Всадник на чужой земле - Марик Лернер

Хлопнул по плечу впереди стоящего:

— Пропусти!

Вместе с главным помощником проходим вперед. Это же на словах могучие каре с прочими манипулами. На практике Табор глубиной в восемь рядов, выстроенный четырехугольником для защиты от нападения с любой стороны, занимает двести локтей в ширину и пятьдесят в глубину. В центре, конечно, я с несколькими важнейшими людьми. Плюс рядом значок Табора, его охрана, парочка офицеров, контролирующих общую обстановку и имеющих право направить задние ряды на затыкание дырки. Миновать всех и очутиться впереди — минутное дело. То, что под конец приходится буквально ступать по трупам, мелочи жизни. Гораздо хуже было бы, лежи там наши тела.

По команде строй разворачивается, чтоб каждый видел и слышал.

— Сегодня мы победили! — провозгласил я, дождавшись окончания маневра. — Вы больше не новобранцы, а полноправные воины!

Бойцы взвыли, потрясая оружием:

— Джокум! Джокум!

— Наша война еще не закончилась, — сказал я, выдержав паузу. — Надо собрать раненых, убитых, приготовиться к возможной новой атаке и поделить трофеи…

— Гунар! Гунар! — дружно завыли под грохот железа, резко забыв про Правителя.

Где уж научились стучать мечами по щитам, бог весть, прежде ничем подобным не баловались. По-моему, они услышали только последнюю часть фразы. А это как раз далеко не самое простое и даже не первоочередное. Хоп, на то у меня имеются командиры.

— Десятники! Ко мне!

— Откуда знать, что это все? — вскричал наиболее жадный из присутствующих и самый слабый по количеству подчиненных всадник Гере.

Нравится или нет, все же приходится считаться с другими командирами. Конница имеет не одного, и не позвать на столь важное мероприятие — кровная обида. Я бы на их месте тоже стремился не остаться в стороне.

— Ты сомневаешься в моих словах? — потребовал я вкрадчиво.

— Как можно, — нагло вскричал он. — Но, может быть, ошибка вышла.

— Мои люди замарали мою честь воровством?

Ну, если быть предельно честным, всякую мелочь все тырили. Монет, найденных на телах, а в счет добычи нередко идут и богатые одежды, уж точно в общий котел не кидали. Но это в границах нормального. Невозможно в большом коллективе совсем всех проконтролировать. Это не грабеж на малолюдной дороге и дележка между максимум пятеркой грабителей. Ничего по-настоящему серьезного от товарищей не утаить.

— Да я ничего такого не имел в виду, — заметно сдавая назад, развел Гере руками. — Но ведь прилипает же к рукам чужое серебришко.

— Поскольку обвинение прозвучало, — сказал я с грустью, — будет расследование, а пока оно не закончится, не вижу смысла продолжать обсуждение. Убрать! — показал.

Фалько послушно захлопнул сундучок, набитый монетами, настороженно поглядывая вокруг. Самое время устроить разборки, рубя друг друга. Выйти отсюда без лично моего разрешения все равно не удастся. Снаружи сидит полсотни вооруженных, включая арбалетчиков. Уж больно ценности велики. Главный приз — армейскую казну Бжатапу — оставил на закуску как наиболее простое.

— Будем допрашивать слуг, охрану в присутствии свидетелей из вас. Мы с Гере, как лица заинтересованные в этом, не участвуем. Потом, по результатам, либо он получит возмещение, как и вы все. Либо лишается своей доли, как оскорбивший мужей чести.

— Что? — взвился тот. — Да кто ты такой!

— Заткнись, щенок, и пошел вон, — негромко, но очень отчетливо заявил неофициальный глава добровольцев-союзников меченосец Шенапти. — Хотел бы Гунар украсть — просто не рассказал бы о деньгах. Тут и расследовать нечего! — припечатал. — Я сам видел сундук, закрытый на замок, и ключ нашли у Бжатапу на шее. Научись манерам, если хочешь сидеть за одним столом с уважаемыми людьми.

Последнее вызвало одобрительный гул у остальных. Вряд ли кто не понял смысла угрозы. Я бы таскал на допросы всех пленных и бойцов до посинения, сидя на сундуке и расспрашивая их бесконечно. А деньги так и лежали бы не у них в карманах. Собственные товарищи со свету сжили бы за затяжку.

— Одна крыса может испортить котел похлебки, — сказал, ни к кому не обращаясь, меченосец. Прозвучало на манер извинения. Мы, мол, не такие. Все люди чести.

— Считаем! — провозгласил я под очередное всеобщее одобрение, когда вконец разобиженный Гере вылетел из шатра, не дождавшись поддержки от остальных.

Самое тяжелое не победить. Гораздо сложнее поделить трофеи. Четверть положено отдать сюзерену. Ко всему прочему, он заинтересован прикрыть своих подданных, пусть они не совсем правы, раз уж поделились. Десятая часть остального — командиру, то есть в данном случае мне. Если есть желание, могу из своей доли выделить кому-то дополнительно, отличив. Но это не обязанность, а правило хорошего тона. Треть — нашим добровольным союзникам по заранее оговоренному соглашению перед сражением. Еще четверть на общие нужды, в таборную казну. Обычно такое практикуют лишь наемники, но мне надо лечить, кормить и обеспечивать тягловой силой — мулами, например. Остальное уже делится между членами воинского формирования. Причем доля — рядовому, две — десятнику или всаднику, три — старшему десятнику и так далее. Плюс раненым дополнительная доля. Даже после всех вычетов на долю каждого придется очень приличная сумма, не меньше двухлетнего дохода.

Ничего удивительного, что без хорошего математика не обойтись. И что не менее, а, пожалуй, более важно, мало уметь быстро и правильно считать. Надо еще неплохо торговаться. Во-первых, захваченное имущество тоже идет в раздел, и надо достаточно четко представлять, по какой цене уйдет отрез ткани или трофейное оружие. В принципе полученное в поединке принадлежит победителю, но когда на поле полторы тысячи покойников и куча потерянного железа, немало попадает в общий котел. А разница между порубленной кольчугой и мечом известного мастера достаточно велика. В принципе гораздо удобнее сбагрить прямо на месте перекупщикам, тем более что всегда найдется это воронье, готовое взять по дешевке, а то и отдариться за дорогую вещь парочкой кружек кислого вина. Редко кто на второй день после битвы всерьез ценит доставшееся и не хочет обменять ненужную ему тяжесть на женщину или выпивку. А ведь настоящий обученный боевой конь соответствует четырем верховым, тридцати вьючным, пятидесяти мулам или четыремстам пятидесяти овцам. Немалый куш, когда захватили почти три сотни, оставшихся без всадников, не считая прочих животных.

Во-вторых, есть еще пленные. За некоторых можно в качестве выкупа взять очень приличную сумму. Опять же сдавшиеся моим людям идут в общий зачет, но если некто бросает оружие перед конкретным победителем, возможны разнообразные юридические коллизии и свары. Соглашение о выкупе обычно оформлялось в письменном виде. Величина составляет от трети до половины имущественных активов, чаще в денежном выражении. Можно представить, сколько получает человек, схвативший знаменосца или меченосца. К счастью, споров по данному вопросу не произошло. Бжатапу зарубили в темноте, скорее всего, даже не сообразив, с кем имеют дело. Кайл поймал арбалетный болт и в тяжелом состоянии лежит у себя в шатре. Еще парочка меченосцев резво унеслась в неизвестном направлении.