Корсар. Мираж Золотого острова - Тим Северин

— Каждый султан содержит собственный флот из каноэ кора-кора. Он используется для перевозок, а также в войнах с соседями, — объяснил голландец.

Кора-кора подошла к ним совсем близко. Гектор уже видел малиновые, зеленые и желтые ленты, трепещущие на коротких шестах на корме и на носу. Порыв ветра расправил огромное знамя на приземистой главной мачте, развернув полотнище. Флаг был необычной формы — два треугольника, один над другим. На явственно фиолетовом фоне был изображен свернувшийся кольцами золотой питон, застывший в угрожающей позе, с торчащим из пасти раздвоенным языком.

Кора-кора направлялась прямо к Гектору и Флюкту. Очевидно, местный капитан хорошо знал, где устье реки, и прекрасно видел двух чужаков на берегу. Гектор счел за лучшее оставаться на месте. Флюкт нервничал.

— Это злобные выродки способны на все, — предупредил он. — С ними надо обращаться уважительно. Они очень обидчивы. Голову снимут, если только им покажется, что их недостаточно уважают.

Через несколько минут каноэ подошло совсем близко, на палубе в последний раз ударили в барабан. Прозвучала визгливая команда. Гребцы расслабились, лодка легко скользнула в неглубокий ручей и уткнулась носом в топкий берег.

Теперь, когда появилась возможность рассмотреть аборигенов получше, Гектор решил, что не так уж страшны эти люди. Многие гребцы были далеко не молоды, их костлявые руки походили на сухие палки. Другие — наоборот, только-только превратились из мальчиков в юношей. Одеждой всем служили лишь выцветшие голубые набедренные повязки, да намотанные на голову шали. Цвет кожи — от кофейного до насыщенного цвета красного дерева. Своими короткими курчавыми волосами и широкими приплюснутыми носами они сильно отличались от всех, кого Гектору случалось встречать в своих плаваниях. Гребцы сидели, опершись на весла и бросая любопытные взгляды на двух европейцев. Эти дикари вовсе не выглядели свирепыми и страшными. Кроме величественно развевающегося фиолетово-золотистого шелкового знамени, все остальное на их лодке было довольно старое и потрепанное. На корпусе виднелись заплаты, а соломенная хижина выглядела убогой и жалкой. У тех, что стояли на палубе кора-кора, вид тоже был не особенно импозантный. Двое щеголяли в длинных белых балахонах, большинство же донашивало разрозненные обноски военной формы с плохо сочетавшимися с ними жилетами, или саронги, напоминающие женские юбки. Гектор заметил, что их фитильные мушкеты — в очень плохом состоянии. Единственное оружие, которое явно содержалось в порядке, — это длинные кинжалы с широкими, слегка изогнутыми лезвиями и копья с остро наточенными наконечниками. На палубе никакого оружия не было. Гектор вообще сомневался, что кора-кора сумела бы нести на себе пушку.

Гектор и Флюкт поспешили приветствовать вновь прибывших. Главным у них оказался высокий худой мужчина в белом длинном балахоне. У него было узкое умное лицо, карие глаза внимательно смотрели из-под простого белого тюрбана. Держался он скорее настороженно, чем враждебно.

Спрыгнув на берег, мужчина в белом неожиданно обратился к Гектору и Флюкту на весьма корявом, но вполне понятном испанском языке.

— Из какой вы страны? — спросил он.

Гектор кивнул на останки «Вестфлинге»:

— Корабль — из Нидерландов, и команда тоже, а это — капитан.

Высокий мужчина в белом сразу заметил, что о себе самом Гектор не сказал ничего.

— А вы? — тут же спросил он.

— Я родом из Ирландии.

Высокий слегка удивился:

— Однако говорите вы по-испански.

— Моя мать научила меня. Признаться, я не мог предположить, что услышу ее родной язык так далеко от ее родины.

— Испанцы пришли сюда во времена прапрадедушки нашего султана. Они хотели торговать, и мы завязали с ними дружеские отношения, — объяснил высокий. Он внимательно рассматривал Гектора и Флюкта, пытаясь решить, что они за люди. — Я — Силиати Мансур, и несколько поколений моих предков были визирями. Меня учили говорить на иноземных языках. Но при нынешнем султане испанцы не возвращались.

— Простите, если мы повели себя невежливо, — извинился Гектор. — Но у нас на судне возникла течь, и не было иного выхода, кроме как пристать к берегу. Мы не хотели вторгаться на чужую территорию, да мы и не знали, кому принадлежит эта земля.

Придворный горделиво выпрямился во весь свой рост и сухо и церемонно объявил:

— Вы на земле его величества Саида Мухаммеда Джихада Сайфутдина Зия-аб-Уллы, султана Оморо. Имею честь представить вас его сыну, его высочеству принцу Джайналабидину.

Из хижины на кора-кора появилась небольшая легкая фигурка. Гектор понял, что это ребенок. Один из полуголых гребцов поднялся с места, сошел на берег и встал спиной к носу судна. Он нагнулся, мальчик забрался слуге на плечи, и тот по скользкому берегу доставил его туда, где стояли Гектор и визирь. Гектор с интересом смотрел на важное и надменное детское личико. Мальчику было не больше семи лет. Одет он был в ослепительно белый саронг, а поверх него — в изящного покроя небольшую курточку из золотистой ткани с красной отделкой. Тюрбан на голове был из той же материи, что и курточка, ноги принца были обуты в белые шелковые туфли. Цвет лица мальчика был явно светлее, чем у его слуг.

Принц что-то произнес чистым красивым голосом. Без сомнения, он отдал какой-то приказ придворному.

— Его высочество говорит, — перевел Мансур, — что вы должны немедля пожаловать во дворец, где объясните султану свое присутствие.

Гектор дипломатично поклонился, к тому же Флюкт шепнул:

— Соглашайтесь на все, чего потребует этот щенок.

Придворный повернулся к кора-кора и махнул рукой. Воинство Оморо покинуло свое боевое каноэ и направилось к лагерю европейцев.

— Пусть ваше высочество извинит меня, но я должен позаботиться о своих товарищах, — сказал Гектор и тоже поспешил к лагерю, стараясь не отставать от людей султана.

Те не дали себе труда свернуть лагерь как полагается. Они просто сорвали парусину, скатали ее, смотали веревки, собрали все, что было перевезено с «Вестфлинге» — ящики, одеяла, ружья, навигационные инструменты Флюкта, кухонную утварь Жака, — и отнесли все на кора-кора. На месте лагеря не осталось ничего. Жаку, Изреелю, Штольку и больным пришлось молча наблюдать за происходящим, а потом их вежливо, но твердо препроводили на борт каноэ. Ялик, пришвартованный к берегу, отвязали и взяли на буксир, привязав к тросу на корме кора-кора. Марии нигде не было.

— Где Мария? — спросил Гектор Дана, схватив его за руку.

— Пошла прогуляться по лесу, — ответил мискито. — Она не могла уйти далеко.

Гектор повернулся к визирю:

— Одного нашего человека не хватает, — сказал он.

— Мы не можем задерживаться, — нахмурился Силиати Мансур. — Султан ждет нас к магрибу, вечерней молитве после захода солнца.