Медаль за город Вашингтон - Александр Михайловский

31 (19) августа 1878 года. Оранжбург, Южная Каролина

Генерал армии Уильям Текумсе Шерман

Вообще-то это не моя работа – воевать в одной отдельно взятой дыре в Южной Каролине. Генерал армии – де-юре главнокомандующий всеми сухопутными войсками Североамериканских Соединенных Штатов. Над ним стоит лишь главнокомандующий всеми вооруженными силами государства, то есть президент страны.

Но после того, как мой старый враг Нейтан Бедфорт Форрест за считаные часы захватил Чарльстон, президент Хоар попросил меня – не приказал, а, прошу заметить, именно попросил – остановить Форреста и его добровольческий корпус. И вчера рано утром мой поезд уже прибыл из виргинской Александрии на вокзал Колумбии, столицы Южной Каролины. С ним пришли составы с личным составом 25-го пехотного и 7-го кавалерийского полков – обе эти части были недавно переброшены в Вашингтон из департамента Дакота.

Тринадцать с половиной лет назад, семнадцатого февраля шестьдесят пятого года, мои войска заняли этот город, славившийся тогда своей красотой и центром, построенным в древнегреческом стиле.

Мятежники оставили город без боя, вероятно, для того чтобы не подвергать его опасности. Более того, мне было приказано по возможности не причинять Колумбии никакого вреда. Тем не менее, решив, что южанам нелишне было преподать еще один урок, я разрешил своим людям делать все, что они пожелают, и распорядился выдать им дополнительную порцию виски, как всегда в подобных случаях. Ведь пьяный солдат нанесет намного больший вред, чем трезвый[42].

В результате от Колумбии остались лишь горы щебня, закопченные бревна и дымящиеся руины. И сейчас, осмотрев город, к своему нескрываемому удовольствию, я обратил внимание на то, что восстановлено было немногое – и то впопыхах. Людей на улицах практически не было видно, не считая патрулей, состоящих из солдат 77-го Цветного полка.

– Где сейчас находятся мятежники? – спросил я встретившего меня полковника Чайверса, командира этого полка.

– Они выбили моих людей из Гус-Крика, захватили без боя Саммервилл и приближаются к Риджвиллу, – ответил тот уныло. Выглядел полковник неважно – похоже, что он совсем потерял присутствие духа и ждал лишь повода для того, чтобы продолжить отступление.

– Сколько их там всего?

– Около двух батальонов пехоты и два эскадрона конницы, – сказал Чайверс и тяжело вздохнул.

«Справимся», – подумал я, а вслух спросил:

– Ваши действия?

– Я приказал занять позиции в Холли-Хилле…

– Думаю, что, скорее всего, они вышлют разведку и, увидев, что вы там, отправятся вместо этого на Сент-Джордж, затем на Оранжбург. А ваших людей просто-напросто окружат. Немедленно пошлите к ним гонца, пусть они отходят на Оранжбург, где сходятся две основные дороги на Колумбию. Там-то мы их и остановим.

– Сэр, а что, если они направятся на запад, на Эйкен? – полковник озабоченно покачал головой.

– У вас там есть люди? – поинтересовался я.

– Примерно рота, – Чайверс произнес эти слова таким тоном, что я сразу понял – если там и есть эта самая рота, то состоит она далеко не из самых лучших солдат его полка.

– Пошлите туда еще одну роту – можете взять ее из тех сил, которые находятся в Холли-Хилл, – и две артиллерийские батареи. Их задачей будет первого сентября полностью сровнять Эйкен с землей.

– Но там… – полковник даже открыл рот от удивления, – но ведь там, сэр, гражданское население. Для того чтобы эвакуировать их всех оттуда, потребуется много времени!

– Эвакуировать? Не будет никакой эвакуации. Пусть эти ублюдки остаются в городе и на своей шкуре испытают всю силу нашего оружия. Будут знать, как восставать против законной власти.

– Но, сэр… – лицо Чайверса побледнело. Мне показалось, что он сейчас расплачется.

– Да будет вам известно, полковник, война – это ад, – нравоучительно произнес я. – Второго сентября пусть все то же повторят с Огастой.

– Есть, сэр! – Чайверс вскинул руку к козырьку кепи.

– Остальные ваши силы пусть остаются в Колумбии. Я же со своими пойду в Оранжбург. Кстати, у вас есть арестованные?

– А как же. Более пятисот человек. Все они содержатся в местной тюрьме.

– Выберите из них сотню самых именитых горожан и объявите, что их повесят на рассвете второго сентября, если мятежники не вернутся в Чарльстон.

– Повесят?! Я правильно вас понял, сэр?!

– Именно повесят. Вы не ослышались, полковник. Более того, вашей задачей будет это сделать, даже если вы не получите от меня других распоряжений. Виселицы подготовьте заранее. Или, еще лучше, воспользуйтесь теми дубами, – и я показал на рощу виргинских вечнозеленых дубов, которыми я когда-то точно так же воспользовался. Разве что казнили мы тогда всего лишь пару десятков мятежников.

– Так точно, сэр! – по голосу Чиверса я понял, что он далеко не в восторге от того, что ему предстояло сделать, но приказ мой он выполнит. А то, что ему все это не нравится, – так это его личное дело. Что поделаешь, замены для него у меня нет. Пока нет.

– Разрешите идти? – спросил меня полковник.

– Идите.

В Оранжбург мы отправились сразу после этого разговора. В феврале шестьдесят пятого года это был тенистый и весьма приятный городок, известный как Garden City – город-сад. По моему приказу центральную его часть сожгли, оставив только церковь, в которой мы устроили госпиталь для заболевших оспой, да две или три улицы, которые сгорели не полностью. Но и они теперь пришли в уныние – вероятно, у местного населения попросту не хватало средств. И правильно, подумал я. На других же улицах многие здания худо-бедно восстановили, но тут и там зияли пустыми проемами окон все еще не полностью обвалившиеся остовы сгоревших тогда зданий.

Южнее и западнее центра, у самой реки Эдисто, располагались домики бывших рабов, а северо-восточнее находился комплекс зданий Оранжбургской Женской академии, некогда весьма престижной. Во время войны ко мне пришла ее директор и долго умоляла меня пощадить академию. Я распорядился оставить один учебный корпус, одно из общежитий и церковь, а все остальное уничтожить. Сожженные тогда здания успели снести, но три сохранившихся и сегодня были в неплохом состоянии, хотя с началом Второй Реконструкции их заняли солдаты 75-го Цветного полка. Что они сделали с ученицами и их учительницами, не знаю – да и, наверное, знать мне это ни к чему. Но внутри все было загажено, и я мстительно приказал командиру оставленного здесь взвода этого полка вычистить все внутри первых двух зданий, а затем уходить в Эйкен.

После того, как все заселились – кто в общежитие академии, кто в дома, реквизированные у местного населения, как белого, так и черного, – артиллерия начала готовить позиции в том месте, где сходились дороги из Сент-Джорджа и Холли-Хилла. А я еще раз осмотрел ландшафт и наметил направления действия конницы и пехоты.