Секрет Коко - Ниам Грин

— Помнишь, ты видела меня с Шоном О’Мелли? — спрашивает он в конце концов.

— Угу, — киваю я, чувствуя, как мое сердце бьется быстрее от волнения.

— Если я расскажу тебе кое-что, обещаешь не передавать ничего маме? — пристально смотрит он на меня.

— Марк, такого я обещать не могу, — отвечаю я. — Но клянусь, если у тебя какие-то проблемы, я сделаю все возможное, чтобы помочь с ними разобраться.

Парень делает глубокий вдох.

— Шон хочет, чтобы я пронес на дискотеку в нашем отеле травку, а он ее там продаст, — признается он.

— Маленький засранец! — возмущенно выдыхаю я.

Марк угрюмо усмехается.

— Да, что-то вроде того, — соглашается он. — Он так на меня наседает, никак не может успокоиться.

— И что же он говорит? — Меня переполняет гнев, я едва успеваю совладать со своими эмоциями.

— Говорит, если я этого не сделаю, он донесет на маму в полицию за продажу спиртного несовершеннолетним.

— Но ведь твоя мама очень строго за этим следит — она бы такого никогда не допустила!

— Знаю. Шона это не остановит, он все равно сумеет доставить маме неприятности. А ей только этого не хватало… — Он смущенно опускает глаза.

— Ах, Марк, так ты просто пытался ее защитить? — В моей груди снова рождается то теплое чувство, которое я испытывала, укладывая близнецов спать. Все это время, пока они изводили друг друга, Марк пытался уберечь Кэт от проблем, а не доставить ей новые.

Он пожимает плечами, но я замечаю, как его щеки заливает едва заметный румянец.

— Ей и так нелегко приходится в последнее время. Лишние неприятности ей ни к чему, — бормочет он.

— Вы поэтому подрались в самолете на обратном пути из Испании?

— Угу. Шон назвал маму шлюхой, я потерял голову.

Я в ужасе прикрываю рот рукой:

— Вот подонок малолетний! И на «Фейсбуке», наверное, какую-то гадость написал? Тогда, когда ты выходил от меня в интернет?

Марк кивает:

— Поэтому я тогда так и отреагировал.

Я в смятении: какой-то засранец бессовестно портит Марку жизнь, это понятно.

— Но почему ты не хочешь рассказать об этом маме или папе? — спрашиваю я.

— Не хочу их расстраивать, — признается он. — К тому же я думал, что сам смогу все уладить.

— Ох, Марк… — вздыхаю я.

— Да, глупо с моей стороны. А теперь я вроде как не знаю, что делать.

Он беспомощно смотрит на меня, и меня снова охватывает безудержный гнев. Я лично разберусь с этим мерзавцем, чем бы мне это ни грозило. Гаденыш больше никогда не осмелится запугивать Марка или угрожать ему, ручаюсь. Только через мой труп.

— Не беспокойся, — свирепо рычу я, — я что-нибудь придумаю, мы обязательно решим эту проблему, обещаю.

— Но как, Коко? С Шоном никому не сладить.

— С нами тем более, Марк, — уверенно отвечаю ему я.

Я лихорадочно соображаю, что же нам делать. Кэт взбеленится, узнав обо всей этой истории, так что лучше придумать какой-нибудь отличный план прежде, чем я ей обо всем расскажу. Но как мне решить проблему с Шоном так, чтобы еще больше не усугубить положение Марка в школе? Пока еще не знаю, но должен же быть какой-то способ, и я обязательно его найду, несмотря ни на что.

Несколько дней спустя я яростно шлифую кресло-качалку, устроившись посреди магазина, и думаю о Марке. Шлифовка всегда оказывала на меня какое-то магическое исцеляющее воздействие. Ритмичные движения скользящей туда-сюда по деревянной поверхности наждачной бумаги действительно успокаивают. Процесс затягивает, очищает разум от ненужных мыслей, можно просто забыться и отпустить себя. Некоторым кажется, что это самое нудное занятие на земле, но мне нравится заниматься физическим трудом — он всегда приносит удовлетворение. Однако сегодня я представляю, что лак, покрывающий кресло, — это лицо Шона О’Мелли, и я в буквальном смысле слова стираю его из наших жизней. Нужно непременно придумать, как избавиться от этой пиявки, я не могу позволить ему и дальше угрожать Марку.

Пока я витаю в облаках, звенит дверной колокольчик. Я нехотя поднимаюсь на ноги, чувствуя, как трещат коленные суставы. Придется отвлечься ненадолго от кресла и посмотреть, не нужна ли помощь нашему случайному посетителю. С усилием натягиваю на лицо радостную улыбку: меньше всего мне хочется сейчас вести светскую беседу, но работа есть работа. Рут годами меня учила, что радушная улыбка продавца создает в магазине особую, теплую атмосферу, в которой покупатели могут расслабиться и спокойно посмотреть товар. Хмурый продавец точно не преуспеет.

— Здравствуйте, — обращаюсь я к мужчине, присматривающемуся к бело-синей вазе, которую я выторговала на аукционе сто лет назад.

И тут он поворачивается ко мне.

Я с удивлением понимаю, что передо мной стоит Мак Гилмартин. Сегодня он выглядит чуть более опрятно, на нем темные джинсы, синий джемпер и клетчатый платок. От изумления я теряю дар речи, поэтому смотрю на него снова и снова, чтобы убедиться, что это не обман зрения.

— Привет, Коко, — здоровается он. По его милой улыбке я вижу, что его наша встреча совсем не удивляет, а значит, она не случайна.

— Здравствуй, — мямлю я, пытаясь скрыть свое смятение. Ведь получается, что теперь мне не нужно собирать всю свою смелость в кулак и возвращаться в Глэкен, чтобы расспросить его о Джеймсе, потому что он сам приехал ко мне и нас разделяет менее пяти футов. Он так близко, что я чувствую исходящий от него приятный мускусный аромат лосьона после бритья.

— Я вспомнил, как ты рассказывала, что держишь антикварную лавку в Дронморе, — с улыбкой объясняет он. — И подумал, что неплохо бы заглянуть в гости, раз уж я мимо проезжал.

Так он не специально приехал… Действительно, с чего бы вдруг ему разыскивать меня намеренно? Сама не знаю, с чего я это взяла.

Он с любопытством оглядывается по сторонам, рассматривая предметы старины, выставленные в магазине. Затем снова смотрит на меня и окидывает пристальным взглядом с головы до ног так, что я даже немного краснею. Я выгляжу отвратительно, впрочем — как всегда: на мне старый рабочий комбинезон, который я надела, чтобы не испортить приличную одежду во время шлифовки, а волосы спрятаны под драной косынкой. Если бы я задалась целью произвести на него впечатление, то потерпела бы сокрушительное поражение.

— Отличная витрина. Твоих рук дело? — указывает он в сторону витрины.

— Спасибо. Да, моих. — Я пытаюсь отвечать легко и спокойно, но сомневаюсь, что мои слова звучат так уж непринужденно.

— И давно работает ваш магазин? — интересуется он.

— Очень давно.

— А насколько давно, не скажешь? — В его глазах мелькает озорной огонек, и я вспоминаю, как он подшучивал над моей скрытностью во время последней нашей встречи.