Натурщица - Олег Юрьевич Рой

— Сейчас! — спохватился художник и поспешно вышел за дверь.

— Это что, он? — спросила Екатерина Сергеевна. — И как это понимать?

— Мамуль, сама не ожидала, — села за стол Сима.

— И что ему нужно?

— Говорит, ему я нужна, — вздохнула и отвернулась дочь.

— Делать-то что будешь? — подал голос отчим.

И тут поспешно вошел Алексей; руки его были заняты коробкой с тортом и пакетами.

— Ишь ты, пышно как, — кивнул на торт со свежими фруктами Виктор Семенович. — И по какому же случаю?

— По случаю знакомства, — негромко сказал Орлов-младший.

— Мама, Екатерина Сергеевна, — сказала Сима. — Папа-отчим, Виктор Семенович.

Родители посмотрели на живописца.

— Это Алексей… — Сима замешкалась, не зная, как продолжить — «Алексей, мой знакомый»? «Алексей, художник из Москвы»? «Леша, мой любовник»?

— Алексей Орлов, — перехватил инициативу сам живописец. — Видите ли… Я люблю вашу дочь. Симу. Да… Вот, так вот все. Скомканно, неожиданно… простите.

— Любишь, так женись, — вырвалось вдруг у Екатерины Сергеевны, буквально несколько дней назад узнавшей, какую боль он причинил ее дочери.

— Вот так ляпнула, — посмотрел на нее, выпучив глаза, Виктор Семенович.

— Если бы мы смотрели фильм, — подала голос Сима, пока еще не воцарилось неловкое молчание, — то это была бы комедийная сцена. Я очень чаю хочу, правда. И вот с этим тортом. Давайте мы потом поговорим, пожалуйста. Главное, познакомились… Мамуля, отрежь нам всем тортика, а?

— Вот, самое лучшее решение, — произнес довольно Виктор Семенович.

Екатерина Сергеевна принялась резать торт — молча, немного сердито, но аккуратно.

— По мне, так все правильно, — продолжал отчим. — Да, неожиданно. Зато правда, и без всяких этих самых.

— Без всяких «этих», — подтвердил Алексей.

— Мам, — внезапно хмыкнула Сима. — Вот ты сейчас такая сердитая… Ну, да, есть с чего. А я знаешь, что вспомнила? Как ты мне, маленькой, двенадцатилетней, рассказала про Виктора Семеновича. Ну, помнишь, как ты у меня на два дня отпрашивалась? Как волновалась, как мы потом тоже за столом сидели… А, мам? И букет. Помнишь, какой букет был? ДВА букета. Сначала ромашки, а потом розы. А я по-омню!..

— Ну, вот, а я без букета, — начал живописец, но Екатерина Сергеевна вдруг положила на стол нож и заплакала.

— Вот те нате, — проворчал Виктор Семенович, подойдя к ней и прикоснувшись к ее плечу.

— Мамуль, — подошла к ней и Сима, обняла.

Про Алексея все забыли, и он сидел за столом один, растерянно ссутулившись и неуверенно улыбаясь. Он увидел семью — мать, отца и дочь. Нет, он не чувствовал себя лишним. Просто этот момент надо было всем пережить. Мало ли у нас в жизни неловких моментов? На то и жизнь…

Екатерина Сергеевна наконец прерывисто вздохнула и вытерла глаза.

— Да ну вас, в самом деле, — сказала она. — Расчувствовали. Будет теперь торт соленый, со слезой.

Они все негромко и неуверенно рассмеялись, но хотя бы разрядилось напряжение, которое повисло в доме, начиная с полудня, и продолжилось после появления на пороге Симы и Алексея.

Тут засвистел чайник, и Сима захлопотала с заваркой. Добавила листьев смородины, и по кухне поплыл аромат.

— Катюш, вареньица достань, — попросил Виктор Семенович.

— Ноги не ходят у меня, — все еще сердито отказалась та. — Сам уж достань.

— Что, болят? — подхватился было отчим.

— Да не болят, переволновалась, — махнула рукой Екатерина Сергеевна. — Благодаря доченьке моей с ногами у меня все хорошо теперь. Только вот с нервишками не очень… Той же доченьке благодаря. Точнее…

Она красноречиво посмотрела на Алексея.

— Давайте есть торт, — спокойно напомнила Сима.

— Да-да, торт, — засуетился Виктор Семенович. — Сидите уж, бабоньки.

Он быстро расставил тарелки, вынутые из буфета.

— Не парадные, да уж чего тут модиться, все свои, — сказал он и посмотрел на Алексея: — Свои?

— Свои, — засмеялся он.

Виктор Семенович принес варенья — яблочного «стеклянного» и крыжовенного «царского», с грецким орехом внутри. Сунулся было достать и бутылку, но Сима спокойно сказала:

— Алкоголя никакого не надо.

Сказала тихо, но так, что Виктор Семенович послушался беспрекословно. Потому что сказано это было Хозяйкой. Да и Екатерина Сергеевна ни слова не возразила.

— Праздновать особо нечего, — спокойно пояснила Сима. — День как день…

Чаепитие прошло почти нормально, только, конечно, слишком много было событий за один раз. Ну, что ж, так бывает…

— Сима, ты поедешь со мной? — негромко обратился к ней Алексей. — Домой, в Москву. То есть не сейчас, а… вообще.

— Да, — улыбнулась Сима. — Я сама думала уже заканчивать отпуск. Дома хорошо, а на работе уже появиться надо бы.

Они выпили еще по полчашечки, понимая, что надо уже собираться.

— Мамуль, пап, — сказала Сима.

Те поняли и переглянулись.

— Приезжайте теперь к нам, — обратился к ним художник.

— Поживем — увидим, — ответила Екатерина Сергеевна и обратилась к мужу: — Витя, доставай.

— Что? — не понял художник.

— Мамуля нас без домашних заготовок не отпустит, — засмеялась Сима.

— Не отпущу, — беспрекословно подтвердила мама. — И не надо мне про магазины. Да, такой вон торт у нас не купишь, зато у вас картошечки такой нет.

— И рыжиков, — подхватил Виктор Семенович. — И огурчиков маминых.

— Ох, да-а-а, — мечтательно закатила глаза Сима. — Мамины огурчики вне конкуренции! Полина Андреевна так на них запала тогда. Говорит, сыта по горло маринованной ересью из магазина.

Обе засмеялись.

Сновали между домом и машиной, загружали багажник.

— Ну, вы в уме или нет? — всплеснула руками Екатерина Сергеевна, заглянув внутрь. — Побьется же все! В сумки надо… Давай неси сумки, плотные такие, и газеты — банки переслоить.

Виктор Семенович побежал в дом за сумками.

— Алексей, — вдруг требовательно посмотрела на него Симина мама. — Сима моя настрадалась уже. Не ровен час! Клянись, что не причинишь ей зла.

— Мама, — начала было укоризненно Сима. — Я не на Луну лечу и не в Кащеево царство!

— Клянись, говорю, — возвысила голос та, не глядя на дочь и буравя глазами ее избранника.

«Ох, мама-мама, — подумала Сима. — Ты бы еще икону принесла. Это же не кино…»

— Клянусь, — сказал Алексей.

— Да зачем все это, — досадливо, но тихо сказала Сима, обнимая мать, и прошептала ей на ухо: — Мам, я железобетонная уже. Вы меня вылечили. Навсегда…

— Ну, смотрите, — сказала им мать.

— Мамуль, а вот ты мне сама обещай, пожалуйста, — посерьезнела Сима. — Продолжай следить за своим здоровьем.

— Все, никаких булочек и конфет по вечерам, — улыбнулась Екатерина Сергеевна, кулаком вытирая глаза. — Это сейчас уж праздник, как новогодние каникулы, — ты приехала… А так мы на диете. Почитываем всякие статьи о здоровом питании, соблюдаем.

— Ну, и хорошо, — повеселела Сима.

Подбежал Виктор Семенович с сумками, все наконец переложили как нужно, обнялись в последний раз… и поехали. Сима чувствовала себя немного странно и все