Дети Бога - Мэри Д. Расселл

При этих словах небесные фиолетовые глаза нацелились на гостью, но Таксаю не прижала уши. «Он тебя не убьет, — заверила ее Суукмел. — Он хочет того, чего не может забрать… что должно даваться по доброй воле или не отдается вовсе». Ибо, если бы Хлавин Китери жаждал получить лишь наследственность Суукмел, он легко мог организовать смерть ее мужа. Он мог забрать ее силой и тем же способом зачать с ней детей, даже если бы это означало войну с Мала Нджером. А следовательно, пришла к выводу госпожа Суукмел, он хочет от Суукмел Чирот у Ваадаи не ее потомства, но ее саму.

Пережив этот момент, Таксаю продолжила:

— Моя госпожа спрашивает: «Что может совершить человек, чьи союзники объединены с ним силой любви и преданности?» Намного больше, полагает моя госпожа, нежели те, кто одинок в мире, чьи отцы — препятствия, а братья — соперники, чьи сыновья жаждут их смерти; чьих сестер и дочерей используют, дабы привязать подданных, купить ранг или умиротворить врагов. — Она сделала паузу. — Моя госпожа спрашивает: «Мне продолжать?»

Молча Верховный сделал глубокий вдох, затем поднял голову.

— Таким образом, моя госпожа Суукмел советует Верховному: во-первых, да возьмет он мудрость и умение от каждого умного и талантливого, но в особенности от тех, кто плохо отвечает статусу своих предков, ибо в этих людей Верховный сможет вселить такую преданность, какую моя госпожа Суукмел по доброй воле дарит своему мужу, предоставившему ей столько свободы, сколько может желать честная женщина. Далее она советует: да возродит Верховный обычай древних Верховных Инброкара, старый, как самые старые песни, и заведет себе гарем из третьерожденных женщин, чтобы те вынашивали его детей, которых затем кастрируют и вырастят без права на наследство. Их статус не будет угрожать будущему детей его юной палкирнской невесты, и таким образом выгоды союза с востоком сохранятся. Моя госпожа спрашивает: «Мне продолжать?» Китери больше не смотрел на нее, но сказал:

— Продолжай.

— С позволения Верховного моя госпожа Суукмел говорит: «Свободнорожденные дети гарема смогут когда-нибудь плясать при дневном свете и в сиянии солнц, способствуя исполнению желаний их отца лучше, чем он может вообразить». Моя госпожа говорит: «Пусть Верховный подумает, кого среди его детей следует учить новым песням». Отправьте этого ребенка к госпоже Суукмел на воспитание, поскольку в этом она будет вашим партнером, а такое дитя может стать мостом между тем, что есть, и тем, что может быть; Моя госпожа спрашивает: «Мне продолжать?»

— Да, — молвил Верховный, но из того, что рунао сказала затем, он услышал очень мало.

Хлавин ощущал в сознании горячий ветер внутреннего дворика, видел в мыслях, как вкрадчивый ветерок трогает края шелковой палатки и поднимает просвечивающую ткань на ширину ладони, приоткрывая ступни — нежные, как воздух на рассвете. Представлял себе лодыжки, открывшиеся на миг, — с крепкими костями, безупречной формы, в кольцах и драгоценностях. Воображал, каково было бы взять то, чего он жаждет, а не то, что она предлагает…

Искренность. Союз. Ум, равный его собственному. Не все, что он хочет, но все, как Хлавин понимал, что она может ему дать.

— Скажи своей госпоже, что молва не преувеличивает ее достоинства, — произнес Хлавин Китери, когда рунао умолкла. — Скажи ей, что…

Он встал и посмотрел прямо на Таксаю.

— Скажи… что я благодарю ее.

«Джордано Бруно»

2063, земное время

— В детстве я хотел быть террористом, — сказал Джозеба Уризарбаррена. — Это было семейной традицией — обе мои бабушки состояли в ЭТА… Теперь лучше?

— Да, — выдохнул Сандос.

— Хорошо. Давайте другую.

Протянув другую руку, Сандос позволил баску поддержать ее коленом.

— Это не всегда срабатывает, — предупредил Джозеба, большими пальцами прощупывая пространство меж двумя длинными костями, пока не достиг места, где мускул истончается в сухожилие. — Когда мне было восемь, мой дядя потерял большую часть правой руки. Знаете, как называют ситуацию, когда бомба взрывается слишком рано? Преждевременный демонтаж.

Сандос отрывисто рассмеялся, и Джозеба довольно ухмыльнулся. Даже одурманенный лекарствами, Сандос находил игру слов забавной, хотя прочие формы юмора от него ускользали.

— Тетя считала, что он притворяется, желая вызвать сочувствие, — сказал Джозеба, теперь нажимая сильнее. — Мертвые собаки не кусаются, говорила она. Руки ведь больше нет. Как может болеть то, чего нет? А дядя говорил: «Боль реальна, словно Бог. Незримая, непостижимая, могущественная…»

— Стерва, с которой приходится жить, — дрожащим голосом прошептал Сандос. — В точности, как ваша тетя.

— Тут вы правы, — охотно подтвердил Джозеба, склонившись над его рукой.

Подправив положение больших пальцев, он усилил нажим, слегка удивляясь, что оказался в этой ситуации. Он поднялся в два часа ночи, пошел в туалет и наткнулся на Сандоса, расхаживавшего по общей комнате, точно зверь по клетке. «Что стряслось?» — спросил Джозеба и в ответ услышал раздраженное рычание. Сандос был не из тех, кому легко помогать, но, как знал Джозеба по своему опыту, как раз такие больше всего нуждаются в помощи.

Опасаясь, что лишь оставит синяк, и умирая от желания отлить, Джозеба уже собирался сдаться, когда услышал взрывной всхлип.

— Да? — желая убедиться, спросил Джозеба, прежде чем расслабить пальцы.

Сандос не двигался — глаза закрыты, лицо напряжено, дыхания нет. Знакомый с этим состоянием, Джозеба сидел тихо; его дяде всегда требовалось несколько минут, дабы поверить, что боль действительно ушла. Наконец Сандос выдохнул воздух и открыл глаза. Похоже, он был изумлен, но сказал:

— Спасибо.

Затем, моргнув, сел прямее и отодвинулся к спинке стула, убирая руку.

— Я не знаю, почему так получается, — признался Джозеба.

— Возможно, прямое давление на нерв в верхней части конечности прерывает блуждающие сигналы? — все еще чуть прерывистым голосом предположил Сандос.

— Может быть.

И даже если это лишь сила внушения, оно работает, работает.

— Если б вы сказали раньше, я мог бы помочь еще тогда, — проворчал Джозеба.

— Откуда мне было знать, что в вашей семье имелись бомбисты-недоучки? — резонно возразил Сандос, дыша уже ровнее.

— Мой дядя обычно плакал. Просто сидел и плакал, — сообщил Джозеба. — А вы расхаживаете.

— Иногда. — Пожав плечами, Сандос отвел взгляд. — Раньше лучше всего помогала работа.

— Сейчас вы не работаете, — заметил Джозеба.

— Похоже, работа мне теперь до лампочки. Обычно помогает квелл — ведь боль связана со страхом. Но в этот раз было скверно.

Уже с трудом контролируя мочевой пузырь, Джозеба встал.