Пламя - Мэй Макголдрик

Джоанна не могла заставить себя выдернуть руки из ладоней аббатисы, хотя и испытывала такое желание. Вместо этого она молча наблюдала, как Мать перевернула ее покрытые рубцами ладони и стала внимательно рассматривать красные пятна, будто заранее знала, что они там есть.

– Они хорошо зажили, – сообщила она одобрительно. – Держи их открытыми на воздухе, и оставшиеся рубцы скоро исчезнут.

Джоанна смотрела на нее в полном изумлении, но Мать, не обращая внимания на ее крайне удивленный вид, повернулась и повела ее в направлении костра.

– Как вы узнали, что ее руки обгорели?

Вопрос Гэвина не вызвал у старой женщины даже мгновенного замешательства.

– До этого момента Гэвин Керр был единственным из людей, кто знал о моих обожженных руках. – Джоанна не смогла сдержать дрожи и ноток гнева в голосе. Она застыла в ожидании, в то время как аббатиса присела у огня.

– Сядь, Джоанна, – предложила старая женщина, указав на каменный блок рядом.

– Мне нужен ответ.

– Да, я отвечу. Садись.

Джоанна вопросительно посмотрела на Гэвина, который ободряюще кивнул ей и сел напротив.

Мать подняла на нее мудрые глаза и заговорила:

– Хозяин не был единственным, кто знал о твоих ожогах. Джоанна застыла в ожидании, но дальнейших пояснений не последовало. С нарастающим раздражением она глянула в направлении Гэвина, но на него слова Матери, казалось, не произвели никакого впечатления. Более того, он полностью сменил тему разговора.

– Вопреки моим предположениям, – промолвил он, – этим утром я узнал, что ваша сестра в течение последних двух дней находилась не у вас.

– Моя сестра? – Мать вопросительно подняла брови.

– Да. Я имею в виду Маргарет, вашу младшую сестру. – Гэвин кивнул, всем своим видом показывая, что это само собой разумеющееся. – А ваш брат Аллен вчера вечером попросил у меня разрешение лично отправиться на ее поиски.

Какое-то мгновение Мать колебалась, не отводя глаз от окаменевшего лица Гэвина.

– Я удивлена, что вам известно о нашем семейном родстве.

– Я не единственный, кто об этом знает, – небрежно бросил он.

Внезапная вспышка в ее глазах не укрылась от внимания Джоанны. Очевидно, эта тема была для Матери слабым местом. Одно лишь упоминание имени Маргарет пробило брешь в броне ее невозмутимости.

– Когда вы в последний раз виделись с сестрой?

– Вы меня допрашиваете, хозяин?

– А разве вас не беспокоит ее исчезновение?

Мать раздраженно выпрямилась.

– Это ваш долг как хозяина замка – заботиться о безопасности своих людей.

– Именно так я и собираюсь сделать, как только найду ее. Если только вам не известна причина, по которой она не стремится к тому, чтобы ее разыскали.

– Когда ее видели в последний раз, она была очень взволнованна. – Заявление Джоанны привлекло к ней взгляды Гэвина и Матери. Он сказал, что их двое. Получив время, чтобы собраться, Джоанна теперь была готова к участию в разговоре, как этого и хотел Гэвин. – Вам известна причина ее беспокойства?

Тяжелый взгляд Матери остановился на ней, но Джоанна не дрогнула. Имея дело с этой женщиной, она должна была продемонстрировать всю свою силу.

– Нет, мне не известна эта причина. – Голос Матери внезапно зазвучал по-старчески слабо, в нем уже не чувствовалось былой твердости.

Тон Гэвина, напротив, стал жестким, а задаваемые вопросы – достаточно прямыми.

– Не кажется ли вам, что между ней и священником могла быть какая-то связь?

Его вопрос вызвал у старой женщины вспышку негодования.

– Никогда!

– В замке есть люди, которые неоднократно были свидетелями ее частых визитов к отцу Вильяму.

Джоанна рассердилась, услышав домыслы Гэвина. Посмотрев на Мать, она увидела мучительную боль на ее лице.

– Не вызывает сомнения, что она ушла со священником, Мать, – продолжал Гэвин. – Невзирая на то что он духовное лицо, похоже, этот старый карлик имел дело не с одной женщиной в замке Айронкросс.

В голосе Гэвина прозвучала жестокая нотка, хотя до настоящего момента Джоанна не предполагала, что он способен на подобные заявления. Снова взглянув на Мать, она поняла, что терпение аббатисы подходит к концу.

– Правда, я должен заметить, что в этой ситуации возраст нашей сестры является ее несомненным преимуществом.

– Прекрати, Гэвин! – приказала Джоанна.

– На этот раз, – нарочито громко продолжал он, – ему не придется беспокоиться, что у нее может быть ребенок.

– Гэвин!

– По крайней мере, в этой связи у него не было причин для того, чтобы бежать от нее.

– Я сказала, хватит! – Джоанна наклонилась и схватила старуху за руку. От нее не укрылись слезы, заблестевшие в серых глазах аббатисы. – Я не вижу причин для такой бессердечности.

– Не видишь, дорогая? – спросил он, и его черные глаза буквально впились в нее. – Неужели?

Внезапно ее осенило, и она поняла, для чего он это делает. За несколько минут он взорвал каменную стену, за которой пряталась Мать. Поступая таким образом, он разбудил в ней сострадание к старой женщине, которое, как считала Джоанна, уже давным-давно умерло.

Разозлившись и на него, и на себя одновременно, Джоанна отвела взгляд и посмотрела на сухую морщинистую ладонь в своей руке.

– Когда вы в последний раз видели сестру? – спросил Гэвин на этот раз более мягким тоном.

Джоанна почувствовала, что рука Матери сжалась сильнее, когда та посмотрела на Гэвина.

– На прошлой неделе, хозяин, в тот же день, когда ее видели и все остальные.

– И вам не известны причины ее волнения?

– Она плакала, – устало ответила Мать. – Это то, что Mapгарет делает достаточно редко. Но тогда это была для нее единственная возможность обратиться ко мне, учитывая то, что она не может говорить.

Хотя Джоанна и сосредоточилась на словах, произносимых аббатисой, ее вдруг ошеломило осознание того, что происходит сейчас между ней и Матерью. Она ощущала холод ее руки, она чувствовала каждую мозоль и биение пульса старой женщины. Но, пожалуй, впервые в жизни она осознала, что передает свою энергию ей. Подобно тому как Мать всю жизнь являлась источником силы для окружавших ее женщин, Джоанна Макиннес выступала сейчас в качестве поставщика силы воли, в которой, как она понимала, Мать отчаянно нуждается.

– Мы ищем священника с момента его исчезновения, – тихо произнес Гэвин. – Немногие крестьяне, видевшие его, единогласно утверждают, что он был в обществе худощавой женщины. Ею могла быть только Маргарет.