Новая жизнь 2 - Виталий Хонихоев

— Но… — всхлипывает Такеши: — но!

— Такеши-кун, ты же мужчина… — увещеваю его я. Понимаю, что от этой фразы несет сексизмом за версту, но чем богаты — тем и рады. Надо выводить человека из истерики, а то у нас тут скоро все в слезах будет, вон у Эйки-тян уже глаза покраснели, сочувствует.

Я встряхиваю Такеши, гадая, что же могло произойти — девушка его бросила или мама что-нибудь не то написала? Все-таки слово может быть и оружием, и лекарством, и инструментом, да чем угодно. В начале было слово и Хироши-кун точно знает это и в совершенстве этим пользуется. Впрочем, иногда слов недостаточно. В конце концов Такеши — мужчина, а что нужно мужчине, как не твердая рука его товарища и брата? Потому я встряхиваю его жестче и кажется, слышу, как клацают его зубы. Во все стороны летят его слезы.

— Отстань! Отойди! — пытается вырваться из моих рук Такеши, но это ему не удается, держу я крепко: — прекратите вы все! — я разжимаю руки, и он убегает из «гостиной». Хлипкий какой-то у нас Такеши… таких в прошлом детстве называли малахольными.

— Неловко получилось — говорит Эйка, глядя ему вслед: — неудобно как-то…

— Как сумел — развожу руками я. По-хорошему надо было Такеши прописать проверенный веками и освященный традициями чапалах прямо в щи. Такой, чтобы в голове зазвенело. Не кулаком, а именно ладонью. Кулаком можно и покалечить хорошего мальчика Такеши, а вот ладонью — самое то, чтобы человека в чувство привести. Не раз и не два сам пользовал, бывали случаи, особенно после первых … мероприятий. Да и меня когда-то так же в чувство привели… сразу мозги прочищает. Однако мы все еще на шоу, а я за сегодня уже прославился насильственными действиями и раздавать пощечины направо и налево я поостерегся. Не говоря уже о том, что и для имиджа Такеши могло в минус сыграть. Хотя что именно тут в минус, а что в плюс — я лично не знаю. Эйка-тян, наверное, знает. Или Нобуо. Вот Шика-сан, наш менеджер точно знает и точно не скажет. У нее инструкция и она мне даже телефончика Бьянки-сан не дала, хотя знает. Я ей обещал, что не расскажу никому, но Шика у нас кремень.

— Слабак — протягивает из своего угла Нобуо: — а еще в очках. — и он отжимает паузу и продолжает расстреливать зомби из пулемета.

— Удивительно — говорит Дездемона: — у нас еще один срыв. А шоу уже идет. Заменять его не будут. Жалко парня. Хороший такой.

— Такеши-кун — старательный и всегда корректный — добавляет Сора задумчиво поднимая глаза вверх: — что могло его так задеть? Наверное, дурные вести из дома.

— Наверное — говорю я и мне становится немного стыдно. У парня горе там, кто-то из близких умер, или там в больнице с раком, сифилисом и ВИЧ лежит, а я его трясу под микитки. Не дело так. Вот у меня — не дай бог, тьфу-тьфу-тьфу, но если что с моими будет — тоже поди сопли распущу, правда в сторону отойду, чтобы рожу не светить, но в грусть-печаль впаду конкретно. Вот нельзя о таком думать, у нас дома и так проблемы, отец без работы, семья без дохода, ресурсов на три месяца, если жить как жили. А ведь говорят — пришла беда, отворяй ворота, нет, так думать не буду, так думать нельзя. Лучше буду думать, как евреи, те, как чашка разбивается — говорят, что маленькая неудача или большая неудача — равны по значению. И если у тебя произошла маленькая неудача — значит не будет большой. Значит будет удача. Вот так и буду думать. А дурные вести из дома — это серьёзно. Мы тут и так оторваны от родных и близких и потому каждая весточка прямо на вес золота. Современная молодежь вообще привыкла на связи двадцать четыре на семь быть, для них отсутствие телефона — это прямо стресс.

Так что надо найти его и посочувствовать. Чувствую я конечно, внутри некое сопротивление, дескать все-таки он парень, а парни должны быть, сука сильными и должны сами со своими проблемами разбираться. Но с другой стороны это ж оголтелый сексизм, а я людям вокруг помогаю не потому что рассчитываю их потом трахнуть… или потому? Вот если бы Томоко была не девушка, с ее огромными, доверчивыми и беззащитными глазами и упругими достоинствами, если бы тогда в кладовой для спортивного инвентаря гнобили бы парня — я бы прошел мимо? Я запускаю в глубины своей черной-пречерной души батискаф с таким запросом, представляя, что вместо сжавшейся в комочек Томоко стоял бы Такеши. И понимаю, что нет, не прошел бы. Возможно потом не стал бы его раздевать догола и, наверное, пропустил бы мимо ушей намеки на суицид. Но в тот конкретный раз мимо бы не прошел. Ну и что — говорит мне мой внутренний государственный обвинитель, ну и толку от этого? Да, ты бы вмешался раз, но если бы Томоко была бы мальчиком — то этого мальчика бы потом вылавливали из-под моста Влюбленных Парочек, раздутого от гнилостных газов и поеденного рыбами. Так что не надо тут мне на заборе фигвамы рисовать, товарищ обвиняемый. Ты просто заботишься о своих будущих половых партнерах. У тебя же цель не просто к ним в трусы пробраться, но еще и в мозги, и в душу, сделать так, чтобы они остались с тобой, с кем бы они ни были. Верно? Верно. Ты же свою секту собираешь, думаешь я не вижу? Ты можешь обманывать кого угодно снаружи — маму, Хинату, Нобу-сенпая, своего отца, Томоко, Наоми, Шизуку и Натсуми, можешь говорить, что «просто помогаешь людям», но почему-то все эти люди — исключительно симпатичные девушки. Вот у нас в классе есть девушка по имени Нэму, знаешь? Не знаешь. Потому что она — толстая. И все. Этого достаточно, чтобы в сферу твоих интересов не попадать. Конечно, Кента-кун крутой, Кента-кун никого не боится и всем помогает… но как же это жалко. Ты же старше их, ты же мудрее. Это все равно, что в песочнице с детьми за совочек с песком конкурировать, конечно среди детей ты всех круче. Как ты воспользовался своей силой, своим знанием? Просираешь дни в комфортном ничего неделании, гордишься собой, нагибая школьников и совращая школьниц? Тебе дан еще один шанс, а что ты сделал — по-настоящему? По серьезному? Говно ты а не человек.

— Протестую — говорит внутренний адвокат, вставая и поправляя галстук, а что вы хотите, чтобы он делал? Мир спасал? Так это бесполезная затея и опасная для окружающих. Все спасение мира как раз с создания своей секты и начинается. Он и так использует свою силу во благо… старается. Никого не убил и даже секса ни с кем не было, хотя шансы у нас были, знаешь же. И потом — не помогать человеку только потому, что это симпатичная девушка — тоже сексизм и тоже неправильно. Так уж получилось, что вокруг такие вот девушки и проблемы как правило у них возникали. Но! Но уважаемый оппонент забывает о Дзинтаро. Да, Дзинта-кун не девушка и уж видов у нас как бы с ним переспать — нет никаких. Тем не менее — мы ему помогли. И не раз в общем то.

— Ой, закатывает глаза государственный обвинитель, да знаю я про вашего Дзинтаро. Первый раз вы Томоко помогали и мысли у вас о его благополучии не волновали. Да и второй раз, когда поколотили его — тоже без мыслей о его благе, хотя — признаю, мысль отозвать его в сторону в третий раз была продиктована заботой и о его имидже, но в первую очередь — о своем покое. Кента просто хотел накидать ему втихую и потом сказать, чтобы тот отстал от него, и в то же время чтобы в школе не знали. Вот что руководило нами. Это вот Дзинта проявил себя с лучшей стороны — даже попытался нас защитить, чтобы А-кун не избил. И домой потом принес. И от стаи Натсуми защитить пытался… безуспешно, конечно, куда ему, но пытался. Вот он, кстати — к Кенте лучше относится, чем Кента к нему. Без всякой выгоды. И ошибки свои признает, пусть сперва и повел себя не очень. Вот у него есть моральный компас, а у этого…