Рома едет в Кремль - Алексей Богомолов

Несмотря на классический дизайн пятидесятых, эскалаторы выглядели абсолютно новенькими, и создавалось впечатление, что ими никто не пользовался. Около каждого из них было огороженное никелированными трубами с трех сторон и цепочкой в бархатном чехле — с четвертой, место для оператора. Подполковник спросил меня:

— Разрешаешь, Роман Львович?

Я кивнул. Тогда он снял цепочку с крайней «оградки» и подошел к пульту. На нем были только две кнопки «пуск» и «стоп» и поворотная рукоятка с надписями «вверх» и «вниз», изменявшая направление движения эскалатора. Милиционер решительно нажал кнопку «пуск». Несколько секунд ничего не происходило, и я уж было подумал, что эскалатор неисправен. Но потом откуда-то снизу раздался усиливающийся шум электромотора, потом скрип, и ступени пришли в движение. Вслед за Рамилем я вступил на эскалатор, пошатнувшись с отвычки, — все-таки не пользовался таким видом транспорта лет десять, и мы медленно поплыли вверх. Эскалатор привез нас в большой круглый зал, в котором, похоже, люди бывали тоже нечасто. В зале, где мрамором были отделаны только стены, а потолок представлял собой простой белый купол, было два замурованных и, по всей видимости, так и не открывавшихся выхода наверх с табличками «К физическому факультету» и «К химическому факультету». А между ними в стене была относительно современного вида металлическая дверь. Подергав ее, Рамиль пробормотал себе под нос: «Мы не китайцы, но тоже кое-что умеем» — и достал из кармана какую-то штуковину, напоминавшую складной нож с большим набором лезвий. Раскрыв его, он стал копаться в замке, который через пару минут почти бесшумно открылся.

Вытащив на всякий случай пистолет, подполковник осторожно открыл дверь. За ней был довольно узкий коридор, который заканчивался такой же дверью. Открыть ее было также делом пары минут, и мы (я тоже взял на изготовку свой маузер) вышли в какой-то бетонный бункер с лифтовыми дверями справа и слева. А в середине был пробит довольно широкий и высокий тоннель, около которого висела фанерная вывеска со стрелкой и надписью «В Раменки». Тоннель, по всей видимости, был пешеходным и вел в подземный город, который на случай ядерной войны был построен между Мичуринским проспектом и проспектом Вернадского. Город этот нас не интересовал, и мы, аккуратно закрыв двери, вернулись в подземный вестибюль. Дугушев переключил эскалатор в направлении «вниз», и мы без приключений спустились на центральную платформу, а затем вскоре и добрались до нашего «салон-вагона».

Ужин на восемь персон был сервирован блестяще. Вся посуда, начиная от чашек и тарелок и кончая вилками и ложками, была украшена гербами СССР. На столе, кроме разложенной по большим блюдам домашней стряпни Веры Григорьевны, стояла полукилограммовая запечатанная банка черной икры, а также бутылка необычной водки. На этикетке в черно-бело-золотистых тонах было написано: «Крепкая (Strong) Russian Vodka» и стояли цифры, судя по которым крепость напитка была 56 градусов. Я взял бутылку в руки. На обратной стороне просматривалась напечатанная синей краской дата выпуска: 5 января 1983 года. Что касается икры, то она, судя по выбитым на донышке банки цифрам, была выпущена в 2005 году в Астрахани.

Справедливо решив, что выпить по рюмке водки, хотя и крепкой, нам будет лишь на пользу, а икрой, хоть и просроченной, но из президентских запасов, мы вряд ли отравимся, я дал команду открывать и разливать. Мой тост был лаконичен: «С успешным началом операции!» Водка оказалась действительно крепкой, но без какого-либо неприятного привкуса, а икра, хоть и подсохла немного, но была вполне на уровне и, во всяком случае, лучше иранской или подпольной дагестанской. Ну а свежайшие котлетки, приготовленные Верой Григорьевной, а также разогретая на кухне жареная картошечка и маринованные белые грибы создали полное впечатление, что мы находимся в фешенебельном ретро-ресторане, который запросто затмил бы подобные заведения Аркадия Новикова.

За обедом я выслушал доклады своих подчиненных. Цан сообщил, что средства связи в поезде (его вообще-то правильнее называть «рельсовым автобусом») работают нормально. Системы связи старые «Карат», «Гранит» и «Кавказ», но позволяют не только выходить на телефоны спецсвязи, но и в обычную сеть МГТС. Скорее всего, тоннели линии Д-6 оборудованы ретрансляторами, дающими возможность этой связи работать без перебоев. Сканирующий приемник радиочастот время от времени улавливает какие-то переговоры спецслужб, ведущиеся под землей. Ну а наши приборы, в том числе и мобильники, работают в обычном режиме благодаря тем же ретрансляторам. Из современных устройств на поезде установлена только система глушения радиосигналов «Пелена», которая предназначена для защиты от террористов, использующих мины с дистанционным управлением, взрывающиеся от переданного радиосигнала.

Шурик, занимавшийся подготовкой нашего поезда к путешествию, выяснил, что баки, как ему и говорили, полны и их хватит на 800 километров пути. С системой управления поездом проблем не возникло, все эксплуатационные качества поезда были в норме.

Тыну рассказал о том, что он обнаружил в поезде несколько эвакуационных люков как сверху, так и снизу. Открыть их можно только изнутри, а для верхних люков имеются специальные лестницы. Кстати, верхние люки в передней и задней частях можно использовать и для ведения огня, поскольку они защищены бронированными башенками с бойницами.

Вера Григорьевна и Рогалик провели ревизию президентской кладовой и обнаружили в автономном холодильнике около сотни банок деликатесных консервов и пару ящиков разной водки от «Московской» до «Крепкой». Часть продовольствия загрузили в объемистую сумку Веры Григорьевны, а вот маленькие баночки черной икры (большую мы «приговорили» за обедом) я приказал раздать каждому члену группы в качестве дополнения к сухому пайку.

Мои бойцы занялись подготовкой к боевому выезду. Единственным, кто остался не у дел, был Жоржик, который слонялся по вагону, то с видом знатока интересуясь у Цана, как там связь, то спрашивая у Шурика о скоростных качествах поезда. В конце концов Вера Григорьевна вежливо, но твердо взяла его за руку и потащила на кухню, чтобы он помогал убирать со стола. Кстати, по ее признанию, у французика это получалось очень неплохо, равно как и вытирание посуды, которую Клюшка и Рогалик помыли после ужина.

В начале третьего я определил боевую позицию каждого из своих бойцов на время первого этапа операции, который предусматривал передвижение в поезде до герметических ворот, закрывавших выезд в действующий гражданский метрополитен. В первой водительской кабине находились мы с Шуриком, во втором боевом отсеке — Рамиль и Тыну. Цан, к неудовольствию Жоржика, оставался в отсеке узла связи, Вера Григорьевна с Рогаликом наблюдали происходящее из столовой, а бедный француз в одиночестве смотрел назад по ходу поезда из хвостовой кабины.

— А ты, Жоржуличек, не расстраивайся, — сказал Шурик, — ты ведь привык быть то спереди, то сзади. Вот и в поезде так же. Может статься, нам придется срочно назад двинуть. Тогда двигатель переключится на заднюю кабину, а кто там у ручек управления? Ты, месье Жорж!

— Прошу оградить меня от этого мужлана! Никакой я не месье Жорж! Вы же, Роман Львович, запретили меня неправильно называть!