Консольные войны. Sega, Nintendo и битва определившая целое поколение - Блейк Дж. Харрис

Не поставив в известность Розена, Накаяма отправился на Гавайи и разыскал Калински. Обхаживая Калински, Накаяма настоятельно просил, чтобы Калински никак не взаимодействовал с Розеном. Калински все это казалось до крайности странным, пока он не вник в их странные отношения: они кукловоды, которые борются за контроль над своими марионетками. По крайней мере, так ему казалось. Тем не менее Калински согласился на эту работу, и Розен был рад тому, что он оказался с ними в одной лодке, и теперь, спустя чуть менее двух лет Sega, начала сокращать разрыв с Nintendo. Почти сорок лет драмы, комедии и инноваций привели к этому моменту, теперь все они чествовали прошлое, настоящее и будущее в танцевальном зале в Лас-Вегасе.

Калински вновь помахал властителям судьбы Sega, которые на сей раз заметили его и жестами пригласили присоединиться к ним. После череды улыбок, рукопожатий и покровительственных похлопываний по спине Калински сел рядом с Розеном и Накаямой. Он на мгновение представил себе, как Накаяма ныряет под стол, а затем изо всех сил постарался отогнать эту картинку.

— По-моему весьма неплохо, а? — спросил Калински.

— Более чем, — сказал Розен. — Но лично я не удивлен.

— И это всего лишь начало! — заявил Накаяма.

— Но не стоит почивать на лаврах и кричать, что теперь мы завоюем весь мир, — сказал Розен. — Мне нравится то, куда мы движемся, но сейчас мы должны это прочувствовать.

— Да, безусловно, — ответил Накаяма. — Я сказал только то, что это крохи по сравнению с тем, куда мы движемся.

Розен закатил глаза, что побудило Накаяму сделать то же самое. Про себя Калински подумал: сколько же раз такой обмен мнениями у них случался прежде.

Какое-то время они сидели молча, просто смотря на танцующих людей, на то, что они построили вместе.

— Ладно, хватит, — отеческим тоном, каким он говорил очень редко, сказал Розен, обращаясь к Калински. — Не тратьте свое время на таких ископаемых, как мы. Сегодня ваш день. Идите веселитесь.

— Да ладно вам, — сказал Калински. — Я могу сидеть с вами часами.

— Ну, тогда вам придется сидеть в одиночестве, — сказал Розен, вставая. — Хаяо, ты-то тоже можешь остаться, если хочешь, а я пойду в свой номер, хочу посмотреть телевизор.

— Хорошая мысль, — сказал Накаяма с ухмылкой, больше подходящей какому-нибудь злодею из фильмов про Бонда. — У меня тоже есть свои дела.

Попрощавшись, они оставили Калински в одиночестве за столиком, где он просидел некоторое время. Безмятежно вздохнув, он окинул взглядом танцпол, чтобы получше разглядеть сотрудников, которых он редко видел в таком виде. Калински привык находиться в центре внимания, и ему это нравилось, но сегодняшний вечер был памятником успеху Sega, которого компания могла бы не достичь без работы всех этих людей. Вне зависимости от того, насколько большим был вклад каждого из них, все они были необходимыми частями уравнения.

— Довольно неплохо, а? — спросил кто-то, выведя Калински из транса. Это был Эмиль Хейдкамп, старший вице-президент Konami of America. Хейдкамп был благодушным, вдумчивым продавцом, который работал в Konami с 1986 года, с самого первого дня, когда компания начала делать видеоигры для домашних консолей. Он был ответствен за запуск и успех некоторых бестселлеров для нинтендовской системы, таких как Castlevania, Contra и Teenage Mutant Ninja Turtles. Под предводительством Хейдкампа Konami обогатила Nintendo, и наоборот. В результате он сблизился с высшим руководством Nintendo, а недавно согласился делать игры и для Sega.

— Более чем, — сказал Калински, повторив слова Розена, сказанные тем ранее. — Но лично я не удивлен.

— Ты и не должен удивляться, — сказал Хейдкамп, похлопав Калински по плечу. — Ты и твоя команда проделали отличную работу. Я уважаю парней из Редмонда, но я рад, что Sega удалось войти в бизнес, пока я еще здесь.

— Пока еще здесь? Почему? Есть планы уйти куда-то в другое место?

— Ну, не прямо сейчас. Но я думаю, что мое время подходит к концу.

— Эмиль, у тебя все в порядке? — спросил Калински с неподдельным беспокойством.

— О, нет, ничего страшного, — ответил Хейдкамп, осознав, насколько зловеще это прозвучало. — Я ничего тебе не рассказывал о договоренности с господином Кодзуки? — спросил он, имея в виду Такую Кодзуки, президента Konami.

Калински отрицательно помотал головой.

— Это случилось вскоре после того, как я стал работать в Konami, — начал Хейдкамп, чуть сощурись, словно вспоминая детали. — Я обрел Господа и стал новообращенным христианином. Я сказал Кодзуки-сан, что в наших играх должна присутствовать определенная чистота. Я не хотел, чтобы и в будущем мы ассоциировались с кровью, обнаженкой и распущенностью. В конце концов, мы же все-таки продаем развлечения детям. Мы несем определенную ответственность, не так ли?

Калински зачарованно кивнул. Рассказ Хейдкампа породил небольшие сомнения, которые зароились в голове Калински. Но пока ему никак не удавалось ухватить суть.

— Что это была за договоренность?

— Я договорился с господином Кодзуки, что буду находиться где-то поблизости и продолжу и дальше вести Konami к вершинам, пока мы не начнем делать что-то хуже нереалистичного насилия. Не колеблясь ни секунды, он на это согласился. Но что важнее, он подкрепил свои слова действиями. Как раз в это время к нам из Японии пришла игра под названием Dracula Satanic Castle, и он позволил мне переименовать ее в Castlevania и внести в нее некоторые поправки. Я считаю господина Кодзуки своим большим другом, и я не сомневаюсь, что его словам можно доверять, но, поскольку я смотрю на всю индустрию, на все то, что мы создаем, я понимаю, что такая ситуация — вопрос времени.

— Да ну, этого быть не может, — качая головой, сказал Калински. Он не был уверен, не согласен ли он с перспективой, нарисованной Хейдкампом, или же он попросту не хочет признать справедливость его слов, с которыми в душе согласен.

— Да, так быть не должно, но, скорее всего, именно так и будет, — сказал Хейдкамп. — Ты видел, что сегодня поступает в залы игровых автоматов? Самая популярная игра там — Street Fighter, в которой главная цель заключается в том, чтобы как следует отмутузить своего противника. Да, я признаю, что сама по себе игра безобидная. Но как ты думаешь, сколько продлится такая ситуация? Мир полон скользких путей, и, как только ты ступаешь на один из них, обратной дороги у тебя уже нет.

— Верно, — расплывчато сказал Калински, словно он только что увидел привидение.

— Ой, Том, извини. Я не хотел обременять тебя своими личными переживаниями, — сказал Хейдкамп, качая головой. — Все, что я хотел сделать, так это зайти к вам и поздравить тебя с прекрасной работой. И не бери в голову то, что я тебе сейчас сказал, хорошо?

Калински кивнул, безуспешно пытаясь выкинуть все услышанное из головы.

— Пойдем, — вставая, сказал Хейдкамп. — Вернемся на танцплощадку.