Аномалия - Майкл Маршалл Смит

Вдруг мое внимание привлек рисунок, которого я раньше не видел. Он находился сразу за отпечатками ладоней. Разобрать стилизованное изображение в слабом свете, исходящем от телефонного экрана, было непросто, однако в палеонтологической летописи подобное звено явно отсутствовало. Как знать, может, потому, что занятые ее составлением археологи не захотели сеять панику.

Это была точно такая же фигура, которую я показывал Джемме на фото Газетной скалы. Короткие рога. Грузное, мощное, как у медведя, тело. Голова, словно вросшая в плечи. Длинные руки со сжатыми в кулаки пальцами.

Эти же короткие рога я видел у существа, изображенного у входа в главный бассейн. В том коридоре это был единственный рисунок.

– Давайте пройдем до конца, посмотрим, что там, – предложил я.

И замолчал, по привычке ожидая услышать в ответ согласие или другое – как правило, более удачное – предложение. Или витиеватое ругательство. Или проникновенный рассказ о чизбургерах.

Но не дождался. И уже через секунду меня с новой силой захлестнула волна горечи. И зачем только мы столько времени провозились с этой дурацкой банкой? Все равно ведь наш план напиться из бассейна провалился! И почему я такой тугодум – неужели не мог сразу догадаться насчет Фезер и рисунков? Кен тоже хорош – нет чтобы прямо сказать. А Пьер, какого черта его понесло за жесткими дисками? Лучше бы мы их бросили.

Тут я понял, что если не остановлюсь, то меня окончательно затянет в воронку бессмысленных сожалений, я превращусь в развалину и Молли с Пьером придется тащить меня на себе. Все эти «зачем», «почему» и «как же так» приходят на ум, лишь когда становится слишком поздно. И как сказал бы Кен, толку от этих соплежеваний ноль.

Поэтому я поборол в себе желание поскулить, и мы все вместе поспешили в дальний конец галереи.

Едва мы прошли то место, где остановились в прошлый раз, как заметили, что комната резко сужается. Еще через десять футов стены и вовсе соединились, образовав узкую щель. Складывалось ощущение, что до этой части помещения – как, впрочем, до самой галереи и до ведущего в нее прохода – древние строители так и не добрались. Я сунул руку в щель. Там имелось свободное пространство, но весьма незначительное, – мои пальцы коснулись сплошной стены.

Я придвинулся ближе, чтобы посветить внутрь расщелины, и тут вдруг под ногами что-то хрустнуло.

– Это еще что? – напряглась Молли.

Я присел на корточки.

– Кости.

– Чьи?

– Очевидно, людей, которые были заперты здесь и которые все это нарисовали. Заняться-то им все равно было нечем…

Я рассмотрел в темноте пять черепов. Пять скелетов. Настоящее кладбище эпохи неолита. Эти люди умерли, тесно прижавшись друг к другу. Они провели здесь остаток своей жизни, рисуя мир, каким они его знали, до тех пор, пока их не покинули силы.

– Дальше куда? – спросил Пьер.

До сих пор он ни словом не обмолвился о том, что случилось, но паника, проскользнувшая в голосе оператора, была красноречивее любых слов. Наша последняя надежда рухнула, а в то, что у меня наготове имеется запасной план действий, он не верил.

– Куда, черт возьми, дальше?

Молли забрала у него телефон и направила вверх, осветив узкую, уходящую в темноту полосу щербатого камня.

– Скорее всего, туда, – ответила она.

– Или мы все неверно поняли, – возразил я. – Может, мы говорили о рисунках, когда вернулись, но просто этого не помним. И Фезер подслушала нас не здесь, а в главном зале.

– Дерьмовая идея, – отрезала Молли, передавая мне телефон. – А меня уже тошнит от дерьмовых идей.

И решительно подошла к стене. Нашла, за что уцепиться обеими руками, и начала, дюйм за дюймом, карабкаться вверх. Преодолев всего несколько футов, Молли тяжело задышала. Исхудавшая, изможденная до предела, она мало напоминала ту спортивную Молл, что совсем недавно бесстрашно покоряла высоченные скалы каньона. Но она не сдавалась. Просто не могла сдаться, не испытав свой последний шанс на удачу.

Жаль, что мы тогда не утолили жажду. Можно было и в ладоши воды зачерпнуть – хуже бы от этого точно не стало. Ну да что толку сейчас об этом думать. Очередное «если бы да кабы».

– Видишь что-нибудь? – спросил я и тут же осознал, какую глупость сморозил. Поднял телефон повыше, в надежде, что в ближайшее время мне не придется принимать никаких экстренных решений.

– Нет.

Пьер, пошарив в рюкзаке, достал фонарик. Теперь стена просматривалась футов на двадцать в высоту, но никакого отверстия видно не было. Более того, мне казалось, что там и ухватиться-то толком не за что. Возможно, никакого выхода отсюда вообще нет, и кости – явное тому доказательство. К сожалению, мы не в видеоигре, где в принципе можно пройти уровень абсолютно любой, даже неимоверной сложности. Допустим, Фезер действительно подслушала нас, когда мы находились здесь, потому что наверху есть какое-то отверстие, но вдруг это лишь дыра в потолке?

Что ж, вполне вероятно, однако делиться подобными мыслями с остальными все же не стоит.

Вдруг Пьер повернул голову, прислушиваясь.

– Что это было?

– Где?

Он поднял руку, призывая к тишине.

И тут я понял, о чем он. Из расщелины, через которую мы сюда попали, доносились завывания, дополняемые тявканьем.

– Похоже на койотов, – отозвалась Молли.

В ее голосе не было страха, лишь необычайная усталость.

– Дело дрянь. А плавать койоты умеют?

– Конечно. Ту комнату они запросто переплывут. А голодные койоты имеют привычку набрасываться на все, что шевелится.

Я выдернул фонарик из рук Пьера и приказал парню немедленно карабкаться наверх.

– Но ведь тогда ты не сможешь…

– Пьер, просто делай, как я говорю. Я полезу сразу за тобой.

Молли зашлепала ладонями по стене, пытаясь нащупать выступы или углубления, за которые можно было бы ухватиться. Она торопилась как могла. Пьер тем временем начал взбираться наверх, и получалось это у него намного лучше, да и сил у оператора по-прежнему было больше, чем у нас обоих, вместе взятых.

Я глядел то на него – отчаянно, хоть и безосновательно, надеясь, что смогу повторить его движения, – то в другой конец галереи, откуда доносилось странное эхо. Судя по звукам, гло́ток, которые их производили, было явно больше двух. Возможно, вовсе не обязательно, что из этого ковчега выходит лишь по две особи каждого вида. Не исключено, что он плодит их без счета. Первая пара, за ней вторая, и так до бесконечности, пока не растворятся все сферы – сначала в маленьком бассейне, а затем в гигантском и в остальных, которые мы не нашли, – и твари не начнут самостоятельно плодиться и размножаться. Чтобы потом заново заселить Землю.

– Нолан, посвети мне!