Лавкрафт - Глеб Елисеев

Тем не менее «Зов Ктулху» вначале ждала не слишком удачная судьба — Ф. Райт из «Уиерд Тейлс» отверг его, предпочтя более привычный «рассказ ужасов от Лавкрафта». Этим текстом была «Фотомодель Пикмана». (На русский язык его название также переводили как «Модель для Пикмэна» и «Фотография с натуры».)

Небольшая, но ярко написанная история про странного художника была создана Аавкрафтом в сентябре 1926 г. Ее события развиваются в Бостоне, где проживает главный герой — Ричард Аптон Пикман. Он славится причудливыми картинами, изображающими преимущественно гулей — чудовищ, питающихся трупами. Когда герой-рассказчик однажды посещает мастерскую Пикмана, то видит там очередное ужасное полотно. «Там было изображено громадное, неведомое порождение ада: пылающие глаза, огромные костлявые лапы, в которых было зажато все, что осталось от человека; оно жадно глодало голову своей добычи — так еще дети грызут леденцы на палочке»[216]. Уходя, повествователь по ошибке прихватывает фотографию, прикрепленную к холсту, и только дома в ужасе понимает, что это фотокарточка монстра, изображенного на полотне. Пикман же вскоре после этого исчезает. (Однако судьба его окажется не столь трагичной, как можно решить по финалу. Ричард Пикман еще появится на страницах романа Лавкрафта «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата». Живой и невредимый.)

Несмотря на свою простоту (а может быть, именно благодаря ей), «Фотомодель Пикмана» понравилась Ф. Райту и была издана в октябре 1927 г. в «Уиерд Тейлс».

Параллельно с написанием этих двух рассказов Лавкрафт продолжал заниматься и другими, ставшими уже привычными литературными занятиями. Так, он помог своему приятелю Уилфреду Талмену обработать «рассказ ужасов» «Две черные бутылки», созданный под заметным влиянием одного из эпизодов в раннем лавкрафтовском рассказе «Страшный Старик». Там упоминается, как его герой беседует со странными бутылочками, называя их по именам. Теперь же на идее «ловушки душ» было построено все повествование.

Главный герой, названный просто Хофманом, отправляется в городок Даальберген в штате Нью-Йорк, где у него недавно скончался дядя — пастор Вандерхофф. В городской церкви Хофман встречает испуганного причетника Абеля Фостера, утверждающего, будто он узнал секрет первого настоятеля этой церкви. Того звали Гильям Слотт, и он занимался черной магией. Среди его умений главной была способность похищать чужие души и заключать их в бутылки. Фостер сумел захватить душу Вандерхоффа, которого сочли мертвым. Однако пастор не желает лежать в могиле и пытается отомстить Фостеру. Хофман сначала видит, что крест на могиле его дяди раскачивается, а затем замечает в церкви две маленькие черные бутылки. Он случайно разбивает одну из них, и Фостер с ужасным воплем: «Будь ты проклят! Теперь мне конец! В той бутылке была моя душа! Пастор Слотт забрал ее у меня двести лет назад!»[217] — рассыпается в прах.

В отношении этого ничем не примечательного образца хоррора Лавкрафт поступил, видимо, так же, как и с работами К.М. Эдди — привел в наиболее читаемый вид и помог пристроить в «Уиерд Тейлс». На страницах этого журнала «Две черные бутылки» появились в августе 1927 г.

Другая работа Лавкрафта должна была носить скорее публицистический характер и задумывалась по просьбе Г. Гудини. Великий фокусник убедился в несомненном литературном таланте фантаста и решил привлечь его к борьбе со лженауками, вроде астрологии. Гудини сначала предложил Лавкрафту написать антиастрологическую статью, а затем и более обширную работу, получившую рабочее название «Язва суеверий». Однако работа не была завершена из-за внезапной смерти заказчика — Г. Гудини скончался 31 октября 1926 г.

Еще одним рассказом, написанным в это время, стал «Серебряный ключ», в котором Лавкрафт неожиданно возродил своего старого героя — Рэндольфа Картера. Текст этот был создан, скорее всего, в ноябре 1926 г. Меланхоличная и несколько сентиментальная история посвящена возникавшему у Лавкрафта желанию вернуться в прошлое, в счастливые времена детства. В «Серебряном ключе» Картер напоминает не себя самого из «Показаний Рэндольфа Картера» и «Неименуемого», а скорее Куранеса из «Селефаиса». В тридцать лет он уже разочарован в жизни, поскольку потерял ключ от «страны его заповедных снов». Лавкрафт в этом рассказе подвергает резкой и нелицеприятной критике духовное состояние современного ему американского общества, делая это с публицистической откровенностью. «Картер смирился и попробовал жить как все… Он… решил обратиться к вере отцов и вернуться в лоно церкви. Ему показалось, что там он отыщет сокровенные мистические пути, способные увести от жизни. Но приглядевшись попристальнее, он заметил все ту же скудость воображения, поблекшую, болезненную красу, уныние, банальность и напыщенную серьезность, возомнившую себя истиной в последней инстанции. Проповедники поддерживали страхи своих прихожан перед неведомым, и вскоре Картер убедился, что их попытки были весьма неуклюжи… Однако безбожники оказались еще хуже верующих. Если те вызывали у Картера жалость, то отрицатели религии внушали ему подлинное отвращение. Они ниспровергали старые мифы, но взамен предлагали только отрицание. Им не приходило в голову, что красота неотделима от гармонии и достижима лишь в идеале или во сне, а не в бессмысленном космосе. Не думали они и о том, что без снов и воспоминаний человечество не смогло бы противостоять окружающему хаосу… Потом он принялся культивировать свои иллюзии и увлекся всем причудливым и эксцентричным. Таким образом Картер надеялся избавиться от ненавистной ему банальности. Однако под внешне странной оболочкой часто скрывались те же убожество и пустота. Популярные оккультные доктрины показались ему сухими и догматичными, он не обнаружил в них ни грана истины, способной искупить непререкаемый тон. Бросающиеся в глаза глупость, фальшь и путаница не имели ничего общего с его снами и только мешали его сознанию уйти от жизни в иные, высшие сферы»[218].

Наконец, полностью разочарованный в жизни Рэндольф Картер находит на чердаке серебряный ключ, который открывает путь в прошлое. Картер возвращается в родные места и там превращается в девятилетнего ребенка. Он достиг того, что желал, — вернулся в тот мир и в то время, где был счастлив. А прожив жизнь еще раз, он сумел воспользоваться шансом и проникнуть в «страну сновидений»: «Ходят слухи, будто в Ултаре, что за рекой Скай, власть перешла к новому королю. Он восседает на опаловом троне в Илек-Ваде, сказочном городе, где башни стоят на стеклянных утесах, нависая над сумрачным морем. Под ним бородатые гнорри с плавниками прорыли таинственные ходы, и мне кажется, я знаю, как объяснить этот слух»[219].