В ее постели - Дебора Макгилливрей

– Извини. – Тамлин встревоженно взглянула на Эйтин.

Эйтин нахмурилась:

– Что тебя беспокоит?

Тамлин улыбнулась, но в улыбке не было веселья.

– Ночные кошмары. Такие, которые, я надеюсь, никогда не сбудутся. Кошмары о том, к чему мы направляемся, и нет выхода.

В этот момент ветер поменялся, принеся с собой тошнотворный запах, предупреждающий о том, что их ждет впереди. Эйтин покачнулась от отвратительной вони, изо всех сил натянув поводья Любимицы. Не в состоянии вынести зловоние, Эйтин ухватилась за подол платья, прижала его ко рту и носу и только тогда смогла вдохнуть.

Шеллон угрюмо рявкнул:

– Мы с подветренной стороны Берика. – Лошадь Дракона отскочила в сторону, и он повернул ее назад. – Тамлин, леди Эйтин, нет никакой возможности подготовить вас к тому, что ждет впереди.

– Матерь Божья, что это за безумие? – ахнул Деймиан. – Нет слов, чтобы описать эту вонь.

– Именно этого я и боялся. – Шеллон направил своего жеребца поближе к коню Деймиана, потом с беспокойством оглянулся через плечо на Тамлин. Джулиан ответил тихо, поэтому Эйтин расслышала только часть слов.

– …не забыть поблагодарить Эдуарда за предстоящее испытание… приказал, чтобы тела были оставлены до тех пор, пока шотландцы не подчинятся полностью. Боюсь, именно так все и произошло.

Деймиан в ужасе уставился на Джулиана.

– Даже Эдуард не мог подвергнуть нас этому. Подумай о нездоровом воздухе. Он не мог… ни один человек бы не…

Шеллон предостерег:

– Говори Эдуарду только то, что он желает слышать. Может, тогда нам удастся покинуть Берик с головами на плечах.

Несмотря на духоту жаркого августовского дня, Эйтин поежилась.

Пытаясь сдержать свое отвращение, Эйтин не сводила глаз со спины Деймиана, едущего рядом с Шеллоном. Горячее возмущение бурлило у нее в крови. Возмущение – это хорошо. Гнев – хорошо. Они удерживали ее сознание сосредоточенным на желании пнуть Деймиана, вместо того чтобы открыть рот и закричать от ужаса, когда они проезжали через то, что осталось от города Берик. Она не хотела, чтобы образы мертвых тел, разлагающихся более четырех месяцев, запечатлелись в ее памяти. Поэтому сделала своей мишенью Деймиана.

– Ceann-clo, – пробормотала она, назвав его болваном по-гэльски.

Тамлин была слишком возбуждена, чтобы управлять своей лошадью. Боясь, что она может вывалиться из седла и попасть под копыта перепуганных лошадей, Шеллон снял жену со спины Годивы и усадил перед собой, на своего огромного коня.

– Сэру Тугодуму наплевать на то, что случится со мной, – проворчала Эйтин себе под нос.

Моффет, ехавший слева от нее, сказал:

– Прошу прощения, леди Эйтин. Вы обращались ко мне?

– Нет, просто я заметила, что твоему отцу глубоко наплевать, если даже я свалюсь с лошади и буду затоптана до смерти, – угрюмо ответила она. Вся эта отвратительная поездка изматывала ее. Эйтин была готова заплакать. Вместо этого вымещала свою боль и расстройство на Деймиане, надеясь выдержать это чудовищное зловоние.

– Это не так, миледи. Мой отец попросил меня ехать рядом с вами, дабы вы были защищены.

Найдя, что обида и возмущение несколько отвлекают, Эйтин состроила гримасу, решительно настроенная держаться за свое раздражение.

– О да, я часто удовлетворяюсь объедками со стола.

Моффет, находящийся на пороге взросления, улыбнулся.

– Мне кажется, леди Эйтин, вы говорите загадками.

– Джервас! – крикнул Шеллон.

– Да, милорд. – Оруженосец пришпорил свою лошадь и проскакал мимо Моффета и Эйтин, чтобы догнать своего господина.

Шеллон, все еще бережно держащий Тамлин перед собой, заговорил. Он бросил оруженосцу поводья беспокойной кобылы Тамлин:

– Возьми поводья Годивы и веди ее. Поезжайте с Винсентом и Майклом впереди нас. Несите штандарт высоко. Пусть все знают, что едет Дракон Шеллона.

Несгибаемые, суровые и угрюмые, Джулиан и Сент-Джайлз ехали за фалангой, образованной оруженосцами, прокладывая путь через разоренный город. Сердце Эйтин разрывалось, когда они проезжали мимо женщин, прячущих под платками заплаканные лица. Женщин с затравленными глазами, которые говорили, что их любимые умерли в этом опустошенном городе. Эйтин снова подняла подол и закрыла им лицо, прилагая все силы, чтобы ее не вырвало от удушающего смрада, висящего в воздухе подобно черному туману. Слезы промочили ткань цвета ржавчины.

Лошадиные копыта застучали по деревянному мосту, переброшенному через широкий сухой ров, предназначенный для защиты, затем они проехали под каменной аркой, ведущей во двор Берикского замка, достигнув наконец цели своего путешествия. С правой стороны Эйтин заметила спущенный штандарт Дугласов. Голубые звезды на серебряном поле – флаг, который развевался над бастионом замка до того, как Берик был захвачен англичанами. Теперь гордый штандарт Дугласов был измазан конским навозом – объект английского презрения и насмешки.

Эйтин боролась с головокружением, когда они наконец остановились, и оруженосцы взяли под уздцы лошадей. Деймиан подошел и помог ей спуститься с Любимицы. На долгое мгновение его глаза заглянули в ее глаза, и так много мыслей закружилось в их светлых глубинах – печаль, ярость, сожаление, – но он ничего не сказал. На грани обморока Эйтин, тоже не проронив ни звука, отвернулась.

Едва отделавшись от Деймиана, она тут же с размаху врезалась в грудь кого-то другого. Филан Комин. Он обхватил ее руками за локти, чтобы поддержать. Встревоженная, она дернулась назад, но хватка Филана была крепкой. Эйтин посмотрела на него гневно, не мигая. Что-то в его поведении вызвало ощущение, будто она смотрит в лицо незнакомца.

– Эйтин, как поживаешь? Красива, как всегда. – Филан улыбнулся, но это было больше похоже на улыбку голодного волка, облизывающегося на новорожденного ягненка.

– Как жаль, что ты не только глуп, но еще и слеп, Филан! – Эйтин опять попыталась вырваться.

Улыбка его не дрогнула, хотя в глазах появился жесткий блеск.

– И так же любезна и приветлива, как я вижу.

Деймиан появился в поле ее зрения.

– Отпусти мою…

– Супругу, лорд Рейвенхок? Не думаю. Не было в Лайонглене заключено никакого брака – ни Гилкриста, ни вашего. Священника вызывали, но, полагаю, для погребального обряда. – Лицо Филана светилось торжеством.

– По нашим английским законам, возможно, правильнее было бы сказать «мою невесту». Однако я открыто объявил, что женат на леди Эйтин, в присутствии Шеллона, ее братьев и Динсмора. Потом повторил то же заявление перед тобой, с Шеллоном в качестве свидетеля. – Деймиан торжествующе вскинул черные брови. – Ты забыл, что я наполовину шотландец. Я уважаю законы моей матери. А старый пиктский закон гласит, что если мужчина перед свидетелями заявляет, что берет женщину в жены, и она дает согласие, значит, они женаты. Эдуард приказал мне жениться на леди Эйтин, когда пожаловал грамоту на Глен-Эллах, точно так же, как приказал Шеллону жениться на одной из дочерей графа Кинмарха. Эдуард был слишком занят, прижимая Шотландию к ногтю, когда Шеллон женился на леди Тамлин. Я надеюсь доставить ему удовольствие христианским обрядом венчания в Берике. Думаю, он будет крайне доволен.