Дочь кардинала - Филиппа Грегори

– О чем ты? Что за бред ты несешь?

– Это новый закон о землевладении, – тихо посмеивается она, словно старая ведьма. – Новый закон. И ты о нем не знала.

– Не знала о чем?

– Тот самый закон, который провозглашает мою смерть и дает тебе право получить свое наследство, лишает тебя всех твоих земель в случае развода с мужем.

– Развода? – повторяю я странное слово.

– У твоего мужа останутся все земли, замки и дома, корабли на водах, содержимое запасников и сокровищниц, шахты и каменоломни, житницы и все, что есть на земле.

– Он оговорил условия нашего развода? – с трудом произношу я.

– Как могло такое произойти? Как ты вообще можешь развестись? – каркает она. – Брак уже осуществлен, ты оказалась способной рожать детей, ты родила ему сына. С чего бы тогда ему думать о разводе? Но с этим новым актом, проведенным в парламенте, Ричард все подготовил к разводу. Зачем ему это, если он не собирается разводиться? Зачем ему вообще думать об этом, если развод ему не нужен?

У меня идет кругом голова.

– Если ты хочешь мне что-то сказать, так говори это прямо.

Она так и делает. Она сияет улыбкой, глядя на меня, словно припасла прекрасное известие. Она ликует, потому что есть что-то, что она понимает, а я – нет.

– Он собирается расторгнуть ваш брак, – говорит она. – И готовится к тому, чтобы его можно было оставить в прошлом. Если бы ваш брак был законным, то расторгнуть его не было бы ни малейшей возможности, для этого не существует законов. Поэтому я могу предположить, что вы не получили разрешения от папы римского и просто повенчались без него. Я права? Я права, моя предательница дочь? Вы ведь двоюродные брат и сестра, твоя сестра замужем за его братом, а я – его крестная мать. Ричард даже является родственником твоему первому мужу. Для того чтобы твой брак сочли законным, тебе понадобится разрешение от папы по всем этим вопросам. Но что-то мне подсказывает, что у тебя не было времени на получение всех этих разрешений. Я думаю, что Ричард уговорил тебя выйти за него и сказал, что разрешение можно будет получить позже. Я права? Думаю, что права. И уже одним этим своим поступком он показывает, ради чего он женился на тебе: ради твоего приданого! А теперь он просто устроил так, что, расставшись с тобой, он оставит все твое состояние себе. Так он показывает тебе, что может это сделать. И все самым чудесным образом становится на свои места!

– Это просто формулировка закона, – лихорадочно твержу я. – И он распространяется на Изабеллу в равной степени, как и на меня. На Изабеллу с Джорджем будет действовать тот же самый закон.

– Нет, не будет, – заявляет она. – Нет, в чем-то ты, конечно, права. Если бы брак Изабеллы и Джорджа был бы таким, как у вас, то вы с ней были бы в равном положении, но у них все не так. Джордж знает, что не сможет аннулировать свой брак с Изабеллой, поэтому ему незачем и готовить закон для развода. Джордж знает, что они получили разрешение на заключение брака между далекими родственниками, поэтому их союз считается законным. А законный брак нельзя расторгнуть. Но Ричард знает, что ему не давали полное разрешение на заключение брака, а значит, и союз нельзя считать полностью законным. Значит, его можно расторгнуть, и Ричард способен это сделать, у него достаточно для этого влияния. Я очень внимательно прочитала весь документ, как и всякая другая женщина, которой в руки попало бы свидетельство о ее смерти. Что-то мне подсказывает, что если ты напишешь папе и попросишь его показать тебе твое разрешение на брак, то он ответит, что ничего подобного не выдавал, поскольку полного разрешения на него так никто и не запрашивал. Выходит, что ты не состоишь в браке и сын твой – бастард, а сама ты гулящая девка и содержанка.

Я потрясена настолько, что в ответ лишь молча смотрю на нее. Сначала мне кажется, что она бредит, но затем сказанное ею становится последним кусочком мозаики, благодаря которому все остальные события моей недавней жизни становятся понятнее. Наша странная поспешность в венчании, и готовность Ричарда пойти на него без разрешения папы, и уверения, что мы можем получить это разрешение позже. А потом я, по глупости своей, приняла как должное законность нашего союза. И по глупости своей, по самозабвенной глупости молодой женщины в ее медовый месяц, я не обратила внимания на то, что венчание, проведенное архиепископом по благословению короля, не равнозначно церемонии, проведенной с разрешения папы. Когда меня приветствовала его мать, когда меня принимал двор, когда мы зачинали нашего сына и я принимала в свое наследство земли, чтобы передать их как приданое моему мужу, я предполагала, что все сложилось должным образом, и даже не подумала это уточнить. А теперь я понимаю, что мой муж ничего не забыл, ничего не оставил в предположениях: он сделал все, чтобы сохранить за собой все мое состояние в том случае, если решит меня оставить. И если он захочет это сделать, ему будет достаточно только объявить о том, что наш брак никогда не был законным. Мой союз с ним основывается только на наших клятвах пред лицом Всевышнего – хотя бы это у меня было. Но одних клятв недостаточно, и наш брак теперь полностью зависит от его прихоти. Мы будем мужем и женой ровно столько, сколько он этого захочет. В любой момент он может объявить наш союз недействительным и обретет свободу, а я буду опозорена.

Потрясенная, я качаю головой. Все это время я считала, что сама вершу свою судьбу и разыгрываю собственные карты, но никогда еще я не была настолько бессильной, настолько беспомощной пешкой на чужом поле.

– Ричард, – произношу я его имя так, словно снова зову его на помощь.

Мать же смотрит на меня с молчаливым удовлетворением.

– Что же мне делать? – шепчу я вслух, обращаясь только к себе. – Что я могу сделать сейчас?

– Оставь его. – Эти слова звучат как пощечина. – Оставь его немедленно, и мы вместе отправимся в Лондон. Там мы оспорим этот акт и потребуем признать брак незаконным. Так мы вернем мои земли.

– Как же ты не поймешь, что ты никогда не вернешь свои земли? – набрасываюсь я на нее. – Неужели ты считаешь, что сможешь противостоять самому королю Англии? Ты воображаешь, что способна бросить вызов троим братьям Йоркам, действующим в сговоре? Неужели ты забыла, что это те самые враги отца и Маргариты Анжуйской? Ты забыла, как они пали? Единственное, чего ты добьешься, – так это камеры в Тауэре для себя самой и меня.

– Ты никогда не сможешь быть уверенной в своей судьбе, оставаясь его женой, – предсказывает она. – Он может бросить тебя в любой момент, когда пожелает. Если твой сын не выживет и ты не сможешь родить другого, то он легко найдет себе более плодовитую женщину и заменит тебя на нее, оставив себе все твое состояние.

– Он любит меня.

– Может, и так, – соглашается она. – Но он хочет получить эти земли, этот замок и сильного наследника больше всего остального.

– Я никогда не буду уверенной в своей судьбе, оставаясь только твоей дочерью, – отвечаю я. – Это я, по меньшей мере, знаю точно. Ты выдала меня замуж за претендента на трон Англии и бросила меня, когда он отправился на битву. И теперь ты снова призываешь меня к государственной измене.