Воспитание грубиянки - Элен Форс

— Только за тебя, маленький выродок.

Воспоминания Джо.

— Ты куда? — выцветший голос матери лишь раздражает. — Даня, куда ты?

— Подальше отсюда. — закидываю сумку в машину дяди Вити, радуясь, что сегодня последний день, когда мне пришлось спать под одной крышей с Дато и матерью.

— Ну и слава Богу! — Нана закатывает глаза, стоя на лестнице у дома. — Без него дома будет спокойнее.

— Ты не можешь уйти. Здесь твой дом! — Мама перешла практически на крик. Первое, что я заметил, когда вернулся из армии — изменения после её пластических операций. Судя по всему многочисленных. Она просто превратилась в не живую куклу.

— С лёгкостью могу. Мне уже восемнадцать!

— Даня, ты только вчера вернулся из армии. Давай, ты отдохнёшь и мы все обсудим.

Мне хотелось хохотать и танцевать. Я долго ждал этого дня. Когда я соберу вещи и уйду из этого проклятого дома и больше никогда не увижу их лица.

— Данечка!

— До свидания! — промурлыкал я, закрывая дверь за собой.

Нужно было раньше думать, Мама! До того как ты начала раздвигать ноги перед жутким чудовищем, превратившем мою жизнь в ад. Ты сделала свой выбор. Теперь у тебя есть своя семья, а у меня будет своя. И в ней нет места для тебя.

Этот день врезался в мою память прочно. Картина, как открываются ворота, как я выезжаю со двора, оставляя за спиной маму и Нану. Я видел их невысокие фигурки в зеркале заднего вида и испытывал облегчение. Я собирался начать жизнь заново. Больше никакого Дато и злобы, это все должно было остаться позади.

Я поступил в университет и собирался получить сам высшее образование, после чего я хотел продолжить дело отца. Дядя Витя уговорил меня забыть о Дато и его издевательствах. Отпустить. Что я и сделал.

Теперь у меня были друзья и место, где я собирался жить самостоятельно. Спасибо отцу, он позаботился о моем будущем, деньги у меня были. Я мог позволить себе не просто жить, я мог шиковать. На счетах были огромные деньги.

Несколько месяцев спустя.

Нежные руки гладили мою грудь, заставляя сердце замирать от умиления. Кошка была ласковой, не пропускала ни сантиметра моего тела. Она целовала мой живот, прижималась щекой и терлась.

Я лишь поглаживал её голову, восхищаясь красотой.

— Дань… — протянула она медовым голоском, полнимая глаза на меня полные похоти. — Ты должен пойти!

— Не порти мне, пожалуйста, настроение! — чертыхаюсь, не в силах злиться на неё.

— Услышь меня! — Кошка притягивает моё лицо, чтобы поцеловать в губы. — Они должны увидеть как ты изменился. Посмотри, каким мужчиной ты стал! И ещё, я уверена, что отчим не ненавидит тебя. Он просто не находил с тобой общего языка. Ради матери, ради себя ты должен наладить с ним отношения!

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, малыш. — отрицательно качаю головой. Она у меня такая добрая, что ничего не замечает вокруг себя. Даже Дато называет хорошим человеком. — Я уже и не вспомню, сколько во мне сломанных костей из-за него!

— Детство не всегда бывает сладким, Даня. Нужно уметь прощать! Ты же не хочешь стать одним из тех людей, которые на старости сжирают себя заживо! — Кошка обнимает меня и целует снова и снова. Растворяюсь в её руках. — Я люблю тебя так!

Слушаю её и обмякаю. Мне лет с семи никто не говорил, что любит.

— Пообещай, что попытаешься ради меня! — она прикусывает плечо. — Даня, ты должен для успокоения своей совести хотя бы попытаться!

— Ладно. Хорошо. Обещаю попытаться!

В голове не укладывалось, что я буду пытаться найти общий язык с Дато.

Воспоминания Джо.

Домашний ужин. Твою мать.

По такому поводу Мама организовала праздничный стол на пятерых персон. Дато облачился в джинсы и в поло, весьма по-домашнему для него. Видимо хотел произвести впечатление добропорядочного семьянина.

Мама была в блузке чёрного цвета и белых брюках. Она выглядела радостной, словно была счастлива от того, что я пришел. Но это было не так. Она ни одного дня ни провела со мной с семи лет.

Нана, как обычно, максимально была не заинтересована в налаживании отношений. Мы не могли терпеть друг друга с первого вздоха. Слишком сильно ненавидели на каком-то генетическом уровне.

Кошка нарядилась в чертовски сексуальное платье. Я лишь думал о том, как бы стянуть с нее эту тряпку. Ей очень шел цвет молочной кости, она казалась такой невинной.

— Я так рада с Вами познакомиться! — восклицает она и хлопает в ладоши. Кошка очень старается, пытается изо всех сил понравиться родным. Вот только в семейке Адамов трудно быть кому-то по душе. — Даня очень много про Вас рассказывал!

Саркастично приподнимаю бровь и незаметно щепаю ее за ягодицу. Пусть уже не переигрывает. Я рассказывал ей о родных, но в моих рассказах не было ни единого хорошего слова!

К моему удивлению ужин прошёл мирно. Все очень старались, чтобы он не закончился разбитой посудой. Я по большой части молчал, не хотел ляпнуть ничего оскорбительного. Этот цирк не рождал в моей душе никаких трепыханий. Не верю, что люди могут изменяться на столько. Дато — чудовище.

После ужина отчим пригласил меня к себе в кабинет на разговор.

— Даня… — пробормотал он, усаживаясь в кресло. — Я рад, что ты приезжал. Для твоей мамы это очень важно. Знаю, что все эти годы у нас были не просто плохие отношения, они были ужасными. Ты не сможешь меня понять, но я бы хотел наладить наше с тобой общение.

— Давай не будем притворяться. — обрываю его откровением. — Я здесь ради нее, потому что она не верит, что семьи могут быть настолько, чертовски плохими.

— Согласен. — кивает он, закуривая. — Просто пытаюсь изменить курс наших отношений.

В тот день мы впервые закончили разговор без драки. И на долю секунды мне показалось, что между нами может быть нормальное общение.

Через какое-то время Кошка стала уговаривать меня принять предложение работать на Дато. Она приходила в восторг от того, что мы собираемся семейными вечерами и пьём вино, закусывая сыром. Ночью она нашептывала мне, что когда у нас появятся дети, они будут счастливы. Ведь, они будут расти в большой и полной семье. И я соглашался. Не понимал, что мною мастерски манипулируют.

Пока я играл в счастливого парня и выбирал обручальное кольцо, работая на Дато, Чертов Ублюдок отбирал по кусочку активы моего отца, посасывая мне документы.

Каменное сердце.

Эмма.

В его присутствии даже свет покидал палату. Воздух пропитывался чем-то горьким и неприятным. Голова раскалывалась от напряжения. Хотелось убежать. Если бы не дочь, моей ноги бы не было тут.

Дато стоял у окна, рассматривая двор больницы. Он молчал уже несколько минут, а мне отчаянно хотелось, чтобы он поскорее покинул палату и ушел прочь. Но несмотря на все отвращение и страх, я послушно сидела на кушетке, не двигаясь и не говоря ни слова.