Юность Бабы-яги - Владимир Качан

Но поскольку интенсивность ласк и прочего у «детей» ночью превысила их физические возможности, то усталость в конце концов взяла свое и повергла их в глубокий сон. Они не проснулись, мирно лежа в объятиях друг друга и не желая возвращаться к суровым жизненным реалиям. Другой спортсмен подошел к полигону необузданных страстей нашего героя и его новой избранницы. Беспардонно освободив Сашу из объятий возлюбленной, он стал пихать его кулаком в ухо и приговаривать: «Просыпайся давай, просыпайся, козел», не утруждая себя поисками нестандартного оскорбления.

– Жора, ну зачем так грубо, – сказал самый приветливый. – Мы с ним сначала по-хорошему поговорим, правда? – обратился он к уже проснувшемуся Шурцу, севшему на постели с видом ребенка, которому только что приснился страшный сон и он вот-вот готов заплакать. Вита все не просыпалась, и приветливый сказал:

– Тш-ш-ш, не буди девочку, ладно, пусть поспит, а мы пока побеседуем.

– А что вы тут делаете? – задал Шурец глупейший в данной ситуации вопрос, и спортсмен опять улыбнулся.

– Мы тут пончиками торгуем, в гостинице твоей. Не хочешь купить десяточек? – тепло и доброжелательно сказал нежданный гость, добавив в вопрос каплю яда, чтобы Саша наконец начинал понимать серьезность момента. – Давай, давай, вставай потихоньку, – он похлопал Сашу по плечу, – пижамку надевай или халатик, что у тебя там есть – и пойдем в соседнюю комнатку, а там мы тебе все разъясним. Ну, живее, Станиславский, – он опять похлопал Сашу теперь уже по щеке, но не больно, и все трое вышли в смежную комнату Сашиного полулюкса.

Саша двинулся в ванную за халатом, соображая по дороге, что приветливый спортсмен последней своей репликой обнаружил хотя бы поверхностное знакомство с историей русского театра, а это, в свою очередь, намекало на его вероятную интеллигентность и давало надежду, что бить не будут. И хотя пока не понимал за что, собственно, его могут бить, но опасность почувствовал. Главное – другое… Если гость назвал его Станиславским, значит, он знал, чем Саша тут, в Ижевске, занимается и, следовательно, это и явилось основной причиной визита. Саша вернулся в комнату, в которой за журнальным столиком в креслах расположилась команда спортсменов.

– Ну присаживайся, – по-хозяйски пригласил его самый приветливый, который по всему был у них за главного, и показал в сторону дивана напротив. – Поговорим теперь по-мужски.

Саша сел в напряженной позе, не облокачиваясь.

– Тебя зовут Саша Велихов и ты режиссер конкурса, так? – Саша кивнул. – А Киря, которая там спит, – его участница, так? – Саша опять кивнул.

Парень почему-то называл девушку Киря, что превращало ее имя в какую-то воровскую или проститутскую кличку и намекало на связь Виктории с гостями более тесную, чем хотелось бы Саше.

– И, наконец, третье, самое важное обстоятельство, – продолжал главный. – Кире еще не исполнилось 16 лет. Поэтому ты, парень, крепко попал. Сейчас мы ее отвезем в специальное заведение, там у нее возьмут мазок, и результат медицинской экспертизы, датированный сегодняшним днем, будет у меня. А потом она напишет соответствующее, нужное нам заявление, и ты в результате автоматически идешь по статье «за изнасилование несовершеннолетних». Я доходчиво объясняю? – Саша снова кивнул, понимая с растущей тоской, что его юная почитательница в сговоре с этими бандюганами.

– А что в тюрьме и тем более на зоне делают с насильниками, знает сегодня каждый второй гражданин нашей необъятной Родины, – продолжал давить Сашу приветливый спортсмен. – Но если тебе по каким-то причинам неизвестно, то я поясню. Тебя, голубок ты наш сизокрылый, сделают петушком, – тут оба его напарника гнусно хихикнули, – если опять не понял, что такое петушок, объясню: тебя опустят по полной программе, ты будешь работать любимой девушкой для всех сокамерников без перерыва на обед, потому что обед тебе не понадобится, ты будешь все время сыт по горло, у тебя сперма из ушей будет лезть. Я доступно объясняю? – опять ласково поинтересовался он. – Петушок – значит пассивный гомик. Доступно объясняю?

– Доступно, доступно, – тихо ответил раздавленный Шурец.

– Нет, я беспокоюсь, может, ты чего не понял.

– Я понял, не беспокойся, – обреченно сказал будущий подсудимый.

– Во-от, – удовлетворенно подытожил главарь. – Стало быть, все изложенное – это исходные данные нашей задачи, которую нам вместе и предстоит решить.

Саша, похоже, верно заподозрил в нем интеллигента, правда, ерничающего и специально смешивающего грамотную русскую речь с уголовным сленгом. Но робкий луч надежды все-таки забрезжил. Если, как он сказал, вместе решить задачу, значит, есть выход, значит, им что-то нужно, и сейчас они скажут, что именно, и если он выполнит их условия, тогда, может быть, не так все и страшно. Догадаться об этом можно было и с самого начала, но неожиданность и страх повергли Сашу в такой тяжелый ступор, что он совсем плохо соображал.

– Теперь ты должен выбрать наиболее оптимальный для тебя путь решения проблемы, – цивилизованно глумился над ним главный. – Путей общим числом – четыре, и каждый из них я тебе назову. Слушай и вникай с неослабевающим вниманием. Номер 1 – ты, как режиссер, имеющий влияние на распределение мест в конкурсе красавиц, не спорь, имеешь, от тебя многое там чего зависит – и как девушку подать, и как о ней сказать, и не надо меня перебивать, что за манеры у этих москвичей, – обернулся он к ребятам. Те со смесью угрозы и укоризны посмотрели на Сашу. – Так вот, ты делаешь нашу Кирю если не победительницей, то призером конкурса, ясно? Но лучше постарайся, чтобы победительницей. Не буду вдаваться в подробности, но этого хочет один очень влиятельный в наших краях человек. Кто он ей – тебе знать необязательно, но хочет сильно. Более того, ты имеешь шанс не только сохранить жизнь (но об этом в пунктах 3 и 4), но и получить за это приличное вознаграждение. Заметь, я начинаю с самого хорошего, дальше по убывающей. Теперь второй путь: ты ничего не можешь сделать, у тебя при всех стараниях не получается выполнить первый пункт. Допустим, облом, ничего не вышло: члены жюри, у каждого свой интерес, всех не купишь и т. д. И тогда (тут главарь поднял вверх указательный палец, призывая Сашу к особому вниманию) – тогда мы ждем окончания конкурса, и если в числе победительниц Киря отсутствует, ты должен нам 15 штук, догоняешь? Хочешь в евро, хочешь в долларах – нам без разницы. Но лучше в евро. Все это время, пока конкурс идет, документики-справочки для возбуждения уголовного дельца об изнасиловании будут у меня, они – гарантия того, что ты никуда не рыпнешься. А рыпнешься – я пущу их сразу в ход и ты, голубок, окажешься в розыске, и настроения это тебе никак не прибавит, ведь правда?

Саша вновь кивнул, ожидая теперь двух последних пунктов, самых страшных, которые должны будут внушить ему подобающий ужас.

– Честно говоря, – сказал спортсмен, – я бы на твоем месте постарался осуществить первое предложение. И нам хорошо, и тебе хорошо. А главное – все безболезненно. И деньги твои целы, и жопа, и весь остальной организм. Это я тебе по дружбе советую, – ухмыльнулся он.