Американская история - Кристофер Прист

общаться друг с другом. Для меня это крайне важное социальное явление. Свобода выражения демократизируется.

– Однако люди, с которыми я работаю, видят это иначе. Для них диалог между голосами равной, не поддающейся проверке ценности представляет собой фундаментальный сдвиг в природе и использовании фактов, а также того веса, который мы должны придавать якобы имевшему место факту. Для обычных людей мнение явно более привлекательно, чем сообщение голых фактов, и имеет свою собственную динамику.

Пока Татаров говорил, я начал делать записи. Когда я стану анализировать их, мне потребуются ключевые слова. Его речь ускорялась, торопливо пробегая мимо меня.

– До того как появление социальных сетей повлияло на реальный мир, такие вещи, как идеи, предрассудки, принуждение, теории, анализ, послания любви, противоречия, шутки, угрозы, оскорбления, обещания и так далее, были монологическими. Иными словами, до сих пор лишь относительно небольшое число людей, самозваная, но умная элита, имели доступ к средствам распространения информации.

Это были художники, писатели, журналисты, философы, ученые, политики и так далее. Немногие говорили со многими. Тем самым они помогли сформировать общество, в котором жило большинство. Теперь благодаря Интернету многие свободно говорят со многими. На смену фактам пришли мнения. Они не опосредованы и поэтому податливы, изменчивы.

Это то, что здесь говорят. Для них это возможность взять под контроль мнение, отбросить факты, подвергнуть сомнению и, следовательно, изменить воспоминания. Отвечаю на ваш вопрос. Именно этим они и занимаются. Они меняют то, что многие люди помнят как прошлое, и намереваются повлиять на будущее. Я говорю за них, поймите это, а не за себя. Я не один из них. Я здесь лишь для того, чтобы решить эту гипотезу. Для меня это абстрактный вызов, хотя и отвратительный.

– О, вот вы как говорите!

Он открыл глаза и подался вперед. И даже снял с головы бейсболку.

– И скажу еще больше. Но сначала пообедаем.

Встречные вопросы

Мы пошли в столовую. Несколько молодых оперативников, которых я видел ранее, уже были там. Одни стояли в очереди к окнам заказов, другие уже сидели за маленькими столиками и ели. Как только мы с Татаровым вошли, гул голосов слегка поутих, но тотчас возобновился. Мы с Татаровым встали в очередь к окнам заказов, ожидая, когда те освободятся.

Вскоре мы с ним остались единственными в очереди. Окна заказов были автоматизированы. Татаров заказал чизбургер, приправу, бекон, картофель фри, салат, соус «Тысяча островов» и, немного подумав, диетическую пепси. Я изучил часть меню, утверждавшую, что это французские блюда, и ввел цифры для côte de porc, salade sans vinaigrette, картофеля фри, кукурузного хлеба и Fanta Orange. Платить не нужно было. Доставка осуществилась с поразительной скоростью и точностью. От наших основных блюд поднимался пар. Я поискал глазами свободный столик.

– Поедим в тихой комнате, – сказал Татаров. – Вы хотите поговорить.

– Да, хочу.

Мы вернулись назад через офисы. Оказавшись в тихой комнате, мы сразу же приступили к еде. Я не собирался возобновлять интервью, пока мы оба не отдохнем, но мы еще даже не закончили нашей трапезы, когда Татаров взял бейсболку и надел на голову. Он повернул переключатели – акустика в комнате вновь была нейтрализована.

– Вы были в США в день терактов 11 сентября, – сказал он. – Я прав?

– Да, но откуда вы?..

– Вы были в Нью-Йорке?

– Сначала расскажите мне, откуда вам известно, что я был в Штатах, и почему вы хотите, чтобы я это подтвердил.

– Значит, вы были в Нью-Йорке. Я тоже был там.

Я проглотил кусок, который пережевывал.

– Нет, в то утро я был в Шарлотте, Северная Каролина. А точнее, я был в только что взлетевшем самолете. – Я вкратце описал короткий, но тревожный полет в Колумбус, штат Огайо.

– Понятно… я так понял, что вы видели несколько атак.

– Поняли от кого?

– От людей здесь, которые тратят кучу денег, чтобы нанять меня, тех, к которым вы испытываете интерес.

– Что им известно обо мне?

– Вы бы удивились, узнав это. Они весьма проницательны. Проницательны, разумеется, в том смысле, что они могут узнать все, что хотят знать. Они проницательны и в другом смысле, хотя после рассмотрения их общего понимания реалий мира я должен сказать…

Чувствуя, что вот-вот последует очередное долгое лирическое отступление, я спросил:

– Но что они знают обо мне – или думают, что знают?

– Разрешите мне задать вам несколько вопросов. Вы были свидетелем каких-либо событий того дня?

– Я видел их по телевизору, – сказал я. – Как и все в мире.

– Вы никогда не были в Нью-Йорке?

– Бывал… непосредственно перед 11 сентября и через несколько дней после этого. Но в тот день меня там не было.

– Возможно, они имели в виду именно это. Обычно они не ошибаются относительно таких вещей, но сам день был полон суматохи. Итак, вы наблюдали события по телевизору. Вы были довольны их освещением на телевидении? Тем, как сообщалось об этих событиях?

– Доволен? – Я был потрясен его словами.

– Естественно. Но пока вы смотрели их, сочли ли вы то, что видели, достоверной информацией? Правдой?

Я уставился на свой недоеденный обед. Внезапно мне расхотелось есть.

– Тогда я в это поверил, – сказал я. – У меня не было причин не верить. Но сейчас – я не уверен.

– Верно, – сказал Татаров. – Я полагаю, вы были с кем-то… с женщиной по имени Лилиан Виклунд.

– Откуда вам известно о ней?

– От здешних… сотрудников. То, чего они не знают о событиях 11 сентября и о тех, кто был к ним причастен, невообразимо мало. Проект 11 сентября начался здесь… вот почему они здесь, почему я здесь с ними, почему вы здесь со мной. Это по сути своей попытка властей сохранить и свести воедино то, что известно о фактах того события. По крайней мере, они хотят свести воедино то, что люди помнят о фактах. Итак, давайте проясним: это правда, что вы были с этой женщиной? Была ли Лилиан Виклунд с вами в самолете, летевшем в Колумбус?

– Нет. Она была пассажиром рейса АА 77, самолета…

– Да, того, что врезался в Пентагон. Конечно, я знаю. Но я не знал, что она была в числе тех, кто был на борту. Я не помню, чтобы видел ее имя. Я бы заметил, будь она там.

– Я считаю, что она была в самолете, но я не смог найти абсолютных тому доказательств. Другого объяснения ее исчезновения нет.

– Ее имени не было в списке пассажиров.

– Я знаю.

– Вам известно почему?

– Ее муж сказал мне, что она летела на