Веселые и грустные истории про Машу и Ваню - Андрей Колесников

Это все было, конечно, потрясение для них. До сих пор герои книжек для них были примерно тем же, что и для меня, то есть всем.

Потом они о чем-то зашептались. Они не хотели, чтобы я слышал их разговор. Я ждал. Наконец, Маша сказала:

– Папа, мы что, теперь дети из книжки?

В этот момент я подумал, что пора прекращать писать о детях. (С тех пор я об этом и думаю.)

– Вам это не нравится? – спросил я.

– Мне очень нравится, – быстро сказал Ваня.

– И мне очень, – сказала Маша. – Я в детском саду расскажу, что мы дети из книжки.

– Не надо, Маша, – рассудительно сказал Ваня, – все равно никто не поверит.

– Не надо, – поддержал я. – Ваня правильно говорит.

Это меньше всего входило в мои планы. Я хочу, чтобы они спокойно доходили в этот детский сад. У Маши три дня назад был праздник выпускников детского сада. Так вот, это был действительно праздник. Маша будет учиться в школе, при которой есть детский сад, куда будет ходить и Ваня. Маша, правда, никак не может поверить, что в этой школе не будет Лизы Шаминой, но я не знаю, может, еще и будет.

– Нет, – сказала Маша, – я расскажу, что мы теперь дети из книжки.

– Я что теперь, как Питер Пэн? – осторожно спросил Ваня.

– Нет, – сказал я, – скорее ты как капитан Крюк.

– Нет, – ответил он, – я король. И я приказываю: мы едем за игрушками. Я хочу, чтобы у меня был песочный человек. Недавно они посмотрели «Человек-паук-3», и там песочный человек, если кто не знает, играет далеко не последнюю роль.

– Ну, вот сам подумай, – говорю я, – как в магазине может быть песочный человек, если он из песка? Тебе что, кулек песка продадут?

Ваня задумался.

– Песочный человек не всегда был из песка, – раздраженно сказал он наконец. – Он был нормальным человеком. Как ты. Поедем и купим его.

– Мы же едем на презентацию книжки, – напомнил я. – Вы же дети из книжки.

Ваня так же раздраженно согласился, но что-то затаил против меня.

Когда мы пришли, то увидели очень большой развлекательный детский центр. Я в таких никогда не был.

Их посадили рядом со мной, и они очень смущались. Я тоже. Но все, что нужно, мы сделали и сказали.

Когда я рассказывал, какие качества необходимы для того, чтобы стать хорошим отцом (я рассказывал наудачу, потому что я-то об этом не имею ни малейшего представления), Ваня наклонился ко мне и тихо спросил:

– Купишь песочного человека?

Я светло улыбнулся ему и подмигнул. Со стороны это должно было выглядеть хорошо: мальчик объясняется в любви своему отцу, а отец ценит это признание, но держит себя в руках.

– Купишь? – угрюмо, но пока еще тихо переспросил Ваня.

Момент он нашел беспроигрышный, надо признать. Совершенно беспроигрышный был момент.

Тут один из книжных критиков набрался смелости и, к счастью, спросил его, какие мультики он любит. Я выиграл немного времени.

– «Человек-паук-все-пять-серий» и «Черепашки-нинд-зя», – выпалил Ваня.

«Человека-паука» в анимационном виде он и в самом деле полюбил сильно и уже давно, а вот про «Черепашек-ниндзя» узнал на днях, и можно сказать, совершенно случайно. Мы куда-то ехали, и он меня в очередной раз о чем-то попросил. Я ему в очередной раз отказал. Вернее, пообещал. И он говорит:

– Папа, а почему ты мне никогда ничего не рассказывал про Макдоналдс?

– Потому что там плохая еда, – ответил я.

– А про мультик «Черепашки-ниндзя»?

В голосе его чувствовалось большое напряжение.

– Потому что это плохой мультик, – ответил я. – А ты, интересно, откуда про все это узнал?

– Мне Миша рассказал.

Конечно, воспитываешь-воспитываешь сына на положительных примерах, а потом найдется такой вот Миша, который возьмет и все испортит.

– Папа, – после некоторого молчания произнес Ваня, – я подумал…

– О чем? – с тревогой переспросил я, потому что он вдруг замолчал.

– Я подумал… – сказал он и снова замолчал, и я понял, что он с трудом сдерживает рыдания.

– Да о чем же, Ваня?!

– Что если бы мне Миша об этом не рассказал, то я бы об этом никогда не узнал! – крикнул Ваня и разрыдался.

Рыдания, можно сказать, сотрясали его. Он просто представил себе глубину этой трагедии.

На следующий день он уже запоем смотрел «Черепа-шек-ниндзя».

Книжные критики были, по-моему, расстроены Ваниными пристрастиями. Они, наверное, надеялись, как он скажет им, что его любимый мультфильм – «Ежик в тумане». Я-то знаю, что, если бы их кто-нибудь спросил, какой у них любимый мультфильм, они бы с достоинством ответили: «Ежик в тумане». Хотя они-то как никто знают насчет себя то, в чем не признаются никому и никогда: что с истинным наслаждением долгими зимними вечерами они пересматривают только «Черепашек-ниндзя».

Презентация закончилась приходом пиратов и аттракционами, в которых книжные критики тоже принимали участие с разной степенью увлеченности (и вовлеченности). Большинство их них, по-моему, при этом так и не смогли освободиться от земного притяжения. А ведь у них был шанс.

Я пришел с работы поздним вечером. Ваня ждал меня, я был в этом уверен.

– Папа, – подошел он ко мне, – ты купишь мне песочного человека?

– Ну а если я не куплю, то что? – спросил я. Мысленно я давно уже купил ему песочного человека или по крайней мере смирился с мыслью, что это событие в нашей жизни неотвратимо. Но меня, наверное, злила мысль, что Ваня опять добился своего.

– Если не купишь? – переспросил он. – Если ты не купишь, мы с Машей тебе больше ничего не скажем и ты больше не напишешь никакую книжку.

Мы собирались в кино. Мы собирались с трепетом, потому что это были «Пираты Карибского моря-3». Я в том числе собирался с трепетом, потому что «Пираты Карибского моря-2» взяли меня на абордаж. Я помню, на втором фильме, когда погас свет, дети, без меня смотревшие самый первый фильм, не верили своим глазам в самом высоком и точном смысле этого слова. Они не верили тому, что видят продолжение этой далекой, прекрасной, величественной и страшной истории. Последнее прилагательное имело прикладной смысл, так как дети до 12 лет на фильм не допускались.

Диски с первым и со вторым фильмом они пересматривали десятки и, я думаю, сотни раз. Уилл Тернер, Элизабет, капитан Барбосса и Джек Воробей вошли в наш дом – и остались здесь полноценными членами нашей непростой семьи, усложнив ее, можно сказать, до предела.

И вот мы собирались на третий фильм. Как же это объяснить? Впечатления, которые мы могли получить, имели шанс без остатка заполнить нашу жизнь еще на несколько месяцев. Я все время говорю «мы», потому что сказать «они» в этой ситуации было бы откровенной ложью, с которой мне пришлось бы жить. А я не хочу.