Чужие сны и другие истории - Джон Ирвинг

— Мисс Минна, вы поступайте так, как лучше для вас, — говорит Анджело.

Минна бессильна разрушить его всепроникающую и опасную доброту. Анджело относится так ко всем, вручая им груз своего распахнутого сердца и позволяя делать с его сердцем что угодно… Через какое-то время Минна решает, что им обоим пора возвращаться к работе.

Она никогда не жалуется на свою работу. И только для пользы дела Минна попросила, чтобы ей дали помощницу. Тогда в ее выходные дни — по понедельникам — ни персонал кухни, ни ученицы не останутся без присмотра. Однако никто из руководства не посчитал ее просьбу достаточно серьезной. Сначала миссис Элвуд поддержала идею Минны и пообещала поговорить с управляющим по персоналу. Прошло время. Когда Минна спросила, был ли разговор, миссис Элвуд замялась и вдруг предложила ей самой поговорить с управляющим. Минна не решилась нарушать установленный порядок и подала заявление, изложив свои доводы. С тех пор прошло несколько недель. Ответа не было. Что ж, нет так нет. Жаловаться не в ее правилах. Конечно, хорошо было бы иметь помощницу примерно ее возраста, умеющую ладить с девчонками, а при случае и строгость проявить. В спальном корпусе и комната для нее есть. Ведь наверняка кто-то из женщин ищет жилье. А тут — комната бесплатно, и жить при колледже безопаснее, чем в многоквартирном доме. Конечно, помощница была бы ей очень кстати, но Минна не торопит события. Она умеет ждать.

У Минны был выходной день. Она шла по аллее парка Бостон-Коммон. Рядом бродили первые утки. Им было скучно. Минна то накидывала, то снимала платок. Когда ветер утихал, ей становилось даже жарко, но очередной порыв заставлял поежиться. Ежилась она и при виде бегунов в шортах и футболках, сшитых из легкой материи, которую прозвали «дрожалкой». Мимо нее, переваливаясь, прошествовало несколько диких уток. Вид у них был как у людей, случайно попавших в шумную незнакомую компанию, где их незаслуженно оскорбили, и теперь они, сконфуженные и ошеломленные, всеми силами пытались сохранять достоинство. Кроме уток на аллеях гуляли матери с детьми. Потом они отправятся по магазинам (или уже там побывали). Матери были одеты по-летнему, а детей закутали так, словно еще продолжалась зима. Впрочем, они и сами вздрагивали от порывов холодного ветра, поглядывая на плавающие в пруду куски хлеба и равнодушных уток. Через какое-то время утиное равнодушие исчезнет, но сейчас, когда утки готовились к продолжению рода и тщетно искали уединения, они отказывались есть, если за ними наблюдали. Старики в своих извечных пальто (чувствовалось, эти пальто они носят круглый год), с мятыми газетами под мышкой и общипанными буханками хлеба в руках, отламывали большие куски и бросали уткам. Они настороженно озирались по сторонам, не заметил ли кто, что куски слишком тяжелые (вероятно, их намерением было подбить и утопить утку).

Минна лишь мельком взглянула на дрожащие стариковские руки и неуклюжие броски, не достигавшие цели. Она не стала задерживаться в парке, а вышла на Бойлстон-стрит. Минна зашла погреться в «Шривс» и там какое-то время рассматривала столовый хрусталь и серебро, представляя, какой набор лучше бы украсил стол брата. За углом находилась закусочная Шрафта, где Минна немного подкрепилась. Выйдя из закусочной, она остановилась, раздумывая, куда бы отправиться теперь. Было всего два часа дня, однако неустойчивая мартовская погода не располагала к прогулкам. Потом она увидела вышедшую из дверей «Шривса» девушку; та улыбнулась и помахала Минне. Девушка была одета в джинсовую юбку выше колен, сандалии и зеленый свитер с вырезом «лодочкой», наверняка позаимствованный у какого-то парня. Свитер свисал ниже бедер, длинные рукава были подвернуты и болтались над худенькими девичьими запястьями, как складки живота у какого-нибудь толстяка.

— Минна, привет! — крикнула девушка.

Теперь Минна ее узнала: эта девушка приходила к ней посмотреть телевизор. Имени она не помнила; имена Минна запоминала с трудом. Она решила про себя называть девушку Дорогуша. Дорогуша собиралась проехаться на метро в Кембридж — пригород Бостона — и пошататься там по магазинам. Она спросила, не составит ли Минна ей компанию. Минна согласилась и не пожалела. Она видела, с каким уважением смотрели на них пассажиры метро. Может, все думали, что она — бабушка или даже мать Дорогуши? Их обеих награждали улыбками, и Минна мысленно принимала поздравления. В Кембридже они зашли в магазинчик, славящийся деликатесами, где Минна купила несколько банок экзотической еды. Этикетки банок были на иностранных языках, а крышки запечатаны красивыми марками. Минна сразу представила воображаемого дядюшку — моряка и путешественника, который якобы прислал ей эти лакомства из далекой страны. Потом они зашли в антикварный магазинчик, полный разной ерунды вроде помятых серебряных кубков, и Минна купила там удивительно красивую вилку. Дорогуша сказала, что этой вилкой очень удобно есть иностранные лакомства. Девушка была очень добра к Минне; настолько добра, что Минна подумала: «Должно быть, сверстницы ее недолюбливают». В четыре часа погода снова испортилась, и они отправились на Браттл-сквер смотреть иностранный фильм. Им пришлось сесть в первые ряды, поскольку Минне было трудно читать надписи перевода. Содержание фильма несколько обескуражило Минну, и она задалась вопросом, допустимо ли юным девушкам смотреть такие картины. Но когда фильм кончился, Дорогуша потрясла Минну знанием кино и серьезностью рассуждений, что немного ее успокоило. Потом Дорогуша предложила ей пообедать в немецком ресторанчике. Оказалось, девушка бывала здесь не раз. Они ели кислую капусту, фаршированный перец и запивали еду темным немецким пивом. Дорогуша призналась: одной ей пива бы здесь не подали. Домой они вернулись, когда уже стемнело, и Минна на прощание поблагодарила девушку за чудесно проведенное время. Она чувствовала себя приятно уставшей. Переложив пакет с экзотической едой и антикварной вилкой в левую руку, Минна открыла дверь и вошла к себе. Было начало десятого, но ее тянуло улечься спать. На столе, куда Минна поставила пакет, она увидела изящную бежевую папку с приложенной запиской. Записка была от миссис Элвуд.

Дорогая Минна!

Извините, что заходила в Ваше отсутствие. Утром меня вызывал управляющий персоналом. Он сказал, что выполнил Вашу просьбу и нашел Вам помощницу — женщину с опытом. Она готова приступить к работе немедленно. Поскольку Вас не было, я встретила ее сама, показала наш спальный корпус, столовую, а затем проводила в ее комнату. Мне несколько неловко, что ей придется пользоваться общей ванной комнатой, но, по-моему, у нее это не вызвало возражений. Ее все устраивает. Женщина она очень привлекательная (это я уже поняла по поведению Анджело). Я сказала ей, что у Вас выходной день и завтра Вы с нею познакомитесь. Но если захотите сделать это сегодня — она у себя. Она сказала, что устала и ляжет спать.

«Ну вот и дождалась», — подумала Минна. Но зачем миссис Элвуд принесла папку? И что там? Осторожно раскрыв папку, Минна увидела копию заявления о приеме на работу и копию резюме. Она замешкалась: чужие данные казались ей слишком личными, чтобы туда заглядывать. Но потом взгляд Минны упал на пакет с экзотической едой, и это придало ей уверенности. Она достала из папки листы и начала просматривать. Женщину звали Селестой, возраст сорок один год. Она писала, что имеет большой опыт «обслуживания за столом». Ей также пришлось работать консультантом в летнем лагере для девочек. Родом Селеста была из городка Херонс-Нек штата Мэн, где муж се сестры управлял летним пансионатом для туристов. Она работала и там. Прежде пансионат принадлежал родителям Селесты. «Замечательно», — подумала Минна. Она вдруг забыла о своей усталости и принялась хлопотать. Минна красиво расставила баночки с экзотической едой, поместив их на полку над столом. Затем развернула программу передач — нет ли сегодня фильма с Алеком Гиннесом. Миссис Элвуд всегда просила сообщать ей, когда будет фильм с его участием. Да и новенькую надо пригласить, чтобы не чувствовала себя одинокой. День сегодня был поистине чудесным: в программе нашелся фильм с Алеком Гиннесом. Минна вышла в коридор спального корпуса и, напевая себе под нос, пошла к Селесте. Жаль, что она не знала настоящего имени Дорогуши. Но об этом можно будет спросить у миссис Элвуд.