И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская

– Не лги мне! Его пронзила стрела. На моих глазах. Мой старший сын умирает, а может, уже умер… Теперь ты – мой наследник, Калахай! Только вот наследник чего? Пал мой город! В Остенграде царит враг. Народ мой обречен скрываться.

– Не надо, отец! – взмолился Калахай.

По морщинистой щеке короля прокатилась слеза.

– И она знала, что так будет! Это кара мне за то, что я прогнал её, что отверг её сына-эльфа. Она знала, что так будет!  Проклятие на меня! Я погубил всех нас!

– Не надо, отец! Поздно теперь сетовать. Это не из-за неё… Это не из-за Мары. Она не проклинала тебя, отец. Она не желала нам зла, – возразил Калахай.

– Я знаю, – прошептал король. – Меня прокляла Судьба и сам Творец, Создавший Звёзды и Землю. За мою жестокость и глупость. Прошу тебя, Калахай, если ты увидишь её когда-нибудь (вдруг это случится), скажи ей, что я раскаялся!

Голос Даргена стал совсем тихим, и принцу пришлось склониться ниже.

– Я хочу, чтобы она знала… Я всё понял. Пусть она простит меня! Пусть Мара простит меня!

– Отец, не покидай меня! Прошу, держись! Скоро мы приедем. Не покидай! Что я стану делать без тебя? – воскликнул младший сын короля Даргена.

– Ты… вернёшь… Остенград… его народу… Уничтожь Катараса, мой мальчик! Сын мой, моя гордость…

Это были последние слова короля Даргена Ринай Дри. Дыхание его замерло.

И напрасно Калахай пытался отыскать хоть проблеск жизни в его теле. Юный принц ехал совсем один по сумрачным подземным переходам, прижимая к сердцу тело отца, и горькие слёзы текли по сразу повзрослевшему, мужественному лицу.

Когда он вернулся в Ущелье, тысячи глаз, выжидающих, обречённых, отчаявшихся, встретили юного принца.

Он спешился, и подбежавшие Одрин и Джайнахо помогли ему перенести короля на подобие ложа.

Калахай поднялся на небольшое возвышение, окинул взглядом остенградцев и начал негромко:

– Я привёз вашего короля. Он честно отдал свою жизнь во имя спасения ваших. Наш город захвачен врагом. Но Остенград не пал! Он остался в наших сердцах. Ибо Остенград – это мы! Я знаю, сегодняшний день принёс много горя, многие не вернулись из боя…

Калахай Ринай тяжело вздохнул.

– Но у нас ещё есть надежда! Может быть, еще не скоро, но великая земля наших предков вернётся к нам. Согласно древнему пророчеству, в Лейндейле родится дитя-полуэльф. И матерью его будет королева, лишённая трона. Это дитя уничтожит Катараса и Каран Гелан, и вернёт нам мир и благоденствие.

Это дитя уже рождено! Это сын моей сестры Мары Джалины Вильсении Ринай!

Возглас удивления прокатился волной по толпе.

– Пусть нам придётся ждать много лет, но этот день наступит! Может быть, не мы, но дети наши вернутся в Остенград.

А теперь, нам остается лишь обосноваться здесь, и быть терпеливыми и сильными. Но народ горцев всегда был вынослив. И потому… помогите раненым, утешьте вдов, накормите сирот, стисните зубы и продолжайте жить!

Принц Остенграда умолк.

– Господин Калахай! – окликнул его Одрин и добавил: – Ваше Высочество! Ваш брат…

Последние слова зависли в тишине.

Калахай не сводил с Одрина карих глаз, в которых застыл немой вопрос: «Что с ним?» и предчувствие новой беды.

– Он очнулся и зовёт Вас! – сказал Одрин.

И вздох облегчения пронесся по сумрачному залу…

Калахай спрыгнул с камня, на котором стоял, и побежал за Одрином.

Лесной тракт на Салин был дремучим и сумрачным местом. Лиарина окружали огромные вековые хмурые ели. В эти осенние дни, когда солнце скрывало свой лик за серым саваном туч, лесные дороги были особенно мрачны и неприветливы. Королёк то и дело недовольно фыркал, озираясь по сторонам.

Лиарин натянул поводья и остановился. Что-то было не так!

Лес вокруг был всё тем же: сочетание золотой листвы и болотной зелени елей, но в самом воздухе было что-то особенное. Странное место.

Эльф ощутил это ещё в первый раз, когда мчался в Салин, но тогда он слишком был занят мыслями о Маре, чтобы остановиться.

«Святой город» не оправдал его надеж. Он был сродни Калибу.

Люди там не боялись Элдинэ (они, кажется, вовсе ничего не боялись!) и даже готовы были помочь страннику, да только не могли. Никто из них не знал Эрсель. И долгие поиски не увенчались успехом.

Лиарин понял, что снова потерял след Мары Джалины, и, вероятно, её никогда не было в Салине.

И тревоги, рождённые мрачными мыслями о том, что Эрсель не дошла до Салина, наполняли его сердце горьким отчаянием. Тоска эльфа всё нарастала. Он всё чаще слышал шум Серебряного моря и крики чаек…

Они звали за собой, оставить все печали, бросить всё и найти покой в Благословенном краю за Морем. Но Лиарин не слушал их и не желал сдаваться, ибо он искал свою надежду!

Теперь он вслушивался и всматривался в этот лес, пытаясь разгадать его тайну. И приглядевшись, он узрел сияние серебра в листве и на ветвях древних елей, и услышал сквозь шелест листьев и шум ветра, как шепчут деревья на разные голоса: «Арин! Арин! Арин!»

«Так это Волшебный лес!» – догадался Лиарин, и его поманило туда с невероятной силой.

Он соскочил с коня и шагнул на тропы дивного леса, потянув за собой Королька. Но тот упёрся и лишь после ласковых уговоров хозяина шагнул под сень волшебных деревьев.

Лес вдруг закружился  в хороводе и стремительно понёсся прочь.И в тот же миг Лиарин оказался у огромного раскидистого древа, у корней которого располагалась не то огромная пещера, не то дупло, увитое, как занавесом, хмелем и плющом.

У входа, на корне могучего лесного гиганта, сидело удивительно-красивое златовласое существо. Оно казалось нереальным даже видавшему эльфийские красоты князю Лиарину. Сияющая светом солнца, прекрасная незнакомка поднялась, и зеленый шёлк её платья замерцал, как яркие блики на воде.

Лиарин поспешно опустился на одно колено, выпустив из руки повод Королька, поклонился и сказал с почтением:

– Сиятельной госпоже Аринэли, Хранительнице Волшебного леса Арин пожелание всех благ и восхищение моё, князя Лиарина, всех потомков князя Огина и всех обитателей Элтлантиса!

– Встань, встань, Лиарин из рода Огина! – зажурчал голос эльфийской красавицы, и она простёрла руки приветственно. – Я шлю благословение и почтение твоему народу!

Она улыбнулась, как сама весна.

– Ах, как отрадно мне видеть