Алая гроздь турмалина - Людмила Мартова

Елена проснулась в районе девяти, когда он уже весь изнемог от одиночества. Раньше возможность остаться в своем доме одному он расценивал как благословение, и никогда ему не бывало тут скучно. Спустилась она, завернутая в простыню, и на какое-то время они снова выпали из реальности – обоим стало не до разговоров и уж, тем более, завтрака. Как все-таки здорово, что он согласился на предложение дизайнера соорудить кухонный остров! К десяти утра им все-таки удалось поесть и придать мыслям некоторое подобие стройности.

– Рубин Цезаря, – сказал Дмитрий, – ты ведь мне его покажешь? Не говоря уже о том, что сегодня надо бы отдать моему брату как вещдок.

– Поехали забирать Митьку, – в ответ попросила она. – И Помпона тоже.

Наличие в его новой жизни двенадцатилетнего пацана и собаки означало, что отрываться от тела Елены Бесединой все-таки придется. Ах, да, еще же и работа! При этой мысли Дмитрий немного приуныл, но потом представил долгие летние ночи и снова оживился. Хвала небесам, дом у него большой, и уж по ночам они точно будут оставаться в спальне наедине! А день как-нибудь можно пережить. Наверное.

– Поехали, – сказал он. – Познакомлю тебя со своей мамой. Не бойся, она тебе понравится.

Елена посмотрела на него непонимающе и легко вскочила со стула. Дмитрий понял, что она совершенно точно не боится. Когда они приехали, мама тоже бросила на Елену всего один взгляд и легонько кивнула, словно отвечая себе на какой-то внутренний вопрос.

– Екатерина Александровна, – представилась она. – А вы, должно быть, Лена.

– Да, спасибо, что присмотрели за Митей.

– У вас чудесный сын, – заверила Елену мама. – Впрочем, иначе и быть не могло. С таким-то именем! Как мать Дмитрия, я в этом уверена. Сынок, что ты застыл столбом, дойди до кухни, скажи Наташе, чтобы накрывала к чаю. А мы тут с Леной немного посекретничаем.

– Мама…

– Иди.

Почему-то Дмитрий совершенно не волновался, оставляя двух главных в своей жизни женщин наедине. Он был уверен, что они поладят. Чуть замешкавшись в коридоре, потому что у ног ластился бросившийся к нему Помпон, он невольно услышал начало их разговора, хотя терпеть не мог подслушивать.

– Я рада, что мой сын оказался готов изменить простым решениям. Знала, что когда-нибудь это произойдет. В том, что вам с ним будет непросто, я не сомневаюсь, но в том, что вы справитесь, тоже.

– Я никогда не боялась сложностей, – судя по голосу, Елена улыбалась.

– Вы – нет, сразу видно. Это Димка убедил себя в том, что они ему ни к чему. Очень больно обжегся, много лет назад влюбившись в слишком сложную женщину. Она была замужем, не совсем уравновешенна психически, если можно так сказать, и изрядно измучила его перед тем, как окончательно бросить.

– Екатерина Александровна, мне неудобно вас перебивать, но мне это неинтересно. Я не собираюсь бросать вашего сына, и готова выслушать все, что он сочтет нужным рассказать о себе, только от него самого. Я не очень невежлива?

– Ты прекрасна, моя девочка, – теперь улыбалась мама. – Пойдем пить чай.

Дмитрий, которого вот-вот должны были застигнуть за подслушиванием, присел, погрузив пальцы в шелковистую шерсть Помпона. Довольный пес плюхнулся на спину, доверчиво подставляя под ладони розовое пузо. Надетая на него непромокаемая шлейка на груди имела какое-то утолщение. Ах да, GPS-навигатор, позволяющий найти собаку, если она потеряется. Мудрое решение.

В коридоре появилась Елена, присела рядом и потянула за невидимый замочек, вшитый в том месте, куда был вставлен навигатор. Внутри оказался довольно вместительный кармашек.

– Это Даня придумал, – сказала она Дмитрию, с интересом следившему за ее манипуляциями. – Заказал и сделал в тот день, когда мы с Митькой приехали к нему на дачу. Я была вынуждена согласиться, что лучшего места для тайника не придумать.

Дмитрий тупо смотрел, как она достает что-то из кармашка, оказавшегося, по воле талантливого Дани Еропкина, тайником. Перед глазами мелькнула красноватая виноградная гроздь, словно напоенная солнцем и теплом, золотые усики и покрытые эмалью листочки. Елена протянула ладонь, на которой лежал довольно крупный и очень красивый кулон. И тут Дмитрий понял. На изящной, очень красивой и нежной женской ладони лежал рубин Цезаря.

Деревянный дом, выходящий фасадом в тень раскидистой липы, горделиво приосанился, охотно показывая миру величавые отреставрированные колонны, поддерживающие обновленный фронтон. Он был очень стар, в позапрошлом году отметив свое двухсотлетие, но теперь, после недавно закончившейся реставрации, готов прожить отмеренный ему новый век с достоинством, как и пристало объекту культурного наследия регионального значения.

Расположенный на одной из центральных улиц старинного губернского города, но при этом чуть в стороне от основного людского и автомобильного потока, в тихом и зеленом месте, он стал местом паломничества туристов, многие из которых приезжали сюда специально, чтобы на него посмотреть, а также послушать связанную с ним историю.

Дом ничуть не переживал, что больше не прячет от случайных глаз важную, большую и страшную тайну. Если бы он был живым существом, то, несомненно, чувствовал бы облегчение от того, что с него низложена миссия хранителя. За последний год его перебрали по досочке, по кирпичику и полностью восстановили. Теперь в доме располагался музей, посвященный истории особняка, а также городскому голове Николаю Яковлеву и его семье.

В третьей гостиной, той самой, где на изразцовой печи уютно расположилась муза с лирой в руках, а на одной из плиток в верхнем ряду можно было увидеть еле заметный знак родовой эмблемы Палеологов, была оформлена экспозиция в честь российского посла в Швеции Павла Дмитриевича Балуевского и его сына, прекрасного художника Виктора Балуевского, сгинувшего на Бутовском полигоне.

Музей был частным и содержался на деньги того же человека, который оформил право аренды на особняк, разработал проект реставрации и вложил в него немалые деньги. Дом был ужасно горд, что в свое время правильно выбрал, кому раскрыть свою тайну. Эта невысокая и хрупкая женщина, в облике которой что-то неуловимо напоминало о дамах, бывавших в особняке до 1917 года, заставляла его вспоминать о своем прекрасном прошлом, в котором он был молодым, модным и полным жизни.

Елена Николаевна Беседина вложила в реставрацию особняка и создание экспозиции средства, которые были положены ей от государства как четверть стоимости найденного ею в доме клада. Пока велись работы, она бывала на объекте ежедневно, и ей не помешало даже то обстоятельство, что за этот год она родила дочку Катеньку. Сейчас, когда в доме работал музей, семья Бесединой все равно часто здесь бывала, и старый особняк любил эти визиты, наполненные смехом и любовью. Казалось, между его бывшими владельцами, сегодня смотревшими с портретов, развешенных на стенах, и нынешними существовала какая-то неразрывная связь.