Польский крест советской контрразведки. Польская линия в работе ВЧК-НКВД. 1918-1938 - Александр Зданович

Я не пытаюсь посеять сомнения в правильности прокурорского постановления о реабилитации Марчевского. В конце концов, прокуроры и судьи — не оперативные работники спецслужб и не обязаны были знать все тонкости работы сотрудников органов госбезопасности. Но в рамках моего исследования хочу обратить внимание на сомнительную обоснованность решения, принятого А. Артузовым и его руководством, о направлении данного сотрудника ОО ВЧК в заграничную командировку. Надо было быть слишком самонадеянным, чтобы рассчитывать на возможную вербовку Марчевским начальника польской разведки или других польских офицеров в условиях, когда они были в состоянии эйфории от победы над Красной армией. После возвращения из командировки Марчевский недолго проработал в ВЧК — в конце 1921 г. его уволили за грубое нарушение морально-этических норм поведения чекиста. Однако контакты с ним сотрудники польского отделения окончательно не прервали и эпизодически привлекали его для участия в некоторых операциях практически до момента ареста в 1937 г.

Непростая судьба была и у Юрия Маковского (Рожена), сменившего Марчевского на посту руководителя польской линии советской контрразведки. Он возглавлял 12-е спецотделение ОО ВЧК, а затем и 3-е отделение КРО ГПУ до октября 1922 г. Так же как и Марчевский, новый начальник был поляком по национальности и до революции состоял членом боевой организации ПОВ, лично знал Ю. Пилсудского. Окончил подпольные курсы военных инструкторов. Несколько раз арестовывался царскими властями, содержался в орловской и московской тюрьмах. В начале 1918 г. он вступил в РКП(б) и служил в Красной армии на различных должностях, вплоть до исполняющего обязанности командира Западной (52-й стрелковой) дивизии[499]. В апреле 1919 г. Маковский был направлен на нелегальную работу в Польшу по партийной, а возможно, и по разведывательной линии. Еще до начала советско-польской войны произошел провал, многие члены военного отдела Компартии Польши были арестованы. Среди них и Маковский. По опубликованным данным, только 16 мая 1921 г. ему по обмену удалось возвратиться в Советскую Россию. Такая информация содержится в книге «Расстрелянная разведка», написанной научным сотрудником музея Службы внешней разведки России В. Антоновым[500]. Я лично и давно знаком с автором и могу полагаться на точность излагаемых им фактов. Думаю, что Антонов взял сведения о Ю. Маковском из его личного дела и не мог ошибиться.

Как я писал выше, в 1920 г. в ОО ВЧК работал особоуполномоченным Эмерик Витольдович Рожен (он же Андреев и Маковский), поляк по национальности, член Польской партии социалистичной с 1903 г., а в РКП(б) — с 1917 г.[501] Он прослужил в ВЧК как минимум до апреля 1921 г., когда возглавлял специальную комиссию ВЧК по раскрытию польских шпионских организаций в Киевском военном округе[502]. Возможно, Ю. Маковский и Э. Рожен были дальними родственниками, поскольку у обоих фамилия Рожен, а псевдоним — Маковский.

Юрий Маковский после прибытия в Москву по рекомендации заместителя председателя ВЧК И. Уншлихта был назначен в августе 1921 г. в 12-е спецотделение Особого отдела, вероятно, на должность помощника начальника, то есть А. Артузова. Через несколько месяцев он был уже руководителем польского подразделения советской контрразведки.

12-е спецотделение просуществовало до начала мая 1922 г., когда было принято решение реформировать Особый отдел и создать на базе некоторых его отделений новую структуру — Контрразведывательный отдел (КРО) ГПУ[503]. С этого времени вся работа по полякам, а также по спецслужбам государств «санитарного кордона» концентрировалась в 3-м отделении КРО. На практике реализовывал создание новой структуры Ю. Маковский. Но сам он не долго задержался на своей должности. Поспособствовал заместитель председателя ВЧК И. Уншлихт, и сбылась давняя мечта Маковского — получить высшее военное образование. В октябре 1922 г. он становится слушателем Военной академии РККА, но не порывает полностью с работой в органах госбезопасности. Фактически он выступает в роли негласного резидента ГПУ в Академии и подбирает из числа слушателей, преподавателей и технического персонала людей, которых можно было бы подставлять польским разведчикам в рамках проводившихся ГПУ-ОГПУ оперативных комбинаций. К дальнейшей карьере Маковского в органах госбезопасности я еще вернусь, а пока остановлюсь на фигуре и деятельности нового начальника 3-го (польского) отделения КРО ГПУ Казимире Иосифовиче Науиокайтисе.

Этот контрразведчик прослужил в данной должности почти восемь лет (с 1922 по 1930 г.), то есть дольше, чем кто-либо другой. Но даже историкам советских спецслужб эта фамилия мало что говорит. Не найдем мы упоминания о нем, к примеру, в «Энциклопедии ВЧК», подготовленной (совершенно недавно — в 2013 г.) научными сотрудниками кафедры истории Отечества и органов безопасности Академии ФСБ России М.А. и А.А. Плехановыми[504]. Лишь единожды, и то в связи с публикацией организационно-кадрового приказа ОГПУ, приведена фамилия Науиокайтиса в справочнике по ВЧК-КГБ[505]. Вообще не упомянут он в сборнике документов под названием «Лубянка. Сталин и ВЧК-НКВД»[506], а также в другом достаточно полном сборнике документов — «Ф.Э. Дзержинский — председатель ВЧК-ОГПУ»[507]. Фактически впервые о Науиокайтисе можно было прочитать в краткой биографической справке, помещенной авторами-составителями в именном комментарии при публикации сборника информационных документов ОГПУ[508]. Конечно же, в этой справке ничего не говорится о его работе по польской линии. И это понятно, поскольку и справка-то была составлена лишь в связи с упоминанием Науиокайтиса, как подписавшего один из отчетов полномочного представительства ОГПУ по Белорусской ССР, где он служил в 1931 г. начальником Особого отдела.

Сухие биографические данные дают, конечно же, некоторое представление о жизненном пути человека. Однако этого явно недостаточно для понимания сделанного им во благо интересов своей страны. Ясно, что оперативные документы, отражающие его роль в деле борьбы с польской разведкой, еще долго останутся на закрытом хранении. Поэтому позволю себе воспользоваться некоторыми сведениями из воспоминаний жены Науиокайтиса — Клавдии Александровны Казеновой и работавшего в польском отделении под его началом Евсея Григорьевича Каца. Их я разыскал еще в конце 1980-х гг., когда собирал информацию о чекистах, погибших в годы массовых репрессий. Оба мои собеседника сошлись в том, что Науиокайтиса рекомендовал в РКП(б) и настоял на зачислении в органы госбезопасности Р.А. Пиляр — один из руководителей подполья в Вильно и будущий заместитель начальника Особого и Контрразведывательного отделов ВЧК-ОГПУ. Этот чекист непосредственно участвовал в раскрытии и ликвидации польской резидентуры в Москве в 1920 г., вел ряд уголовных дел на польских шпионов, а в последующем курировал всю работу против польской разведки в 3-м отделении КРО ОГПУ. Пиляр знал, что Науиокайтис, будучи еще заведующим эвакуационным бюро при советском представительстве в Литве и занимаясь возвращением на родину оказавшихся в Германии красноармейцев и командиров 3-го конного корпуса Г. Гая, проявил себя на чекистском поприще. Он организовал проверку эвакуируемых с целью выявления лиц, которые, возможно, были завербованы литовцами, поляками или немецкой разведкой. Эта работа Науиокайтиса привлекла внимание литовской политической полиции, и его арестовали на основании данных провокатора. Представительство РСФСР предприняло необходимые меры, арестованный оказался на свободе, но вынужден был покинуть Литву.