Они ведь едят щенков, правда? - Кристофер Тейлор Бакли

— Что ты делаешь? — зевнул он.

— Читаю.

— Поздно. Возвращайся в постель. Рэндольф ждет тебя.

Никакого ответа.

— Что — какие-то новости? — спросил он.

Он подошел ближе и встал позади Энджел. Всмотрелся в экран. Что-то это непохоже на веб-сайт. Он поморгал, протер слипшиеся глаза.

Подавив стон боли, Турок затянул жгут вокруг бедра. И сквозь стиснутые зубы сказал Гомесу:

«Таймер поставлен на 0130. Когда мюоны активизируются, все в радиусе пяти миль отсюда превратится в город Сайонару[62]. Забирай людей, и уходите отсюда».

«Майор, — прокричал Гомес, силясь перекричать грохот „калашниковых“, невзирая на пролетавшие над ними пули, — мы вынесем вас!»

«Это приказ, солдат! — Турок вгляделся в темные латинские зрачки Гомеса. — Рамон, сколько раз мы с тобой вместе проходили через ад, ты и я?»

«Слишком много», — печально ответил тот.

Турок поморщился. «К чему тогда еще один — лишний?»

Гомес почувствовал комок в горле — будто крот пытался прорыть себе ход на поверхность. Глаза его залили слезы — горячие, как лава.

«Уходите отсюда, — скомандовал Турок. — И живее».

Гомес кивнул. Он начал отползать к краю бомбовой воронки, где, скорчившись, лежали Мак, Декс и Слаг и забрасывали противников гранатами.

«Рамон», — позвал Турок.

«Да, майор?»

«Скажи Бетти, что я… скажи ей… скажи этой телке, что она никудышная вертихвостка, а не уорент-офицер. — Он усмехнулся. — Да, так ей и скажи».

По забрызганному кровью лицу Гомеса поползла улыбка. Он медленно поднял правую руку к виску, отдавая честь человеку, которого он звал «майором», — быть может, в последний раз.

— Жук, что это такое? — спросила Энджел.

Жук потянулся к ноутбуку и захлопнул его.

— Заглядываешь в чужие компьютеры? Нехорошо, Эндж.

— Да я ничего тут не выискивала. Просто проснулась, пришла сюда. Он лежал тут на столе. Я хотела проверить, нет ли свежих новостей. Включила, а он — в спящем режиме… и на экране показалось вот это. Я же не копалась в твоем жестком диске.

— Ну, я бы не стал читать ничего из твоего ноутбука.

— Извини.

Жук вразвалку направился к холодильнику — достать бутылку воды.

— Жук?

— Что?

— Это что — твой… роман?

— Нет. Это служебная записка бухгалтеру по поводу моих налогов. Да, это мой роман.

— Ну, а это, про мюоны — про таймер, заведенный на час тридцать?

Уф!

— А что такое?

— Ты что, взял это… из проекта «Телец»?

— Может быть. Наверное. Вроде бы. Пожалуй, да.

— Но ведь это государственная тайна.

— Да, очень серьезная государственная тайна.

— И ты вставляешь это в роман? Разве Чику Девлину это понравится? Да что там Чик! Разве это понравится правительству США?

— Ну, я же опубликую это… потом, после.

— После чего?

— После материала в «Таймс». После статьи этого твоего мистера Тирни, которого ты на меня натравила.

Энджел нахмурилась.

— Ну, а ему-то что известно про «Тельца»?

— Он собирался разоблачить «Пантихоокеанские решения». Что, разумеется, не принесло бы мне никакой пользы. Да и тебе, кстати, тоже. Или вашему институту вечной войны. Поэтому я подбросил ему эту «утку» — чтобы сбить со следа. Про «Тельца». Его это заинтересовало больше, чем скользкая история про очередного вашингтонского лоббиста.

— Утку? Да ты скормил ему страуса весом чуть ли не в тонну!

— Я позвонил Чику. Чтобы, так сказать, он был в курсе.

— И что — он пришел в восторг, когда узнал, что ты выболтал важнейшую государственную тайну — репортеру ведущего журнала страны?

— Вначале? Ну, я бы не решился назвать его самым счастливым туристом из Ракетного Ущелья в Алабаме. Однако — когда великие умы мыслят сообща, то можно ожидать великих результатов. Чуть-чуть везения — и все мы выйдем победителями.

Энджел вздохнула.

— Ты скачешь верхом на тигре. Или держишься за его хвост. Смотри, не отпускай его.

Жуку захотелось рассказать Энджел, что эти мюоны — просто его собственная выдумка; что теперь «Таймс» был готов вот-вот объявить миру, будто США разрабатывает необыкновенное грозное новое оружие, которое изобрел он сам — романист Уолтер Жук Макинтайр. Но какой-то осторожный внутренний голос шепнул ему: Не надо, молчи.

— Ну, как тебе показалось? — спросил он.

— Мне? Показалось? Что?

Энджел, похоже, не поняла. Что ж, час поздний. За зданием Капитолия уже прорисовались первые рассветные полосы — голубые и оранжевые.

— Мой роман.

— А! А. Ну… там много действия.

— Тебе понравилось?

— Угу.

— Видишь, у меня литературный стиль гораздо лучше, чем в каких-нибудь рядовых технотриллерах.

Энджел уставилась на Жука.

— Да, — сказала она, — я это отметила. — Глаза у нее метались в разные стороны, будто гуппи в аквариуме.

— Интересно, чем все закончится?

Энджел кивнула.

— Да.

— Мне кажется, Турок должен…

— Дорогой, а может, ты мне все-таки не будешь заранее рассказывать? Пускай будет сюрприз.

— Да, верно. По правде говоря, я и сам пока еще точно не знаю, чем все закончится. Но, если следовать тому литературному направлению, которое я выбрал, то у меня есть соблазн завершить сюжет трагически.

— Гм.

— Помнишь, как заканчивается «По ком звонят колокола»? Когда Роберт Джордан и Мария стоят на мосту? И Роберт говорит ей — ты иди дальше, а я тебя потом догоню? И, разумеется, у него смертельная рана. И никуда он не дойдет. Отлично написано.

— Мм, — промычала Энджел.

— Правда, такой конец будет совсем безрадостным.

— Да, трагедии обычно… безрадостные.

— Когда тратишь столько времени на создание всех этих персонажей, ты к ним как будто привыкаешь, что ли. И очень не хочется просто взять и отправить их на тот свет.

— Гм. Да, наверно, это нелегко.