Юдоль - Сергей Малицкий

Наххан явно слышал каждое слово, но относился к ним так же, как относится к голосу жертвы дикий зверь, только что не скалил клыки и не пускал слюну. Медленно переступая, он сошел с лестницы и двинулся к столу, забирая левее, словно его целью был не Кай, а Каттими.

— Эй, девочка, — с тревогой заметил Кай. — А ведь он на тебя нацелился, точно тебе говорю.

— За дверями, — сдавленно прошептала она. — Тот, кто ведет его, за дверями. На улице. Сильный, очень сильный колдун. Надо накинуть на него ожерелье из хмеля. Поможет.

— Как ты себе это представляешь? — сделал шаг вперед Кай, и тут Наххан прыгнул.

Трудно было себе представить, что немолодой, довольно грузный туварсинец способен оторваться от пола хотя бы на высоту колена, но Наххан прыгнул, и, если бы не тяжелый дубовый светильник, висевший над столом, Кай не успел бы остановить убийцу. Но Наххан словно прыгнул вслепую. Подвешенная на цепях дубовая колода встретила лоб хозяина гостиницы глухим звоном, Наххан опрокинулся навзничь на стол, что позволило Каю одним взмахом меча выбить из его рук ножи, но уже в следующее мгновение старик очнулся и с утробным рычанием бросился на взвизгнувшую Каттими. Кай перепрыгнул через стол, едва удержавшись на подкосившихся ногах, подхватил стул, чтобы расколотить его о спину Наххана, но того уже спихивала в сторону сама Каттими. На голову старика был плотно насажен венок из хмеля.

— Что замер, охотник? — Она брезгливо стерла с лица слюну обездвиженного безумца. — Уходит твой колдун.

Прихрамывая, Кай рванулся к выходу. Засов поддался ему с трудом, и, когда охотник выглянул наружу, колдуна уже простыл след. Над городом стояла тьма, и только багровые всполохи мерцали сквозь низкие облака.

Ночь Кай и Каттими провели в комнате с самой прочной дверью, обвесившись оставшимися плетенками из хмеля. В такой же плетенке по гостинице бродил пришедший в себя Наххан, плакал и клялся, что единственной пакостью, которую он за собой помнит, является его постоянная трусость, которая пронизывала всю его жизнь. «Всегда всего боялся, сначала соседских мальчишек, потом смотрителей, потом воров, потом стражников, мытарей, Пагубы, ну что будешь делать?» — скулил он под дверью комнаты до тех пор, пока Кай не пообещал старику все-таки разбить о его спину тяжелый стул. Но к утру старик угомонился, и, когда первые лучи солнца пронзили сквозь щели в ставнях гостиничный зал, Кай и Каттими обнаружили его спящим все у того же стола. Было видно, что ночные страхи не только исторгли из него потоки слез, но и пробудили в несчастном зверский аппетит. Даже осколки блюд, разбитых при падении спиной Наххана, были вылизаны дочиста.

— Ну что же, — заметил Кай, отдав вслед за Каттими должное чистой воде и бокалу легкого вина, — не знаю, как у нас выйдет с подработкой, а имя главной колдуньи Туварсы мы уже знаем. Пожалуй, я оставлю в комнате, где мы ночевали, и ружье, и пику. Не хочется таскать на плечах тяжесть. Но лук ты возьми, к тому ж, владеешь ты им и в самом деле очень неплохо.

— Зачем тебе нужна главная колдунья? — поинтересовалась Каттими, зардевшись от похвалы. — Ты за этим отправился в Туварсу?

— Я уже говорил. — Кай встряхнул за плечо старика и, когда тот забормотал что-то и принялся тереть глаза, шагнул к выходу. — Надо посетить всю дюжину.

— Всю дюжину? — не поняла Каттими, выходя вслед за Каем на улицу.

Кай прикрыл за собой тяжелую дверь, оглянулся. Узкая туварсинская улочка была залита лучами солнца, словно и не надвигалась на весь остальной Текан суровая зима. Мимо процокал пузатый ослик, запряженный в тележку, едва заметную под перетянутой веревками горой тюков с коконами шелкопряда. Тут же брел водонос с мехами, наполненными явно не водой.

Открылись кое-какие лавки, даже мальчишки прыгали у соседнего дома, подбрасывая камешки. Туварса вновь казалась той самой, к которой Кай привык с детства: жаркой, слегка хмельной, пряной и вальяжной.

— Я говорю об Асве, Харе, Агнисе, Кикле, Неку, Хиссе, Паркуи, Сакува, Кессар, Сурне, Эшар и Паттаре.

— Подожди! — наморщила лоб Каттими. — Ну я уже поняла, что рассказ Сая в Кете не был шуткой. И даже поверила, что ты говорил с Киклой. Кроме того, я была весьма впечатлена трюком того рыжего на пароме. И магией того, кого он обозвал Ваштаем. Но дюжина! Ты думаешь их всех отыскать? А если они уже мертвы?

— Может случиться и так, — кивнул Кай. — Кикла сказала мне, что я должен посетить всех. Мы в Туварсе. Возможно, что эта Алпа — и есть та самая Сурна.

— Подожди, — Каттими заволновалась, потерла виски, захлопала глазами, — но ведь, если я помню, ты уже встретил кое-кого? И Паттара, и Киклу, и Агниса. Да и о Кессар ты что-то упоминал. Ведь они все мертвы? И если Сурна — это Алпа, получается, что ты хочешь и ее смерти?

— Я не хочу ничьей смерти, — произнес Кай. — Уж, по крайней мере, смерти незнакомых мне людей. Но я должен увидеть каждого.

— Все, кого ты увидел из них в последние дни, мертвы, — напомнила Каттими.

— Но я не убивал их, — отрезал Кай.

— Ты играешь в игру, правил которой не знаешь, — сказала девчонка.

— У меня нет выбора, — ответил Кай. — Пошли. По той стороне улицы каждая вторая лавка торгует амулетами и оберегами. Поищем что-нибудь столь же полезное, как и твой предзимний хмель. Заодно и разузнаем что-нибудь.

Ничего нового разузнать не удалось. Уже к полудню, когда животы стали настойчиво напоминать путникам о собственной пустоте, Кай и Каттими убедились, что, если Туварса и служила укрытием для колдунов и шарлатанов со всего Текана, она явна отдавала предпочтение последним. Вместо амулетов в чашах и корзинах хранились разноцветные камни, пучки перьев, раскрашенные кости и прочая дребедень. Каттими, правда, выбрала моток тонкой конопляной веревки, да и то лишь как основу для будущего заклинания. Веревка, по ее словам, была снята мотком прямо со станка и за последним вымачиванием рука рабочего ее не касалась, значит, ее можно было заговорить и укрыть ею рукоять меча.

— А ты умеешь заговаривать веревку? — с сомнением похлопал по полотняному мешочку с покупкой Кай и по лицу Каттими понял, что умеет ли она столь непростое дело, девчонке самой придется узнать в самое ближайшее время.

Выйдя из последней лавки, хозяин которой так и не смог толком сказать, есть ли в Туварсе настоящие колдуны, кроме всем известной Алпы, и кто в таком случае несет службу с охранниками на воротах, Кай повлек Каттими к расположенной под залатанным холщовым навесом харчевне, в которой, судя по количеству посетителей и дивному запаху, чудесно запекали на углях мелкую морскую рыбешку. Пузатый туварсинец в красочном жилете принес угощение на деревянной доске, в которой, как и в ламенском трактире, были высверлены углубления для разнообразных приправ, а сверх того блюдце с горячими хлебцами, которые служили в Туварсе всеми возможными столовыми приборами. Впрочем, рыба особых приборов не требовала, поскольку была приготовлена так, что легко отделялась и от костей, и от кожи, стоило коснуться ее пальцами.