Самоучитель Игры - Алексей Синицын

(Тот во всё время обеда так и не притронулся к кушаньям).

– Что же ты молчишь, дорогой друг, Лемюэль? – попытался взбодрить коммивояжера Кроуз. И чуть даже не хлопнул его по плечу, но решил, что в данной обстановке это не вполне уместно.

– Не называйте меня так, Джозеф. Я не достоин называться более Вашим другом Лемюэлем Смитом, я жалкий и ничтожный Татху, – из глаз послушника брызнули слёзы.

– Да объясните мне, наконец, что происходит?! – Кроуз отбросил на стол деревянную ложку, которой только что с удовольствием вкушал жирную чечевичную похлёбку.

Его вопрос был обращён, пожалуй, даже больше к Наместнику Лунгху, чем к самому внезапно переменившемуся его другу.

– Мне самому интересно, что сейчас происходит, – невозмутимо отпарировал Наместник, – только сам достопочтенный Татху может объяснить, какой ход сделала Игра, играя с ним.

– Вы смеётесь надо мной, Наместник Лунгху? – почти захлёбываясь, навзрыд произнёс коммивояжёр. – Вы только делаете вид, что Вам ничего неизвестно!

– Ты когда-нибудь видел меня смеющимся, достопочтенный Татху? И, кроме того, то, что известно мне не имеет никакого значения для того, что ты хотел бы рассказать, если я правильно понял, мистеру Кроузу. Только скажи, и мы с Лвангха оставим вас наедине.

Наместник уже приготовился встать из-за стола, но Смит умоляющим жестом остановил его.

– Нет, я должен рассказать это всем! Пусть и Вы, достопочтенный Наместник Лунгху, и досточтимый Лвангха и эти горы, и это Солнце, пусть весь мир услышит из моих собственных уст слова о моём позоре, мою исповедь. О том, как я, дав свой монашеский обет, не выстояв перед искушением, низко пал!

Кроуз уже привык, что в минуты душевного напряжения или подъёма его друг говорил с большим артистическим пафосом. Но вот такого оборота он, при всей его профессиональной проницательности, предвидеть не мог. Хотя, нельзя сказать, что инспектор не заметил того, что для Лемюэля Смита с самого начала в монастыре Тяо Бон что-то пошло не так.

– Помните, Джозеф, я рассказывал Вам об игре в «Дьявольскую Радугу»? Эту игру действительно придумал Патриарх Тлаху. Только я Вас обманул тогда, сказав, что Патриарх, да простит он меня, придумал её с той целью, чтобы захватить власть в обители. Человек, которого Вы знаете под именем Ся Бо, к тому временем уже был Патриархом монастыря Тяо Бон, и авторитет его среди монашествующих игроков был непререкаем. Единственной его целью было только испытание братьев на прочность в их приверженности чистой Игре. Но, видит Бог, что не один я впал в искушение, коему подверг Патриарх Тлаху братию, и во впадении в которое я превзошёл всех.

Смит сделал жадный глоток воды, и продолжал.

– Патриарх поставил себя в равное положение со всеми игроками, объявив, что победителю в этой игре достанется ни больше, ни меньше – патриарший трон монастыря и сан Блюстителя Игры! Братия с невероятной живостью тогда восприняла эту новость. Каждому хотелось преуспеть и доказать, что, таким образом, именно ему благоволит сама Игра. Но в результате честной борьбы, длившейся чуть более двух месяцев, победил Патриарх Тлаху, став Белым Господином над всеми. Вы понимаете, о чём я…

А потом, одним ранним весенним утром, когда Солнце ещё не взошло над горами и весь монастырь, окутанный туманной дымкой облаков, ещё спал, этот мудрый человек просто поднялся со своего ложа и ушёл. Ушёл, оставив нас, дав тем самым нам понять, что все мы, как в придуманной им игре были на самом деле только рабами, рабами своих суетных страстей и жажды власти над своим ближним. Из оставленного им короткого письма мы узнали, что ведение всех монастырских дел он препоручает Наместнику Лунгху.

Наместник Лунгху подтвердил свои полномочия лёгким кивком головы.

– Первое время монахи были невероятно подавлены, осознав, что на самом деле произошло. Однако потом кто-то вдруг вспомнил про Самоучитель Игры. Все знали о том, что, согласно древним установлениям, доступ к Самоучителю имеет только действующий Патриарх монастыря Тяо Бон, который и записывает в него свои откровения об Игре. Легенда гласила, что так происходит на протяжении вот уже многих сотен лет.

– Я помню. Вы рассказывали мне об этом в первый вечер нашей встречи в «Усталом Драконе», продолжайте.

– Так вот, выйдя из оцепенения, длившегося несколько дней, после ухода Патриарха Тлаху, братия вдруг в едином порыве стала требовать у достопочтенного Наместника Лунгху предъявить им Самоучитель. Но поскольку Наместник отказался это сделать, кто-то пустил слух, что Патриарх, покинув монастырь, унёс, – а некоторые прямо говорили «украл», – Самоучитель Игры, который, конечно же, никак не мог считаться его личной собственностью, а был достоянием многих поколений монашествующих игроков. Возникли ропот и возмущение. И среди тех, кто подозревал Патриарха в воровстве, каюсь, был и я. Ведь именно эта моя твёрдая уверенность в том, что Блюститель Игры совершил неблаговидный поступок, заставила меня испросить благословения у достопочтенного Наместника Лунгху на поиски беглеца и на возвращение святыни в пределы обители.

– И я его дал, – подтвердил Лунгху со странной, едва уловимой усмешкой на своём необычном лице «за семью печатями».

– Я Вам говорил, Джозеф, что разыскивал Патриарха много лет. Это тоже неправда, – продолжил коммивояжер, – я довольно скоро обнаружил его в Гонконге, ибо слава о таком человеке не могла не распространиться далеко за его пределы по всем юго-восточным и южным провинциям Империи. И потом, Вам не хуже меня известно, что он ни от кого не скрывался.

– Да, мне и самому приходилось видеть его пару раз в том же «Усталом Драконе», – напомнил инспектор.

– Сначала этот факт меня сильно озадачил. Публичная жизнь Патриарха в миру никак не вязалась в моей голове с образом вора, который, безусловно, должен был хорошо осознавать то, что его наверняка будут разыскивать и преследовать. Мне захотелось во всём разобраться самому, подтвердить или развеять свои сомнения. И тогда я стал следить за ним. Однако, чем больше я наблюдал за жизнью Патриарха, за его многочисленными победами в различных игровых состязаниях, тем больше чаша моих внутренних весов склонялась в сторону того, что Самоучитель Игры всё-таки находился у него. Ну, поймите, Джозеф, просто невозможно было поверить, что такое под силу одному, пусть даже самому умному и удачливому человеку! Наверняка с ним прибывала вся сила Игры, собранная опытом многих поколений. И эта сила была заключена, конечно же, в Самоучителе – самом загадочном и тайном манускрипте из всех тех, которые когда-либо знали люди! Тут у кого хочешь, голова пойдёт кругом…

Коммивояжер снова отхлебнул воды.

– Тогда я решил выкрасть Самоучитель у Патриарха, которого уже все знали в Гонконге, как Ся Бо! Но не для того, чтобы вернуть его сюда, в монастырь Тяо Бон, как следовало поступить в силу данного мной священного обета, о нет. Может быть, я хотел заполучить Самоучитель для того, чтобы сказочно разбогатеть или проделывать такие же фокусы, какие Ся Бо проделывал в тавернах Гонконга, спросите Вы? И я опять отвечу – нет. Меня интересовала только одна игра – «Дьявольская Радуга», игра, дающая власть над людьми, и не выходившая у меня из головы с тех пор, как Патриарх Тлаху покинул обитель. Я был уверен, что найду в Самоучителе Игры записи, сделанные рукой Патриарха и раскрывающие тайну его удивительной победы над своими собратьями. При этом я тешил себя мыслью, что выкрав Самоучитель у «вора», тем самым, не совершу большого греха. В конце-концов, почему ему можно, а мне нельзя?! Вот видите, собратья, насколько помрачился тогда мой разум. Я не хотел понять того, что, поступив подобным образом, совершил бы поступок куда более низкий и бесчестный. Ведь я бы стал не просто вором, а ещё и нарушившим обет предателем! Но, повторяю, мой разум отказывался это принять, ибо я был целиком захвачен искушением и страстью.