Маятник бизнеса. Между орденом и тюрьмой - Виктор Бронштейн

Не только он, но и никто из общих друзей-знакомых, даже отец, в ту пору директор, не встал определённо на мою сторону и не прервал с обаятельным и услужливым Толиком отношения. По-видимому, до сих пор в душах ищущих «справедливого» равенства россиян живёт революционный ген ненависти или, по крайней мере, сдержанная неприязнь к буржуям и безучастие, если не злорадство, к их бедам.

Не защищает предпринимателей и законодательство. Более чем за двадцать лет существования фирмы, несмотря на ворохи подготовленных бумаг, не удалось никого осудить, хотя бы условно, за недостачи или за явное воровство. Любой адвокат легко доказывает отсутствие преднамеренности в действиях воришек и отсутствие необходимых условий для сохранности продукции, даже если явное мошенничество налицо. Так, одна из директоров социалистической закалки, Алла Демьяновна, воспользовалась тем, что неопытные ревизоры тщательно инвентаризировали товар, но забывали проверять кассу, и часть выручки магазина постепенно за месяц перекочёвывала в карман к ней, пока не достигла весьма заметных нескольких миллионов рублей.

Или при инвентаризации телевизоров и прочей бытовой техники ревизоры старательно из месяца в месяц пересчитывали составленные штабеля коробок, и лишь спустя длительное время выяснилось, что многие из них пустые, а телевизоры проданы «налево».

Один из моих приятелей, некто Фродман, устроивший ко мне сына, безработного в ту пору врача, старшим менеджером по продаже бытовой техники, вначале уговаривал не открывать дело, обещая постепенно отдать долг. Но впоследствии сориентировался, что строгие социалистические законы похоронены, и нанял за значительно меньшую сумму хорошего адвоката, преподав сыну и его друзьям «урок честности».

В одном из ресторанов схему хищения подготовили главный бухгалтер и директор, но и в этом случае мы не только не взыскали деньги, но из-за неточности в приказе на увольнение оплатили им вынужденный прогул примерно за полгода.

Так же и Толик, не встретив за своё, по сути, воровство сурового осуждения, и не подумал открыть данные о «левой» продаже и возместить потери фирмы. Вместо этого в том же городке он открыл по соседству с нашим свой мебельный салон, где начал торговать такой же, как и мы, продукцией.

По всем «понятиям» он был крайне неправ. Но не воевать же с молодым воспитанником. Тем более мебель в моей фирме не главное направление деятельности. Господь нам всем судья.

Спустя много лет, когда Толик, увы, погиб в авиакатастрофе, выяснилось, что он был непрост даже в большей степени, чем я предполагал. Опасаясь, по-видимому, «наезда» с моей стороны, вторым, не афишируемым, учредителем фирмы он сделал приятеля детства, криминального авторитета. Но сводить счёты не в моих правилах, я постарался забыть всё плохое и поддерживал с бывшим подшефным нормальные отношения. После того как Толик погиб, я рекомендовал его жене немедленно закрыть уже немалый бизнес и вложить все деньги в недвижимость.

Но, увы, жена почувствовала себя вдруг предпринимателем, тем более коллектив клялся, что сделает всё для сохранения и развития бизнеса… Лет через пять ближайшие помощники её полностью разорили.

«Не прожить нам в мире этом без потерь, без потерь» — предупреждает ранее популярная песня. Но хотелось бы как-то минимизировать любые потери, особенно такие досадные, когда речь идёт о потере друзей, не выдержавших испытание бизнесом, точнее сказать, искушение жаждой лёгких денег.

В самом начале кризиса 2009 года решили мы с товарищем подстраховаться от вечной российской непредсказуемости и попытать бизнес-счастье за рубежом. Свободных средств, правда, у меня никогда не было и в помине, все в деле, да плюс ещё и кредиты, возрастающие во второй половине года, особенно в четвёртом квартале, когда активно идёт закуп конфет на сотни тысяч новогодних подарков, вина и прочих соответствующих случаю продуктов.

Поэтому из оборота извлечь какую-то сумму денег немыслимо. Праздничные кредиты и так на пределе, а значительная часть объектов к четвёртому кварталу у банков в залоге. В такой ситуации выдернуть деньги из оборота — значит оставить часть работников фирмы без новогодних заработков, фирму — без планируемой прибыли, а то и с убытками. После такого испытания фирма может пойти вразнос, проедая накопленные финансы. В общем, ситуация уже такая, что не ты управляешь предприятием, а оно во многом управляет тобой.

Но выход из этого круга есть — продажа недвижимости. Благо в собственности несколько бывших заводских цехов, переоборудованных под торговлю, за которыми давно охотятся соседи. Им в конце концов недёшево и продали цеха. Дело с использованием «страховки» оставалось за малым — выгодно вложить вырученные средства в бизнес за рубежом. Но вначале их следует туда перечислить.

На заре перестройки, когда я ещё работал на промышленном предприятии, было архисложно перечислить деньги за рубеж. Требовались контракты и куча других бумаг. Теперь же всё стало намного проще. Уплати подобающий налог с дохода физического лица, возьми в налоговой инспекции справку об уплате налога и уведомь её об открытии счёта за рубежом. Правда, в наиболее авторитетных банках, таких как «Дойче банк» или испанский «Сантандер», счета открыть очень непросто. Но есть много и более доступных банков. Открывай счёт и перечисляй, сколько хочешь, по сути, выводя деньги из России и создавая рабочие места на Западе. Как минимум это не патриотично. Но не я определяю правила игры. Логика безопасности бизнеса и финансов диктует свои законы.

В идеале думал вложить в то, чем занимаемся и в России, — в производство пива или хлеба, а возможно, в производство и поставку вина. Но, оценив все немалые сложности по работе с «потусторонним» коллективом, решил остановиться для начала на самом простом виде бизнеса — на вложении в недвижимость для дальнейшей сдачи в аренду.

Решено. И вместе с товарищем, у которого были аналогичные планы, но, правда, меньшая сумма денег, мы вылетели на благодатную и спокойную землю Германии. Благо что в Дрездене у компаньона был старый, ещё по студенческим годам, друг Эдуард. Он уже давно жил в Германии, имел вид на жительство, партнёрство в небольшом бизнесе и страстное желание разбогатеть, чтобы воплотить мечту жизни. А именно купить к пенсии небольшой домик в пригороде Парижа. Французский и немецкий языки ему, выпускнику института иностранных языков, уже давно как родные.

Но это ещё половина мечты несемейного человека, причём, кажется, с нестандартной ориентацией в интимной сфере. Для него очень важно, переехав в Париж, ходить каждое утро в одно и то же кафе и листать там прессу, заходить на обратном пути в булочную и покупать не просто хлеб, а именно те булочки, которые он давно любит, а ни в коем случае не другие.

Но, увы, зарабатывать в Германии непросто. Мешает конкуренция, мешают налоги. До воплощения мечты расстояние оставалось, пожалуй, длиннее, чем до пенсии, и это его страшно беспокоило.

И здесь на его горизонте появляюсь я — занятый больше поэзией, чем изучением нюансов бизнеса в дальнем заграничье, — в сопровождении его старинного, правда, не очень богатого друга. В общем, «завоёвывать» Европу я пустился с томиками стихов и с нулевым, в отличие от своих детей, знанием иностранных языков, целиком полагаясь на товарища.