Новая жизнь 2 - Виталий Хонихоев

В нашей «гостиной» обычно всегда шумно. Хотя бы потому что нас тут восемь человек и всегда кто-то с кем-то разговаривает, кто-то смотрит телевизор, Нобуо вечно играет на приставке, не удосуживаясь надеть наушники или хотя бы приглушить звук, а в те редкие минуты, когда наступает пауза в боевых действиях Нобуо против НПС — слышно, как работает кофе-машина. Однако, как и в Книге Джунглей, у нас есть Водяное Перемирие и это тот час, на который Шика-сан выдает нам наши телефоны. Кстати, даже с выданными на руки телефонами — мы не можем позвонить или общаться в режиме чата — интернета тут нет, и сотовая связь глушится. Так что все что мы можем — проверить сообщения и ответить тем же. Потом, когда телефоны унесут куда-то, где есть связь — наши сообщения уйдут, а новые — будут доставлены. Полагаю, это во имя цензуры и контроля за информацией, ну и чтобы спойлеров не допускать.

Наступает тишина. Каждый на том месте, где его застала благословение связи и информации — сидит в молчании, чего-то там тыкая в телефоне. И я не исключение — сразу же захожу в раздел сообщений. У меня их одиннадцать штук. Одно от мамы — она беспокоится все ли у меня в порядке и инструктирует по форме одежды — дескать у вас там ангары и павильоны большие, постоянные сквозняки, одевайся теплее. И не позорь семью! Как именно не позорить семью не написано, а просто стоять в углу тоже не вариант, мама и сама обычно выбирает скорее проактивные действия, нежели пассивность и закрытость. Потому самый верный вариант — это как у Диснеевской Мулан — производить действия во славу семьи! Да, все эти победить монголов и спасти Китай. Хм… служит ли к вящей славе семьи Такахаси раздевание девушек и битье мальчиков? Или вот удушение Соры-тян? Будем считать, что служит. Прославляет род наш в веках. Спустя столетия, высеченные в граните на стенах Великого Храма Такахаси будут представлены эти сцены — удушения голой Томоко и одетой Соры. И туристы будут ахать и охать, и фотографироваться рядом, а если какая девушка хочет счастья в личной жизни и больших достоинств, распирающих блузку изнутри — то ей надо будет погладить гранитные достоинства Томоко, которые за годы таких вот суеверий будут блестеть, выделяясь на общем фоне.

Я хмыкаю и пишу маме, что все хорошо и что мною уже произведены действия во славу рода и семьи. Спрашиваю, как там папа и Хината, передаю привет.

Следующее сообщение — это фоточка от Томоко. Открываю ее и вижу, что девочки постарались. На фото — Наоми и Томоко. И палец Шизуки. В общем-то обычное вышло бы фото, если бы не парочка нюансов. Во-первых, Томоко у нас без одежды. Вот совсем. Она стоит за спиной у красной как рак Наоми и держит нашего председателя Клуба Экзорцистов за грудь, так, что не видно ее сосков. В свою очередь предплечье Томоко — целомудренно прикрывает ее собственные. Зато Наоми у нас не голая. В смысле — не совсем голая. Она — в красных веревках шибари, связанная методом «панцирь черепахи». И на переднем плане — палец Шизуки, протянутый горизонтально и закрывающий девушкам… хм трусиков на них тоже нет. Есть только палец Шизуки. В целом композиция вроде и не показывает ничего лишнего, но все на грани фола.

В голове возникают красочные картинки, как они все это снимали, сколько было дублей и как умаялись… и я остро жалею что меня с ними рядом не было. Жалко же.

Подпись к фото гласит что без меня скучают, что Наоми совсем от рук отбилась и некому ее связать да наказать как следует, что сама Томоко тоже считает себя от рук отбившейся и заслуживает наказания, возможно не такого жесткого как Наоми, но все же. Что же касается Шизуки, то о ней она ничего плохого сказать не может, потому что та учится ножи метать в помещении Клуба, а это так приятно и бодряще, когда рядом с тобой ножики летают. И вообще, о Шизуке только хорошее, потому что она, Томоко — все еще моя рабыня, а если Шизука в ней лишних дырок понаделает, то кому такая рабыня нужна будет? Не, не, не, все свои технологические отверстия Томоко будет беречь и по возможности не добавлять не предусмотренные природой. И … не позорь наш Клуб, вот.

Я улыбаюсь. Я пишу ответ. Что скучаю тоже. Что фотография вышла — просто шик и теперь я всю ночь спать не буду, представляя, как вы ее делали. Что я рад за технологические отверстия Томоко и обязательно накажу и ее и Наоми как только выйду за пределы этого информационного концлагеря. Что по моим расчетам будет уже на следующей неделе. Люблю, скучаю, жду встречи.

Еще сообщение — от Шизуки. Та пишет, что «эти» совсем уже распоясались и пробуют тут проводить ритуалы без меня. Друг с другом. И что она, Шизука будет себя беречь для будущего избранника и семьи. И что «эти» пытаются ее соблазнить своими жировыми отложениями, но она, Шизука — кремень и никогда… сообщение прерывается. Интересно, что с Шизукой случилось?

Пишу ответ. Короткое «молодец!» и эмодзи с большим пальцем, поднятым вверх. Оргии я одобряю. Если они все безопасно проводят, без третьих лиц и между членами клуба — все замечательно. Вернусь — проверю. В голове возникает картинка связанной Наоми, Томоко в чулках сеточкой и кожаном бюстгальтере и Шизуки с плетью в руках. И я такой — с планшетом в руке, отмечаю галочкой пункты для проверки, делаю замечания и «да не умеете вы! Отойди, дай я покажу!»

Фыркаю от смеха. Рядом фыркает Сора. У нее в телефоне тоже что-то забавное. Мы обмениваемся взглядами и снова опускаем глаза в телефоны. Каждый в свой.

Сообщение от Натсуми. Голосовой файл, который надо скачать и перенести в диктофон. Ай да Натсуми, ай да умница. Да, тут никого из знакомых нет и только твой голос будет со мной в ночной тишине, благо наушники я достал — попросил у Шики. Скачиваю файл, чтобы насладиться голосом Натсуми позже, когда вокруг меня не будет гостиной и остальных участников. Как сказала Юрико — «это интимное». Надеюсь Натсуми-тян верно понимает политику партии и правительства и на этой записи она рассказывает какого цвета на ней трусики и прочие непристойности. Может даже что-нибудь из разряда «а сейчас мы с Мико сидим в моей ванной и я намыливаю ей спинку… передай привет Кенте, Мико-тян… а теперь мы будем намыливать не только спинку… не вертись, Мико-тян!».

Пишу сообщение для Натсуми. Пишу, что получил ее запись и уже оценил саму идею. Пишу, что искренне надеюсь на эротические фантазии в записи и если их нет — предлагаю ей задуматься над таковой возможностью. И это все только потому, что мы сейчас на достаточном расстоянии и она не сможет заехать мне в ухо за такие вот предложения. Манипуляторша.

Следующее сообщение. От Хинаты. Она пишет, что я — бака, потому что… потому что бака, вот! И что она за меня болеет и все в ее классе… да что там — в ее школе — будут за меня голосовать! Файтин! Гомбарэ! А еще, что Айка хотела выслать неприличную фотку, но она, Хината, грудью своей встала на защиту моей целомудренности и невинности и лично отредактировала «это безобразие». Следующим сообщением от нее было фото Айки в купальнике. Ну как в купальнике — я предполагаю, что в купальнике, потому что ниже шеи все на фото было заблюрено и размыто до степени полной невозможности отличить части тела Айки-тян от окружающего ее пейзажа. Хмыкаю. Пишу в ответ что ценю заботу и что сама она бака и что голым телом Айки меня не напугать, пусть высылает. И за родителями пусть присмотрит, как у них дела. Беспокоюсь я.