изводя придирками всех и каждого, попадавшегося ей на глаза. Для нас во всем этом была небольшая, но все же удача – завтрашняя принцесса, внезапно воспрянув ото сна, заявила, что не желает видеть стражу в своей спальне, и потому мы теперь выпадали из ее поля зрения хотя бы в этот поздний час.