Адвокат по сердечным делам - Наталья Борохова

На ее лице отразилась безмерная печаль, и она залпом осушила чашку с коньяком, словно не замечая выставленную перед ней кофейную банку и чайник с кипятком.

– Извините, – проговорила Евгения. – Должно быть, я выгляжу ужасно. Но я так устала держать себя в руках! Наша семейная жизнь превратилась в руины, а муж, которого я продолжаю любить всем сердцем, похоже, не испытывает по этому поводу никаких сожалений.

– Возможно, я скажу вам то, что несколько облегчит ваши страдания, – заметила адвокат. Ей было невыносимо видеть, как изменилась эта сильная женщина.

– О! Неужели подоспели данные экспертиз? – с наигранной радостью произнесла Швец. – Впрочем, мне нет до них сейчас никакого дела.

– Нет, это не экспертизы. Хотя на данный момент мы знаем лишь то, что тормозная система вашей машины была исправна.

– Как это обнадеживает! «Обвиняемый, у меня для вас две новости: хорошая и плохая», – говорит следователь. «Начинайте с плохой». – «Ваша кровь обнаружена на куртке жертвы». – «А какая же хорошая?» – «Анализ великолепный!»

– Дело не в экспертизе, – повторила Дубровская. – Я была в Максимове.

– Кто такой Максимов? – не поняла Евгения.

– Это тот городок, откуда приехала Мария, – пояснила Елизавета.

– Ну, и… – произнесла Евгения, чувствуя, что у нее пересохло в горле.

– Не знаю, насколько это вам поможет восстановить отношения с мужем, – задумчиво заметила Лиза. – Но имейте в виду: Машенька – вовсе не та невинная пташка, за которую она себя выдает!

Намерение посетить родной городок Марии Елизавете пришло в голову не случайно. Выслушивая лестные характеристики, которые Евгения Швец расточала в адрес девушки в самом начале их знакомства, и наблюдая ее саму во время визита Марии в свой адвокатский кабинет, Дубровская не могла составить о ней собственное мнение. Что-то настораживало адвоката, что-то не давало ей покоя… Быть может, все дело было в излишней восторженности Евгении? Судя по ее словам, милая девушка являла собой средоточие всех мыслимых и немыслимых достоинств. Красива, как ангел. Трудолюбива, как пчела. А еще – добра, жертвенна, чиста и наивна. Ну как здесь не задуматься о внеземном происхождении подобного чуда? Между тем из тех скупых биографических данных, которые бедняжка Машенька смогла о себе сообщить, следовало, что она свалилась на землю вовсе не с планеты Венеры, а из маленького городка, да еще из неблагополучной семьи. Лишенная приличного образования, девушка день-деньской проводила в домашних заботах: стирала, готовила, ухаживала за малышами. Ее домовитость и искусные ручки говорили в пользу этой версии. Она без труда взвалила на себя все хозяйство Швецов. Только вот облик ее, манера вести себя и ее речь выдавали в девушке не убогую приезжую из глубинки, а весьма продвинутую горожанку. Вряд ли девушка баловала бы семейство суфле и муссами, если бы все свое сознательное детство перебивалась с картошки на макароны! Она прекрасно управлялась с бытовой техникой, знала толк в низкокалорийном питании, умела поддержать разговор на любую тему; и даже в кабинете адвоката она с ходу определила, что фотографии на стенах передают виды британской столицы.

Впрочем, и Александр Швец, человек по природе своей неординарный, с изрядной долей тщеславия, выбрал как объект поклонения Машеньку вовсе не потому, что та была проста и бесхитростна. Конечно, он клюнул на ее внешность, но не последнюю роль в его симпатии сыграли и иные качества девушки: ее умение слушать и восхищаться, талант нравиться всем (ведь от нее была без ума даже капризная Василиса). Дубровская не сомневалась, что недоступность и детская наивность Марии были не чем иным, как масками, за которыми пряталось хитрое и расчетливое существо. Виртуозно убрав со своего пути пожилую домработницу, Машенька получила эксклюзивное право оказывать услуги главе семейства, а также и прекрасную возможность оставаться с ним в доме наедине. Не прошло и полутора месяцев, как у мужчины словно помутился рассудок. Отличный семьянин превратился в краснеющего мальчишку, готового на все ради прекрасных глаз домашней феи.

Такие метаморфозы требовали осмысления, и Дубровская решила посетить городок детства милой девушки, где та провела самые нежные годы своей жизни…

…Мать Машеньки встретила гостью без особого восторга, но в беседе ей не отказала. Известие о том, что ее дочь жива и здорова, она тоже восприняла весьма сдержанно.

– Жива, и слава богу! – сказала она, вытирая руки о передник. Они сидели в маленькой, но чистой кухне с ситцевыми занавесками на окнах. По всему было видно, что семья Лебедевых живет скромно, но достойно. Кухонный гарнитур и посуда содержались в чистоте, а на полах лежали вязанные из разноцветных лоскутков коврики.

Валентина, так она представилась адвокату, была еще относительно молода, но выглядела усталой и измученной женщиной без малейших следов былой красоты. Она напоминала унылую клячу, на которой хозяева пахали всю жизнь, зато добротой и лаской платить ей не спешили. Худое лицо с блеклыми голубыми глазами имело мало общего с чудесным личиком ее дочери. Тяжелая работа, четверо детей и муж, ушедший безвременно на тот свет, доконали ее, выжали, как лимон.

– Скажете, не похожа я на Машеньку? – спросила она вдруг, упреждая возможный вопрос адвоката. – Да не смущайтесь вы, меня многие об этом спрашивают. Мой муж, покойник, меня за это едва со свету не сжил, но теперь его нет, и я живу спокойно, говоря всем и каждому: «Не ваше дело!» Но вам я скажу, что Машка – не дочь Игоря, хотя на него записана. Папаша ее – писаный красавец был, командированный…

С раннего детства девочка Маша знала, что отличается от других детей. Она была слишком хороша для небольшого городка, население которого составляли в основном шахтеры. Рабочие люди таращились на прелестное синеглазое дитя, словно на райский цветок, выросший на угольной куче. Многие из них подначивали Игоря, высокого худого парня с острым кадыком, спрашивая, нет ли у них в роду капли королевской крови? Тот огрызался, а потом срывал злость на жене, поколачивая ее вечерами. Дочь он пальцем не трогал, глядя на нее с каким-то суеверным страхом. У них с женой появились и другие дети, самые обычные, не унаследовавшие и крохотной доли красоты сестры.

Девочка была прелестна, как маленький ангел, вот только родители не могли понять, почему под сказочной внешностью дочери скрывается неистребимая тяга к пороку. Дело в том, что Машенька была невероятна лжива. Речь шла не об обычных детских фантазиях, которые в той или иной степени свойственны любому ребенку. Девочка лгала, прекрасно осознавая, чего хочет добиться. Причем делала она это с таким кротким выражением лица, что жертва обмана не сразу понимала, что ее водят за нос. Затем, разумеется, следовала расплата, когда Машенька, обливаясь слезами, твердила, что подобное больше никогда не повторится. Ей верили, поскольку ее раскаяние было искренним, а из глаз текли настоящие слезы величиною с горошину. Но каждый раз все повторялось сначала…

К счастью для Валентины, вместо работы в заводской столовой ей предложили место домработницы в семье директора шахты. Прислуга в те годы, да еще и в небольшом городке, была объектом непознанным и поэтому пугающим. Женщина долго думала, прежде чем согласиться, но в конечном счете не прогадала. Семья, в которую ее взяли, была интеллигентной. Георгий Иванович слыл в городе большим начальником и человеком умным и справедливым. Его жена работала в городской библиотеке, была мила и образованна. Семейную идиллию нарушало только одно обстоятельство: у пары не было детей. Городские кумушки поговаривали, что всему виной женская болезнь Нины, и предрекали этому браку скорый крах. Но супруги жили душа в душу уже двадцать лет и несли свой крест, не жалуясь. Георгий Иванович слыл самым верным мужем во всем городке, и никто из болтливых соседок или вездесущих старушек не мог бы сказать о нем что-то сальное.