Желания - Ирэн Фрэн

Тренди вскочил на мотоцикл и бросился в погоню. Но не проехал и первый мост, как сдался. Что-то держало его, что-то столь же мощное, сколь и необъяснимое. Позднее, проанализировав этот эпизод, Тренди понял, что таково было действие амулета — не пришло еще время повидаться с Командором, магия Беренисы помешала ему вступить в бой раньше времени. Но в тот момент Тренди испытывал только усталость и отвращение. И он повернул назад, твердя себе, что сейчас слишком холодно, чтобы пускаться в путь, что дорога покрыта льдом, занесена снегом, что у него нет ни су в кармане. «И если бы даже я последовал за Командором на „Дезираду“, что мог бы я ему сказать? Что хочу увидеть Юдит? Что я ее хочу? Что увезу ее?» — думал он, подъезжая к Лез-Алль.

Сама мысль выступить против этого человека и его дома изматывала Тренди. Он вспоминал его ироничный, тяжелый, таинственный взгляд, витражи «Дезирады», Карточную комнату, портрет Леонор, вновь чувствовал запах старинных драпировок и еще более странный аромат полуоткрытых флаконов с духами на комодах, весь этот необъяснимый мир, как и тот, что он исследовал в гримерной Констанции. Все его тяготило, он смертельно устал, балансируя на грани ужаса и открытий. Во рту у него появился странный привкус, словно ему хотелось спать, но этот привкус был более едким, более горьким, и Тренди назвал его желанием умереть.

Выехав на улочку, ведущую к его дому, он услышал звук тамтама. Тренди подумал о запоздалых полуночниках, о последнем отзвуке праздника, каждую ночь приходящего в город. Но уже наступило утро, да и музыка была веселая, страстная, воодушевляющая. Тренди подъехал ближе. Это оказались танцевавшие в кружке негры. Посреди круга лицом к Беренисе стоял Нюманс. Под пальто из искусственного меха на девушке была длинная, мягкая туника, и такая же туника была на метисе. Оба улыбались. Не похоже было, что им холодно. Тренди уже давно не видел таких счастливых лиц.

Он решил подождать. Танец оказался не длинным. Это было нечто вроде утренней серенады, прощание, которое приглашенные на праздник совершали перед домом влюбленных. Вероятно, это был обычай их островов, как бы сказал Нюманс. Тамтам умолк, и негры, пританцовывая, двинулись по тротуару, возможно, чтобы согреться, а возможно, чтобы исполнить в другом месте, в десяти улицах отсюда, другой прощальный танец перед другим домом. Тренди бросился к друзьям.

— Нюманс, — выдохнул он, как только толкнул дверь, но обернулась на его зов Берениса.

Она ничуть не удивилась.

— Ты не спал, — просто сказала она.

— Нюманс, — повторил Тренди, словно крик о помощи.

Берениса встала между мужчинами:

— Пора спать.

Нюманс ничего не сказал и не пошевелился. Он продолжал смотреть на Беренису, словно ожидая ее приказа. Девушка выглядела бодрой, она сияла. Невозможно было поверить, что она протанцевала всю ночь.

— Мне надо рассказать тебе, — обратился Тренди к Нюмансу.

— Позже, — повторила Берениса.

Она вновь встала между Тренди и своим возлюбленным. Тренди подчинился. Но когда они вошли в квартиру, он шепнул Нюмансу:

— Я хотел бы рассказать тебе. Крузенбург…

Берениса услышала его и тут же перебила:

— Раз ты здесь, значит, амулет защитил тебя! Теперь забудь все. Эта женщина злая, я тебя предупреждала.

Она говорила так, словно знала все, что с ним произошло. От этого Тренди почувствовал себя еще более уставшим. Он оттолкнул ее и бросился к Нюмансу, рухнувшему в кресло.

— А ты, твоя ночь?

Метис ничего не ответил.

— Ему нужно поспать, — снова вмешалась Берениса.

— Я опять видел Командора, — сказал Тренди.

Услышав это имя, Нюманс подскочил.

— Крузенбург хотела его околдовать. Я нашел… — Мгновение Тренди колебался. Он боялся Беренису. И она тоже насторожилась. — …свинцовые таблички в ее туалетном столике. С именем Юдит. И Командора.

— Они у тебя?! — закричала танцовщица. — Ты взял их с собой?!

Она отскочила от Тренди, словно тот был прокаженным.

— Нет. Я их выбросил.

— Куда?!

Берениса сотрясалась всем телом. Нюманс трясся еще сильнее, чем она, и его взгляд внезапно затвердел.

— В воду, — закончил Тренди пристыженно. — В воду подземного озера под Оперой.

Некоторое время Берениса испытующе смотрела на него. Ее черты, обычно такие ясные, вдруг показались Тренди жестокими. Он был уверен, что совершил ужасную ошибку. Хуже — святотатство.

— Тем лучше. Ты не так глуп, как я думала. Но… — Берениса отпустила руку Нюманса, прищурилась и сжала губы, как всегда, когда размышляла. — Не понимаю. Имя Командора… Я считала его таким сильным. Круз нет никакого смысла пытаться его околдовать. Она должна была бы попытаться перетянуть его на свою сторону.

— Юдит, — произнес Нюманс, — она ревнует его к Юдит.

— Но он тоже плохой! Плохой и властный! Круз ничего не может против него! Наоборот, она должна была бы попытаться взять у него немного силы!

Нюманс тоже задумался:

— Она хорошо пела?

Тренди затруднялся ответить. Он вновь слышал высокий, нечеловеческий голос, преследовавший его в здании театра. Он вновь видел лицо певицы, отражавшееся в зеркалах декорации, искаженное страхом перед выходом на сцену; а еще он слышал слова, которые сказала ему Крузенбург после того, как они закончили заниматься любовью, жесткие, резкие слова. Повторяла ли она их вместо заклинания над свинцовыми табличками? И каким тоном, с какой интонацией произносила она отвратительные формулы, обрекавшие живых на небытие?

— Констанция пела замечательно, — наконец выдавил он.

— Замечательно! — рассмеялась Берениса. — Но до этого вечера утверждали, что она поет восхитительно, божественно, что она фея, волшебница…

— Она была такой всегда. Такой и осталась. Она богиня. Великая дива. Безупречное совершенство. Истина. Единственная.

Тренди пытался убедить себя, но сам больше не верил в это. Берениса смотрела на него с любопытством. Он покраснел. Как она угадала его раздражение?

— А вы все говорили, что это будет конец, — продолжала она со смехом. — Это и есть конец, конец Круз, да! А не конец света…

Нюманс тоже расхохотался. Тренди повернулся к нему:

— Ты в это не веришь? Больше не веришь в это?

Тренди был искренне разочарован. Нюманс пожал плечами:

— Все дело в разбушевавшихся злых силах. Теперь я могу тебе сказать, что сегодняшней ночью мы танцевали, чтобы развернуть их, загнать обратно в море. Чтобы вновь похоронить их в безднах.

— Ты веришь, что достаточно просто танцевать!

— Я запрещаю тебе! — закричала Берениса. — Ты не имеешь права смеяться. Ты можешь нас сглазить. Можешь погубить нас!