Улыбнись мне, Артур Эдинброг - Антонина Крейн

Я заорала даже сквозь кляп. А потом сморщилась, зажмурилась, согнулась пополам, пытаясь защитить лицо, и, кажется, даже взмолилась кому-то — неумело, но искренне.

Артур напрыгнул на меня быстрее молнии, и мы вместе тяжело упали на холодный мраморный пол.

Последнее, что я услышала, прежде чем потерять сознание, — это захлёбывающиеся крики наших охранников, омерзительный хруст стекла и далёкий, пугающе-низкий рокот — то ли Форван рушился под мощными крыльями Ойгонхарта, то ли небо падало на землю и рвалось, рвалось на куски вместе со всем бытием.

Так началось вторжение Тварей.

50

ПРАВО ФАМИЛЬЯРА

Сквозь тяжёлую, муторную дрёму я чувствовала прикосновения Артура. Сухие губы и острый нос, ткнувшийся мне в шею. Рука, обхватившая поперёк груди.

Надо же, как странно мы спим — он что, лежит прямо на мне? Тяжёлый, зараза! И какой-то неподвижный. А я. Я чуть шевельнулась и с неудовольствием обнаружила, что подо мной не кровать, а камень. И… осколки. Море зеркальных осколков.

Меня прошибло молнией воспоминаний. Я охнула, отстранённо поняв, что магического кляпа больше нет, а мои руки свободны.

— Артур! — захрипела я. — Артур!

Он не отвечал. Я с ужасом осознала, насколько ледяные у него пальцы. Увидела кровь на полу под нами. Меня колотило, когда я, не добившись от Артура ответа, выбралась из его жутко застывших объятий и, борясь с головокружением и тошнотой, огляделась.

Всё вокруг выглядело безнадежно. Непоправимо. Необратимо.

Наши охранники были мертвы, все трое. Осколки не оставили им ни малейшего шанса. Видимо, поэтому и рассыпались заклинания.

Борис Отченаш свернулся эмбрионом неподалёку, и вокруг него почему-то отсутствовали зеркала — маленькая зона отчуждения. У меня не было времени задуматься об этом странном эффекте — я пыталась заставить себя посмотреть на Эдинбро-га. Мне было страшно, меня трясло. Собравшись с духом, я всё-таки перевела глаза на него.

Артур лежал на боку, как изломанная кукла. Его белая рубашка алела от крови и была разорвана чуть ли не в клочья нестерпимым количеством осколков, вонзившихся в тело Эдинброга. Растрепавшиеся волосы скрывали верхнюю часть лица, и я видела только его болезненно искривлённые неподвижные губы. Из уголка рта на пол вытекала красная струйка. Пальцы выпростанной вперёд руки, которая только что так крепко прижимала меня к себе, теперь безропотно и безжизненно указывали на распахнутые двери зала, за которыми клубилась могильная тьма.

Господи…

Он накрыл меня собой, чтобы спасти от взрыва.

Он пожертвовал собой ради меня.

Я, захлёбываясь, зарыдала. Вокруг было слишком много крови.

— Артур. — как в бреду, бормотала я, тормоша его, пальцами выдёргивая из ран мелкие кривые осколки.

Можно ли трогать большие? Или я сделаю хуже? Или это уже. неважно?

— Артур! Очнись! Пожалуйста, что угодно, только очнись!

Он не отвечал. Лицо было бледным и заострившимся. Пульс отсутствовал. Я поднесла один из зеркальных осколков к его рту, проверяя дыхание. Он не запотел.

— Артур!

Такого не может быть.

Такого просто. Не должно. Случиться.

Ни здесь. Ни на Земле. Нигде и никогда.

За узкими потолочными окнами Зеркального зала сгущалась такая же колдовская темнота, как и в коридорах, хотя до заката оставалось ещё довольно много времени. Я видела странные вспышки в небе и всем телом ощущала низкий вибрирующий звук. Бесконечно выли сирены. Издалека раздавались крики и рёв дракона.

Мир Гало рушился. Долбаный карточный домик. И единственный, кто мог спасти его, уже не дышал.

— Артур! Пожалуйста! Пожалуйста, останься!

Когда я услышала тихий стон, моё сердце от радости замерло. Но тотчас с болью забилось вновь: я поняла, что это был голос Отченаша. Борис пошевелился, потом тяжело вздохнул и, не в силах подняться на ноги, пополз ко мне по осколкам.

— Фак, Вилка, только не говори, что чудо-парень умер, — сипло пробормотал он, приближаясь.

Я молча подняла на него заплаканные глаза.

— Почему ты не ранен, Бор?!

— Моего охранника убило сразу. Руки освободились, и я успел жахнуть взрывом. Это отбросило от меня летящие осколки…

Я почувствовала горькое разочарование.

Я надеялась, что Бор скажет, что на самом деле его ранило, но он знает исцеляющие заклинания и применил их. И что вообще он великий лекарь под прикрытием, или добрый бог, заблудившийся среди людей, или любой другой сюжетный рояль, мажорно выехавший из-за кустов, что сейчас было бы очень кстати.

Но Борис не оправдал эти надежды. Зато мне внезапно почудилось слабое биение пульса у Эдин-брога. Затаив дыхание, я крепче сжала его запястье, пытаясь понять: правда или нет?

Борис тем временем поднял какой-то мелкий предмет, валявшийся рядом с нагрудным карманом пиджака Эдинброга.

— А это что такое? — нахмурился Отченаш.

На его ладони лежал маленький лиловый кристалл, при виде которого я на мгновение прикрыла глаза, вознося безадресную благодарность. Спасибо за данный мне шанс. Ведь это был один из той пары кристаллов, что нам дал дракон, с помощью которых я могу вернуть нашу связь.

Теперь всё будет хорошо. Я знаю, как всё исправить. Артур будет жить.

Непослушными озябшими руками я выхватила из кармана второй кристалл, свой. Взяла оба и под удивлённым взглядом Отченаша разломила их.

Как и обещал Ойгонхарт, на сей раз не было никаких спецэффектов. Я просто вдруг судорожно вдохнула воздух, который продрал мои лёгкие изнутри, будто тысяча морозных иголок, а потом почувствовала, как в меня вливается сила.

— Вилка! Ты что натворила?! Вот теперь он натуральный мертвец!! — истошно заорал Отченаш.

— Жди и смотри! — резко приказала я.

Всё было правильно: ведь в первое мгновение колдун отдаёт фамильяру силу. Зато потом…

Мне вспомнились слова Артура, сказанные 1еред нашей 1ервой тренировкой в лесу. «Когда рана в бою смертельна, и смерть жадно дышит тебе в затылок, колдун сможет отдать последний приказ своему фамильяру. Он звучит очень просто: «Умри за меня». И фамильяр умрёт, отдав не только вложенную при обряде силу и все набежавшие проценты, но и — самое главное — всего себя заодно… Так маги нашего мира обретают вторую жизнь».

И да, конечно, Артур не сможет сейчас отдать мне такой приказ.

Но у меня была фора перед классическим фа-мильяром. Я умею говорить. И я могу сказать это сама. Принять это решение — за нас двоих.

Подобный прецедент в мире Гало уже случался: с той самой парой, где фамильяром был эльф — я читала об этом в ночь после ангелов. И теперь не сомневалась в том, что всё получится.

— Бор, — попросила я, глядя в глаза землянина, — поклянись мне, что поможешь ему.

— Не понял? —