Артефаки. Часть 1 - Анастасия Вернер

— Серьёзно? То есть даже не попытаешься подумать?

Да, честно говоря, из-за твоего появления мой мозг взбунтовался и сказал, что умывает руки!

— Я, правда, не помню. Ты много чего говорил, — сказала тихо.

— Никогда не врать руководителю.

Я поджала губы и впилась ногтями в колени.

— Почему ты не сказала, что живёшь на синей ветке? Зачем в анкете написала фальшивый адрес?

— А ты как узнал? — уклонилась от ответа.

— Поговорил с твоим отцом.

Я чуть не спросила, как он там, но вовремя прикусила язык — больше эта информация не имела значения.

— Мне уже никогда не вернуться в «Берлингер»? — задала глупый вопрос.

— Я этого не говорил. — На лице Эвана появился намёк на добрую улыбку. — Уош пришёл с повинной.

В этот момент мне показалось, что кто-то приложил меня кувалдой по голове. Не то что бы я удивилась — ведь именно в этом его и подозревала с самого начала, как увидела у антиартефаков, но, чёрт возьми, как же это неприятно!

— Он сдался? Это всё-таки сделал он? — выдохнула.

— Он пришёл явно не по своей воле. Но тот, кто вынудил его это сделать, поступил правильно, — выдержанно проговорил Эван, настолько очевидно намекнув на моё участие, что я даже не стала отрицать. Бессмысленно уже.

— Я же ведь пыталась вам сказать, что это не я! — воскликнула эмоционально. — А ты мне не поверил! Ни ты, ни отец!

— Я поверил, — спокойно отозвался руководитель.

— Что-то было незаметно!

— Всё сложнее, чем ты думаешь. — Он устало прикоснулся к переносице. — Идея взять тебя в фирму принадлежала твоему отцу. Берлингеру.

Я застыла.

— Что?!

— Да. Мы обсудили ситуацию и решили, что будет нечестно лишать тебя шанса стажироваться только из-за семейных обстоятельств. Он с тобой и так почти не общался, ему показалось, что сохранять дистанцию будет легко. Мы договорились, что я возьму тебя к себе.

— Но ты с первого дня намекал, что сделал мне великое одолжение. — Я потрясённо уставилась на него.

— Это и было великое одолжение. Старшие партнёры — инвесторы, они получают долю прибыли, поэтому имеют право участвовать в политике фирмы. Управляющих мест всего двенадцать. Пока ты не высовывалась, всех всё устраивало. Но потом стало понятно, что твои способности — не пустой звук. Берлингер указан отцом в твоём свидетельстве о рождении, ты буквально прямая наследница, и, уверен, Берлингер начал думать, что ты можешь претендовать на место в компании.

— К чему ты клонишь?

— Есть опасность, что ты можешь занять одно из двенадцати мест.

— Или ты, — прозорливо дополнила я, правильно растолковав этот его взгляд. — Ты работаешь с дочерью Берлингера. Если я смогу победить в этой гонке стажёров, есть вероятность, что тебя повысят. Ведь так?

Эван на прямой вопрос не ответил, но мне подтверждений и не требовалось — всё было очевидно.

— Мы действительно тебе не поверили, когда только узнали. Нам нужно было разобраться с этим тихо и спокойно. Но вместо этого Берлингер передал дело в руки старших партнёров, чтобы соблюсти объективность. А уже они не стали ни в чём разбираться.

— Отец сам меня и подставил? — озадаченно переспросила я.

— Не со зла. Он действительно хотел во всём разобраться. Но, как ты понимаешь, тебя выгоднее выставить из фирмы, чем оправдать.

— И ты тоже ничего не сделал? — мой голос немного дрогнул.

Эван вздохнул. Он понимал, что ответ сейчас важнее, чем лекция, почему неуместно задавать подобные вопросы.

— Проблема в том, что мы не могли даже проверить тебя рациомагом. Если бы его назначили старшие партнёры, он бы назвал тебя виновной, даже если это не так. Нам с Берлингером тоже не давали назначить своего мага, обвиняя в предвзятости. В итоге ситуация просто не двигалась с мёртвой точки.

— Но ты даже… хоть бы сказал, что не предавал меня, — буркнула я.

— Я сказал то, что должен был сказать. У меня не было для тебя хороших новостей, и это была чистая правда.

— В итоге, раз Уош сдался добровольно, меня оправдают?

— С ним работают наши юристы.

Стало зябко. Мы приближались к самому страшному, к тому, что я всеми силами пыталась не касаться — ни в разговорах, ни в мыслях.

— Почему он это сделал?

— Я не имею права об этом говорить.

— А я?

— Ты? Разве ты имеешь к этому отношение?

— Что, если он сказал мне кое-что?

— Что именно?

— Что-то важное.

— Что именно?

Я уставилась на колени, в которые по-прежнему вцепилась ногтями, будто пыталась проткнуть кожу до мяса.

— Это было на «Золотом стиле», он немного выпил и сказал мне, что в «Берлингере» незаконно тестируют новые артефакты.

— Какие ещё артефакты?

— Артефакты, которые делают рациомаги.

— Какие именно?

Я покусала губы.

— Управления мыслями.

— Таких артефактов не существует.

— На рынке — нет.

Эван заглянул мне в глаза. В них, наверное, черным по белому читалось, как сильно я боюсь услышать, что это правда, что мой отец причастен.

— Это слухи или у тебя есть доказательства?

Сглотнула. Заговорила максимально выдержанно:

— Смерть Карима.

— Он умер от эпилепсии.

— А что вызвало эпилепсию?

— Передозировка.

— М. — По мне было очевидно, что я не сильно верю в эту «удобную» версию. — Он не был наркоманом.

— Ты не можешь знать наверняка.

— Как и ты.

Эван вздохнул.

— Если у тебя нет более убедительных доказательств, то это всего лишь пьяные глупости какого-то подростка.

— Это мотив, — сухо стояла на своём.

— Это домыслы, — отрезал руководитель.

Ладно, Эван, посмотрим. Слишком много совпадений, чтобы оставить это всё вам с отцом. Я уже убедилась, что разбираться в несправедливости вы не умеете.

— А что теперь будет со мной?

— Фирма возместит тебе моральный ущерб.

Совсем не то, что я жаждала услышать.

— Но я могу вернуться?

Эван, казалось, только и ждал этого вопроса.

— Да.

— Опять к тебе? — выдохнула.

— Не устраивает?

— Прости, но мне тяжело работать с тобой, — пробормотала неуверенно, уставившись на сиденье. — Мне всегда будет страшно, что ты захочешь раздавить меня за то, что было на крыше у Уэльса.