Московская магия. Темное сердце - Артем Михалев

Оборотни тоже подвергаются искушению забыть о людском начале и полностью погрузиться в звериную ярость. Искушение велико так же, как велика плата. Сила, упоение яростью, сладковатый запах мяса и крови — все это накатывало неожиданно и поглощало безвозвратно. Наверное, именно поэтому нас так мало. Рано или поздно, Церковь или контора — финал всегда один. Сорвавшихся с цепи разума уничтожали.

Возможно, именно поэтому никто не беспокоился за Ящера. Оборотни ассоциировались с проблемами, и смерть звериной половины воспринималась окружающими как меньшее зло. Я так не думал. Глупо было отрицать опасность и неуравновешенность Ящера, но бросить его на съедение смерчу — это даже не глупость, это подлость. Без боя пожертвовать частью своей души — меня воротило от таких мыслей.

— Начинаем? — Я повернулся к Игорю.

Священник молча стоял рядом, не мешая мне собираться с духом. Лишь слегка повернув голову, он негромко произнес:

— Мои люди готовы. Приступай, мы прикроем.

В этот раз все получилось само собой. Сомнения были, но как только удалось ухватить подходящий настрой, все пошло как по маслу. Процедура в общем-то нехитрая. Проходят через нее практически все оборотни, застрявшие между фазами трансформации. Явление распространенное, поэтому решение нашли еще в первый год. Сверхов вводили в подобие транса и с его помощью заставляли общаться с внутренним зверем. К гипнозу процедура имела далекое отношение, потому что зверь существовал в действительности и обладал собственным сознанием. Обычно весьма своенравным. Бывало, что оборотни просто не выходили из медитации или возвращались настоящими зверьми. В подобных случаях говорили, что зверь убил человека. Редко, но такое случалось.

Женька недаром говорила, что я — вечное исключение из правил. Помнится, моя первая попытка закончилась сожженной дотла комнатой. От разбирательств мою шкуру спасло нашествие зомби. Тогда-то я и познакомился с Костой. Во второй раз мы предусмотрительно отправились на свежий воздух, и, к счастью, все обошлось без последствий. Знакомство с праящером подернулось пылью воспоминаний и на фоне сегодняшней авантюры воспринималось как прогулка по детскому саду. Медитация на холме обещала стать самой авантюрной за всю историю существования оборотней. Без подстраховки я чувствовал себя неуверенно. Вся польза монахов пока что заключалась в том, что своим сопением они не давали мне сосредоточиться.

Впрочем, я справился и с этим. Удалось отрешиться и от посторонних звуков, и от хищной пульсации колец, и даже от собственной неуверенности. Выбора у меня все равно не было. Я сомневался, что Игорь согласится на вторую попытку. Он и сейчас не был в восторге от моей затеи, а без его помощи риск существенно возрастал. Расплачиваться чужими жизнями я не хотел. Если демон вырвется на свободу…

При всем моем скептицизме служители Церкви лучше всех подходили на роль демоноборцев. И сияние закладного креста лишний раз в этом убеждало. Вряд ли новорожденному смерчу понравится подобное соседство.

Поймав себя на посторонних мыслях, я понял, что в очередной раз сорвался. Человеческая половина старательно увиливала, изо всех сил сопротивляясь моим попыткам нырнуть глубже в подсознание. Кажется, она всерьез предполагала, что я собираюсь покончить жизнь самоубийством. Что в принципе было недалеко от истины.

Слова Макарова запали в душу. Подождать. Пожертвовать частью ради спасения целого. Немножко предать. Совсем чуть-чуть. Зверь оказался неспособен на предательство, но я же человек, мать вашу! Последняя мысль звучала как плевок. Обвинение в трусости подействовало. Разозлило.

Действуй! Пошел! Глубже!

Техника изменилась. Никакой медитации! Вперед! Резче! Я рывком отстранился от окружающих звуков. Еще глубже! Исчезло бормотание монахов. Шепот их молитв больше не отвлекал. Еще глубже! Прекратило довлеть сияние креста. Еще! Гасли последние чувства! Еще! Еще, мать твою! Последний рывок! Ну!

Мир замер. Подо мной вдруг лопнула эластичная пленка, и я провалился в бездну.

В этот раз реальность подсознания оказалась не столь гостеприимной. С высоты в пару метров я приземлился прямиком на скалы. От удара в воздух взметнулось облако пыли, и лавина камней поволокла меня вниз, кувыркая и перемалывая. Заостренные грани резали не хуже стали, поэтому у подножия я оказался полураздетым и окровавленным. К тому же меня едва не засыпало с головой.

Некогда осматриваться в ситуации, когда тебя вот-вот замурует. Ломая ногти, я вытаскивал себя на свободу, задыхаясь от пыли. Вперемешку с каменной крошкой она проникала всюду. Лезла в глаза, кляпом забивала рот, уши. Не давала вдохнуть. К тому времени как завал выпустил меня на свободу, полузадушенным и ослепшим, я едва соображал от паники. Чешуйчатая броня защитила от крупных камней, но ничего не смогла сделать с вездесущей пылью. С ума сойти! Я едва не утонул посреди каменного лабиринта!

Привалившись спиной к огромному горячему валуну, я пытался прийти в себя, хватая воздух как выброшенная на берег рыба. Хрипы рвались из груди вперемешку с кашлем. Страх отступал медленно, оставляя после себя неприятно сосущее чувство в животе. Мелко подрагивали пальцы. Меня мутило.

— Ну ни хрена себе! Сходил за хлебушком!

Голос сорвался, но сама попытка пошутить, пусть даже неудачная и отдающая истерикой, все равно обнадеживала. Кажется, я начал приходить в себя. Откашливаясь и вытирая кулаками отчаянно слезящиеся глаза, я попытался разобраться в происходящем.

Следы оползня явно указывали, что выбросило меня на груду камней и вместе с ними протащило добрых полсотни метров. Испытание на грани возможностей. Ноющие суставы, пятна крови на обрывках одежды — если бы я не барахтался из последних сил, пытаясь удержаться на поверхности, меня бы перемололо и затянуло под камни. В человеческом теле мне бы не хватило сил, чтобы выбраться из-под завала. Отдышавшись, я с трудом отвел взгляд от своей едва не случившейся могилы.

Окружающий мир заслуживал не меньшего внимания.

Небо висело так низко, что, казалось, его можно было потрогать. Только делать этого не хотелось. Свинцовые тучи тяжело дышали, нависая прямо над головой, и периодически разражались багровыми всполохами. Солнца не было. Тусклый, рассеянный свет едва проникал сквозь облака. По ущелью гулял ветер, но небеса замерли в неподвижности. Время от времени оттуда доносились громовые раскаты, но что-то мне подсказывало — земля этого мира никогда не знала прикосновений дождя. Вместо него с небес сыпался пепел. Именно его хлопья я ошибочно принял за пыль, только сейчас разобравшись, чем именно усыпано все вокруг. Зачерпнув с земли полную горсть, я растер ее между пальцами. И без того грязные ладони мгновенно почернели. Нет, это даже не пепел. Прах. Сальный и жирный.

С пеплом чужих миров я познакомился во время первой медитации. Чистый и благородный, он не вызывал такого ощущения брезгливости, как эта мерзость. В тот раз пламя лесного пожара встретило меня как дорогого гостя. Несмотря на склонность к разрушению и хаосу, я не чувствовал в нем зла. Огонь был живой и существовал в гармонии со своим иллюзорным миром.