Нескучная жизнь майора Чапаева - Александр Архипов

— Костян, кто ещё. Ему на новоселье подарили два или даже три китайских кухонных набора. В каждом по двенадцать ножей. Он сначала поржал, а потом и говорит, мол, зачем добру пропадать. Вот мы этими приблудами фраеров и кололи. Но я, начальник, никого не убивал. Сажа ведь выжил. Я его спецом чуток потыкал, чтобы он крови испугался. Мокрую работу Костян делал, начальник. Могу хоть побожиться, хоть на детекторе спеть, — чикнул себя ногтём по зубам бывалый уркаган.

* * *

Лейтенант Лядова с доктором Сёминой договорились встретиться во время обеденного перерыва в поликлинике. Перерыв был короткий, поэтому работавшая в первую смену Сёмина куда-то идти отказалась. Договорились посидеть на скамеечке в сквере недалеко от работы Марины Петровны. Лядова пообещала, что разговор будет неофициальный и никаких бумаг подписывать не нужно будет. Так… практически частная беседа.

Встреча произошла прямо у центрального входа поликлиники. Но, честно говоря, Светлана бывшую потерпевшую сразу и не узнала. Она ожидала увидеть угнетённую морально, замкнувшуюся в себе женщину. А перед её взглядом предстала стройная симпатичная барышня в модном, бирюзового цвета, брючном костюме, туфлях на высоком каблуке и брендовых очках за сотню баксов. Сёмина поняла, что произвела впечатление, поэтому, взяв Лядову под руку, как старую знакомую, заговорила первой:

— Ой, Светлана, в тот первый день я так удивилась, когда увидела вас в обществе товарищей полицейских. Такая светлая девушка — и вдруг протоколы, допросы, аресты, преступники. Вы что заканчивали? А давайте вот на этой скамеечке. Вы курите?

— Марина Петровна, я хотела. — обалдело глядя на Сёмину, начала было объясняться Лядова.

— Ну, к чему эти условности, Светочка? Мы же не в кабинете. Можно просто Марина, — мило улыбнулась Сёмина, закуривая длинную сигарету. — Напоминаю, у нас с вами двадцать минут. А через двадцать пять минут у меня первый больной.

— Да, да… Вы знаете, я просто для себя… хотя мои коллеги тоже были очень удивлены вашему решению забрать исковое заявление. Этот Котов… он же и правда — упырь. И вы у него не первая жертва. И, если бы не вы. — немного нервничая и краснея, пыталась вывести Сёмину на откровенный разговор лейтенант полиции.

— Светочка, а кроме моего заявления, у вас ещё какие-то претензии от кого-нибудь к доктору Котову были? Или, может быть кто-то, как и я, забрали их? Не знаете? А вы поинтересуйтесь, милая моя. У вашего. Как его? Владимира Руфатовича. Или вы хотите знать причину? Честно? — вдруг в голос засмеялась Сёмина.

— Если честно, то да. Хочу знать причину. Вы же сами пришли к нам. Вам рассказать, как мои мужики были вынуждены по уши залезть во все эти наши с вами гинекологические тонкости? Как я готова была сквозь землю провалиться, объясняя им разницу между гинекологическими зеркалами. По вашему делу работали профессионалы, затрачены силы и время. Ваше дело было приоритетным, потому что мы считали, что это преступление цинично совершено против неприкосновенности чести и достоинства человека. И, как итог, — задержан сексуальный маньяк, подведена доказательная база, основанная на ваших показаниях. А теперь? И сколько стоит стереть из памяти эпизод, равный получасу жизни? — закончила вопросом свой короткий монолог Лядова, пытаясь заглянуть в глаза Марины Петровны.

Но, к сожалению, ей этого не удалось. Сёмина слушала Светлану молча, изредка глубоко затягиваясь сигареткой и, посматривая на минутную стрелку часов. После последнего прозвучавшего вопроса Марина усмехнулась и негромко заговорила, отвернувшись в сторону:

— Ты не имеешь права судить меня, девочка. Я сама себе судья. Что ты знаешь о том, как я жила «до» и как буду жить «после»? Мир не без добрых людей. Подсказали, научили. Что мне с того, что вы этого урода посадите? Мне повысят зарплату? У меня неожиданно появятся какие-то новые возможности? На меня начнут обращать внимание мужчины? Пустое. Неделю назад у меня умерла тётка, с которой я жила в последнее время. Это я о появившихся возможностях. Извините, Светочка, мне пора. А полицейским вашим, как врач, я желаю доброго здоровья. Ну, а вам долго в девках не засиживаться! — мило улыбнувшись, закончила свой рассказ Сёмина.

Расходились молча. Уже отойдя метров десять от скамейки, Сёмина развернулась к Светлане и крикнула:

— А насчёт «сколько стоит»… В конце месяца у меня отпуск. Лечу в Доминикану на две недели. Хочу по белому песочку походить. Там, говорят, море тёплое и богатых женихов много. Ой! Я себе такие купальники купила! Были когда-нибудь?

— Счастливо, Марина! — махнула в ответ Лядова.

Ксюша сидела в своей крохотной каморке три на два с половиной метра с серьёзной табличкой на двери — «Тренерская». В каморке благополучно поместился маленький узкий шкафчик для сменной одежды, журнальный столик и крохотный диванчик. Остальное пространство было до потолка заполнено спортинвентарём: мячами, гимнастическими палками и халахупами. Тренер по фитнесу и «женской самообороне», скрючившись, сидела за журнальным столиком и заполняла журнал «Посещений», записывая туда темы следующих тренировок. Пискнул мобильник. Эсэмэска пришла. «Андрюшка», — пронеслось в голове. Но ошиблась. На экране смартфона Ксюша увидела какой-то официальный бланк. Увеличив масштаб, начала разбираться. И чем больше она разбираться в терминах и цифрах этой бумаги, тем хуже ей становилось. Противно похолодело между лопаток, буквы и цифры расплывались и распадались на какие-то чёрточки и кружки. Порой она вообще не понимала, о чём и зачем всё это. Но, прочитав пару раз весь текст этой абракадабры, определённо стало ясно, что это результаты ДНК теста. Тестируемый ребёнок — Галкина Евгения Андреевна. Тестируемый отец — Бессонов Андрей Иванович. А дальше…

«…Анализ ДНК был проведён по локусам вариабельной длины CODIS при помощи ПЦР с флуоресцентно меченными праймерами и последующего разделения продуктов амплификации кипиллярным гель-електрофорезом…»

«И что всё это значит? И где была я?» — сама себе задавала вопросы, Ксения.

«…Взяты образцы ДНК.» Ага, вот самое главное! «… Предполагаемый отец не исключается как биологический отец тестируемого ребёнка. Вероятность отцовства, полученная на основании результатов анализов ДНК-локусов, составила 99.999 %… Отцовство практически доказано…»

И дальше подписи, печати, наименование лаборатории.

— Алло, Бес? И что это значит? — еле сдерживая себя, спросила Ксения, сразу же набрав Бессонова.

— Здравствуй, принцесса. Ты тест ДНК имеешь в виду? — ровным голосом поинтересовался Бессонов.

— Как ты это сделал без моего согласия? Зачем тебе всё это? Мне казалось, что в этом вопросе мы понимаем друг друга. Ты шесть лет не чесался, а тут смотри какая активность у папаши, — чуть повысила голос Ксения.

— Ну, твоё согласие на проведение теста, как понимаешь, мне не нужно. А о моих возможностях ты знаешь не понаслышке. Тест сделан для личного сведения. Зато теперь мы оба знаем наверняка родителей Евгении Андреевны. И ты знаешь, принцесса, я наконец успокоился. Читай Конституцию РФ. У нас одинаковые права на нашего ребёнка.