Арабская жена - Таня Валько

— Скоро четыре месяца, как я здесь. — Вдруг осознаю: как много времени прошло с момента моего приезда, а я все топчусь на месте! Ничего из моих первоначальных планов и обещаний, данных самой себе, пока не выполнено.

— Мискина[40], — жалеет она меня. — Бедняжка, ну почему ты вот так сразу позволила запереть себя в четырех стенах? Нужно обязательно выходить, общаться с людьми.

— Знаешь, сначала мне все очень нравилось: большая семья, фешенебельный дом… Но, если думать о будущем… не знаю, выдержу ли я здесь. Мы еще хотели поселиться на ферме, чтобы жить отдельно от родителей…

— Да ты что! Я бы не смогла жить в деревне! — перебивает она. — Может, это оттого, что я сама из деревни родом. — Бася опять смеется, теперь — собственной шутке. — Честно говоря, окучивание картошки никогда не было моим любимым занятием, да и муженька своего я никак не могу представить с мотыгой в этих его интеллигентских ручонках.

— Ну а я могла бы жить в пригороде… — предаюсь мечтаниям я. — В эксклюзивном районе, в одной из вилл. — Тут мы обе смеемся от души. — Баська, с тобой всегда так весело?

— Да, все считают меня остроумной, кроме моего мужа. Он моих шуток не понимает — но что с араба взять?

— И это тебя не огорчает? — удивляюсь я, не услышав в ее голосе ни капли сожаления по этому поводу.

— Ну что ты, конечно нет! Мы с ним уже слишком давно вместе, чтобы я переживала из-за таких мелочей, — дружелюбно говорит она.

— Давно — это сколько? — любопытствую я. — А прожить с арабом всю жизнь — возможно такое? Все говорят, что, мол, они с нами только ради секса и для разнообразия, а в глубине души считают нас всех последними шлюхами, — делюсь я с ней терзающими меня сомнениями.

— Это все стереотипы, глупая болтовня! — повышает голос Бася. — Сравни-ка нас с их женщинами — и сразу увидишь, что мы лучше. Да мы вообще ходячие идеалы! Ливийки рожают своим мужьям кучу отпрысков, сами почти никуда не ходят, а если уж собрались, то надевают эти дурацкие плащи и платки — поглядите, дескать, какие мы скромницы! Но ты только посмотри, как они дрессируют своих мужиков! Вроде такие тихони, а дома, за закрытыми дверями, только и делают, что орут, а частенько и поколачивают своих муженьков. И ничего, мужья от них не уходят и не ропщут.

— Однако стараются как можно реже проводить время со своими женушками… Впрочем, случаются ведь и разводы. Вот и в семье моего мужа есть разведенные.

— Ну что ж, разводы есть везде. Но вот что могу сказать наверняка: мужиков нужно держать на коротком поводке и порой показывать им коготки, чтоб знали свое место. Нельзя их бояться и постоянно просить прощения уже за то, что ты существуешь. Так ты мужика не удержишь, кем бы он ни был — арабом, китайцем, американцем… да хоть и поляком.

— Ты права, — печально соглашаюсь я.

— Не отчаивайся, всему можно научиться, а тем более правильному поведению с нашими мужчинами. Это ерунда, пара пустяков!

— Ты думаешь? А я-то…

— Да-да, я уже по голосу слышу, какая ты, — снисходительно посмеивается она. — Ничего. Несколько бесплатных уроков у тети Баси — и ты станешь совершенно другим человеком. Так когда ты зайдешь?

— Ну, не знаю…

— Ты работаешь? — быстро спрашивает она.

— Нет.

— Тогда о чем тут думать? Времени у тебя должно быть предостаточно. — В ее тоне я слышу легкое раздражение и нетерпение.

— Боюсь помешать тебе.

— Ну и мямля ты! Я же сама зову тебя в гости, никто меня не заставляет. Так что?

— Кроме того, я не знаю города и… мне не на чем ехать.

— Не понимаю, почему у тебя нет машины. Здесь же можно купить совсем неплохое авто за плевые деньги.

— У меня и прав нет, — растерянно шепчу я.

— Муж не разрешил тебе?!

— Нет-нет, не думай так… Мне самой не пришло в голову…

— Тогда ты могла бы взять такси. Или он не разрешает тебе ездить на такси? — В ее голосе звучит возмущение.

— Он не… — начинаю я, но она решительно перебивает меня:

— Значит, я сама за тобой заеду. Малышка, тебе надо помочь… Ты, как мне кажется, подавлена. Неужели муж не разрешает тебе даже носа из дому высунуть? Ох, скверно это!

— Ты ошибаешься, все не так…

— Ладно, ладно, я понимаю, признаваться в этом неловко, но я как раз и занимаюсь тем, что помогаю таким бедняжкам, как ты.

Я только вздыхаю — тяжело пробиться сквозь поток ее слов. Интересно, знай Баська обо всех моих проблемах, придумала бы она средство, чтобы действительно помочь мне? Ахмеда как не было, так и нет. Никто из семьи даже не говорит о нем, будто его вообще не существует. И у меня впервые мелькает мысль: быть может, мне тоже стоит собрать вещи и вернуться домой, в Польшу, к маме и к тому миру, который я хорошо знаю?

— Буду у тебя завтра в двенадцать. Салют! — говорит на прощание Бася, прерывая мои размышления.

Я жду во дворе на солнцепеке — жду так долго, что уже вся обливаюсь потом. Марыся, несмотря на бешеные игры с детворой в бассейне, уголком глаза замечает меня, выходит из воды и вприпрыжку бежит ко мне, брызгая водой во все стороны. Внезапно соскучившись, она обнимает меня мокрыми ручонками за шею и целует, прижимаясь своим замурзанным личиком; тут же разворачивается и несется назад, к детям. Она уже совершенно забыла о своей польской бабушке — хоть бы раз о ней спросила! Что ж, здесь у Марыси есть и замечательная шальная компания ровесников, и домашний детсад с отличным присмотром. Я радуюсь, видя ее счастливой, но мне немного жаль, что она так легко дарит свое сердце другим. Мне-то самой очень, очень одиноко, я чувствую себя оставленной и мужем, и шестилетней дочкой. Наверное, придется привыкнуть, смириться с судьбой.

Бася приезжает с получасовым опозданием и громко сигналит у въездных ворот. Я бегу ей навстречу, и мы здороваемся как давние подруги. Она и в самом деле классная баба. Внешне это типичная, самая что ни на есть породистая польская блондинка; она не толстуха, но телосложения плотного, а рукопожатие у нее такое крепкое, что хрустят пальцы. Бася высокая, статная, старше меня как минимум лет на десять. Одета она по-современному, видно, что все ее вещи куплены или на базарах, или в наших польских секонд-хендах; тем не менее у нее есть свой стиль — очень красочный и немного фривольный. Ни капли не комплексуя, она втиснула свою довольно большую попу в белые леггинсы — сверху, правда, надела длинную рубаху в цветочек, а на шею повязала пестрый шарф с бахромой. В открытых босоножках видны крупные пальцы ног с ярко-алым педикюром. Я на седьмом небе: наконец-то у меня есть кто-то, с кем я могу перекинуться несколькими словами, да еще и на родном языке!

— Садись, устраивайся поудобнее в этом кавардаке. — Она поспешно сметает крошки с пассажирского сиденья и отбрасывает назад какие-то плюшевые и резиновые игрушки.