Орлиное царство - Джек Хайт

Юсуф кивнул, бросил в толпу последний внимательный взгляд и покачал головой. Конечно, Джона здесь быть не могло. Ему показалось.

* * *

Джон убрал край куфии ото рта и носа, когда ему наконец удалось выбраться из потока людей и укрыться за одной из колонн галереи. Он выглянул из-за нее и проводил взглядом Юсуфа, который по ступенькам спускался к площади. Джон с трудом узнал своего друга, разодетого в сияющее золото, с украшенным драгоценными камнями мечом на боку и высоким тюрбаном на голове. Он подумал о своей первой встрече с Юсуфом; тогда его друг был худым мальчишкой, которого обижал старший брат. Но уже в те времена Юсуф мечтал о величии. И вот он стал царем.

Джон дождался, когда Юсуф и его люди покинут площадь, а потом быстро спустился по ступеням. Он направился на север, туда же, что и Юсуф. Больше всего Джону хотелось последовать за другом во дворец, чтобы отметить этот день вместе с ним. Но он свернул на широкую дорогу, ведущую к казармам мамлюков. Теперь их командир стал царем, и они наверняка устроят праздник. Джон купит им выпить и очень скоро будет знать практически все, что возможно, о правлении Юсуфа и состоянии его армии. А потом напишет в Иерусалим. Юсуф был его другом, но господином – Амори. Джон дал клятву перед Господом, и он ее не нарушит.

Май 1171 года: Каир

Юсуф лежал на полу, а его второй сын, Аль-Азиз, устроился у него на груди. Мальчику, толстощекому малышу, еще не исполнилось и года. Он улыбался, и Юсуф улыбнулся в ответ. Старший сын Юсуфа, Аль-Афдаль, проковылял к ним через всю комнату и спихнул брата с груди Юсуфа. Малыш расплакался, Юсуф положил его обратно и сурово посмотрел на Аль-Афдаля.

– Зачем ты так сделал? – спросил он.

Губы мальчика задрожали. Он повернулся и поковылял прочь, споткнулся и упал. Шамса подхватила его на руки и принялась успокаивать.

– Ты слишком его балуешь, – сказал Юсуф. – Он никогда не научится быть воином.

– И дольше проживет, – ответила Шамса.

Юсуф улыбнулся жене. С тех пор как два года назад он стал царем Египта, большую часть времени ему приходилось проводить при дворе, на советах или тренируя солдат. Боль у него в желудке усилилась, и часто он не мог спать по ночам. Юсуф очень ценил те редкие моменты, которые мог проводить с семьей. Аль-Азиз перестал плакать, булькнул, и его вырвало на грудь Юсуфа. Няня взяла ребенка и похлопала по спине, а служанка подошла к Юсуфу с влажной тряпицей и стерла рвоту с шелкового халата. Он снова улыбнулся. Он был царем, но здесь, в гареме, определенно не мог отдавать приказы. И ему это чувство нравилось.

– Саладин. – В дверях появился Айюб, который держал в руке свиток. – Послание от Нур ад-Дина.

Юсуф взял бумагу, подошел к окну, чтобы прочитать письмо, и нахмурился.

– Что там, муж? – спросила Шамса.

– Король франков повел армию на север, чтобы присоединиться к войскам императора Мануила, который ведет кампанию в Киликии. Иерусалимское королевство осталось без защиты, и Нур ад-Дин собирается в него вторгнуться. Через месяц он выступит из Дамаска. Он приказывает мне одновременно напасть на них с юга. Нашей первой целью должен стать Керак. – Юсуф нахмурился. – Я надеялся, что мир с франками продлится дольше.

– Тогда оставайся здесь, – сказала Шамса. – Ты больше не эмир, который должен являться по первому зову Нур ад-Дина. Ты вернул те двести тысяч динаров, которые он заплатил Ширкуху за вторжение в Египет. Ты больше ничего ему не должен.

Айюб бросил на нее сердитый взгляд и повернулся к Юсуфу.

– Тебе следует научить жену придерживать язык. Нур ад-Дин сделал нашу семью тем, что мы есть теперь, – заявил Айюб. – Мы обязаны ему всем.

Шамса открыла рот для резкого ответа, но Юсуф поднял руку, останавливая ее.

– Мой отец прав, – сказал Юсуф. – Нур ад-Дин все еще мой господин.

– Он человек, захваченный одной идеей: победить франков. Ты сам говорил. И тебе нет нужды жертвовать благополучием своего народа, чтобы удовлетворить его жажду крови.

На самом деле Юсуф был согласен с Шамсой. Однако Нур ад-Дин оставался его королем.

– Не тебе принимать решение, жена, – сказал Юсуф. – Если Нур ад-Дин призывает мою армию, значит, так тому и быть.

– Следует ли мне послать за эмирами в Каир? – спросил Айюб.

– Я сам. – Юсуф встал и направился к двери, но по дороге посмотрел на детей. Он не увидит их до окончания кампании. Юсуф подошел к Аль-Азизу и поцеловал его в лоб. – Аллах ясалмак[34], юный принц. – Потом опустился на колени и поцеловал Аль-Афдаля. – Веди себя правильно, сын. – Потом он встал и повернулся к отцу. – Пойдем, нам многое нужно сделать.

* * *

– In nomine patris, et filii, et spiritus sancti, – бормотал Джон, стоя на коленях на каменном полу своей кельи в монастыре, который находился в Матарии. Он произносил утренние молитвы здесь, а не с монахами, молившимися на коптском языке, которого Джон не понимал. Он поцеловал крест, висевший у него на груди, встал и подошел к окну. Пятьдесят мамлюков проезжали мимо, направляясь в Каир. Всю неделю люди стекались в город, присоединяясь к армии, разбившей лагерь на берегу Нила.

Он вернулся к своей кровати и перевернул соломенный матрас. Монахам в монастыре запрещалось иметь собственные вещи, и, хотя он являлся здесь гостем и был освобожден от подобных обязательств, Джон предпочитал прятать их под матрасом. Он засунул руку в дыру, которую прорезал в ткани, и ему пришлось потратить некоторое время, чтобы нащупать переплетенную кожей тетрадь и кинжал. Он повесил кинжал на пояс и отнес тетрадь на стол, где сел и начал чинить перо.

Прошлую ночь Джон провел у окна, считая костры египетской армии. Он добавил число людей, прибывших сегодня, обмакнул перо в чернильницу и записал общий результат: восемь тысяч человек. Египет готовился к войне. Сегодня Джон поедет в Аскалон, чтобы отправить послание Амори. Но сначала ему требовалось узнать, куда пойдет армия.

Он спрятал тетрадь в седельную сумку, закинул ее на плечо, вышел из комнаты и зашагал по темным коридорам к покоям аббата, который читал, сидя за письменным столом. Тот поднял голову, и его взгляд остановился на седельной сумке Джона.

– Ты покидаешь нас, брат Джон? – спросил он на арабском. Джон кивнул. – Надеюсь, твое пребывание здесь было удачным.

– Спасибо за гостеприимство, святой отец.

– Ты возвращаешься в Иерусалим?