Европа между Рузвельтом и Сталиным. 1941–1945 гг. - Михаил Мягков

«Очень важно, – продолжил Гарриман, – не переоценивать силу Советского Союза. Его армия чрезвычайно эффективна, но представляет собой дезорганизованную массу людей. Почти все ее транспортное оснащение и значительная доля продовольственного снабжения поставляются нами. Страна все еще фантастически отсталая. Там нет нормальных автодорожных коммуникаций, железнодорожная система развита недостаточно, и 90 % населения Москвы пребывает в таких условиях, которые можно сравнить только с жизнью в наших самых убогих трущобах». В то же время Гарриман выразил уверенность в успехе продолжающегося советского наступления, подчеркнув, что русские «будут брать под свой контроль все, что они могут взять путем запугивания». В качестве наглядного и неприятного для США примера такого развития событий он привел назначение советского представителя в качестве главы миссии ЮНРРА352 в Польше. Это назначение, по мнению посла, позволяло русским использовать снабжение по линии этой международной организации против американской политики. Он вновь обратил внимание на необходимость твердого отстаивания интересов США в «польском вопросе», равно как и поддержания контроля за деятельностью всех агентств, ведущих дела с Советским Союзом. Последнее позволяло усиливать или ослаблять нажим на СССР, когда этого требовала ситуация.

Помощник государственного секретаря США по экономическим вопросам У.Л. Клейтон вернулся к вопросу о ленд-лизе. Он признал, что на ведущихся в то время дискуссиях по вопросу снабжения освобожденных территорий было подчеркнуто, что если США «поставляют в освобожденные районы жиры, масло, сахар, то отправка этих продуктов в Советский Союз должна быть остановлена. Снабжение СССР мясом также необходимо сократить». Соглашаясь с Клейтоном, Гарриман добавил, что освобожденные районы Западной Европы должны обеспечиваться нами в первую очередь. Более того, посол в Москве считал, что не должно быть 5-го протокола по ленд-лизу для СССР (4-й протокол, рассчитанный на 12 месяцев и заканчивающийся 30 июня 1945 г., был подписан 17 апреля 1944 г.). После истечения срока действия 4-го протокола мы должны обеспечивать лишь абсолютный минимум русских запросов. «Когда война в Европе закончится, – сказал Гарриман, – СССР должен развернуть обширное производство, необходимое для того, чтобы покрыть нужду во многих областях хозяйства, и наши поставки должны быть соответственно сокращены. Мы должны продолжать выполнять ограниченный объем запросов и отправлять те материалы, которые будут использоваться на Дальнем Востоке»353.

У. Клейтон, Д. Ачесон и другие ответственные лица Госдепартамента обсудили с Гарриманом и вопрос о предоставлении СССР в послевоенное время финансовых кредитов. Все согласились, что денежная помощь Москве могла бы стать одним из рычагов влияния на ее политику. Гарриман, однако, считал преждевременным идти на предоставление СССР долгосрочного кредита, и полагал, что лучшим способом проверить действенность этого рычага станет кредит сроком на один год.

В конце заседания Гарриману был задан вопрос о советско-британских отношениях. Посол отметил, что в октябре 1944 г. Черчилль приезжал в Москву и добился советского согласия на свободу английских рук в Греции в обмен на признание важности Румынии как территории, по которой проходят линии снабжения для Красной армии. Между тем, Черчилль имел в виду, что в Румынии к западным союзникам будут относиться так же хорошо, как к русским в Италии. Однако этого не произошло. В отношении Югославии было решено, что Великобритания и Советский Союз будут иметь в ней равные интересы, но Тито сейчас на 100 % человек Сталина. Что касается Польши, то британцы (даже больше, чем американцы) намерены строго настаивать на выполнении в отношении этой страны ялтинских договоренностей. В то же время Гарриман признал, что без американской поддержки англичане будут вынуждены вновь обратиться к формированию зон влияния.

В заключение посол в Москве еще раз подчеркнул, что «если наше правительство использует необходимые средства и будет оставаться твердым, то задача сдерживания Советского Союза станет реальной»354.

Содержание заседаний комитета Государственного департамента США 20 и 21 апреля 1945 г. – достоверный документ, раскрывающий тот настрой в отношении Советского Союза, который имелся в то время у руководящих членов американского внешнеполитического ведомства. Оценки Гарримана придавали им уверенность в правильности избранной стратегии. Новый президент США, который не только не был искушенным знатоком в области внешнеполитической стратегии, но и не имел необходимой практики в плане ведения дел с представителями Госдепартамента, был во многом обречен оказаться в зависимости от консолидированного мнения опытных дипломатов США. В этом отношении встречу Гарримана с членами Руководящего рабочего комитета государственного секретаря можно рассматривать как одно из важных звеньев в процессе ужесточения американских оценок действий СССР в европейских делах. Такое ужесточение было подготовлено всем предшествующим развитием межсоюзнических отношений конца 1944 – начала 1945 г., но в полном объеме проявилось лишь после смерти президента Рузвельта. Жесткие оценки ускоряли поворот американской политики, прежде всего курса самого Трумэна, в сторону отказа от послевоенного сотрудничества с СССР.

Еще одним важнейшим источником формирования американского курса в отношении СССР являлось мнение высших военачальников США. Смерть президента Рузвельта и окончание войны в Европе по сути устранили основные заслоны, препятствовавшие кардинальному повороту в суждениях западных военных планировщиков о России. Речь идет, главным образом, о генералах и адмиралах Комитета начальников штабов США и Объединенного комитета начальников штабов союзников355. Поворот, прежде всего, заключался в отказе продолжать рассматривать Россию в качестве будущего союзника в международных делах и в начале разработки проектов отношения к ней как к потенциальному сопернику. Подобная ревизия назревала уже давно, но проявилась лишь в апреле 1945 г. Еще в начале этого месяца многие американские военные рассуждали в категориях объективной военной необходимости сохранения с СССР союзнических отношений, взаимного уважения национальных интересов для будущего мира. Трудности в диалоге казались вполне преодолимыми, хотя никто их не отрицал.

Так, 5 апреля 1945 г. главной проблемой, обозначенной в докладе Объединенного комитета стратегического обзора в Комитет начальников штабов США, считалась задача «сохранения единства среди союзников». Отмечалось, что существуют трудности во взаимодействии с СССР, но хотя многие моменты в поведении Москвы и вызывают раздражение, взятые по отдельности, они сравнительно не опасны для продолжения сотрудничества в войне. Однако, если американское правительство прибегнет к политике ответных действий аналогичного характера, а СССР, в свою очередь, станет на них реагировать, все это может привести к разрыву союза. Составители документа подчеркивали, что «большинство примеров отсутствия со стороны русских должного сотрудничества с нашими военными властями касаются свободы передвижения американцев по территории, занятой Красной армией. И хотя такое передвижение весьма желательно с военной точки зрения, решение вопроса о нем нельзя рассматривать в качестве фактора, оказывающего существенное влияние на общий ход войны. С другой стороны, интересы и намерения русских на этих территориях являются фундаментальной частью их национальной политики. Советская концепция послевоенной национальной безопасности оказывается вовлеченной в союзнические взаимоотношения…»