Зеркало Велеса - Александр Прозоров

— Ну-у-у… — пожал Андрей плечами. — До сегодняшнего дня их у нас не появлялось. А сегодня я оказался один и решил поискать людей. Двинулся через лес, наткнулся на реку, по ней вышел к озеру, увидел деревню и повернул к ней. Остальное вы видели.

— Тебе повезло, что так долго жив. Значит, они напали на вас сегодня и перебили всех, кроме тебя? Ну, пока пировали, им было не до одинокого путника. Потом, в лес с их крыльями особо не сунешься. Вот и ждали, пока на открытое пространство выйдешь.

— Угу, — не стал разрушать мысленные построения паренька Зверев. — А у вас они откуда появились?

— Старики сказывали, в давние времена, когда нередко в деревне есть было нечего, многие семьи детей малых в лес отводили и оставляли там, зверям на съедение. Повелось это испокон веков, немало костей детских по лесам нашим валяется, немало душ бродит. Но однажды пришла в лес Праматерь человеческая, увидела это все, да и вернула жизнь разом всем брошенным в лесу детям. А чтобы они могли домой вернуться — дала им крылья. Полетели дети домой. Но потому как голодны они и до смерти и после смерти были, то, увидев родителей своих, их детей и правнуков, они не удержались и стали пожирать всех людей, которых видели. Вот так и появились мытники. Они всегда ишут людей и пытаются сожрать, кого встретят. Причем голодны так, что и друг друга едят, когда кто из них слабым оказывается.

В первый год, как эти твари тут появились, почти всю деревню и выжрали. У нас большое селение было, сто людей без малого, коли с детьми считать.

Сперва мытники всех подряд жрали. Никто поначалу и не понял, что за беда пришла. Как поняли — бояться стали, прятаться. Но без воды, без еды ведь не проживешь, из дома выходить надобно. Вот тех, кто выходит, они и рвали. Стариков, что опасности не могли понять по слабоумию али сами жить устали. Детей неразумных — тем ведь все игры, баловство, любопытство. Ну, а мытники всякого, кто зазевался, из избы выскочил — сразу и жрали. Почитай, половину людей порвали, коли не больше, тока мы управляться с ними приспособились. Стали мы больше ночью, в темноте хозяйством заниматься. Бердыши придумали ковать, коими от них отбиваться удобно…

— А потом что?

— Потом оказалось, что у них, мытников, царь есть. Тварь уродливая, хуже некуда. Без нее мытники дурные, как дети совсем малые. Ну, ты сам видел. Но как упырий царь приходит, все твари враз умнее становятся, заодно действуют, друг друга не рвут — напротив, помогают. Видать, разум его и их умнее делает. Но то половина беды. Разум царя столь силен, что и люди перед ним устоять не способны. Сами из укрытий вылезают, к нему идут, сами в пасть лезут али мытникам отдаются. Страшное дело. Супротив этого никакие бердыши, никакие укрытия не устоят. Теперича эти твари крылатые, коли человека видят и управиться с ним не могут, то царя своего зовут. Тот приходит, приказывает несчастному вылезти, оружие бросить. И ничего с этим не сделать, супротив приказа не устоять. Выходят и бросают. Сожрать себя дозволяют и слова поперек не говорят.

— Понятно, враг опасный… — вздохнул Андрей.

— Вот упырий царь остатки деревни и сожрал. Всех, окромя тех, кто в тот час отлучился. Вернулись мы — ан нет никого живого, кончились. Девка одна издалека видела, как их, того, рвали. Обезумела совсем, ее скоро мытник поймал. Сцапал с ходу, поднял в воздух да оземь и бросил. Она кости поломала, ни убежать, ни брыкаться не могла — он ее и жрал, пока не насытился. Недавно Патера так же подловили. Вышел рано, пока сумерки. Его тварь одна углядела, кинулась сзади, а он заметить не успел. Подкинула опять в воздух саженей на пятьдесят да и отпустила. И бердыш не помог… Потом мы его забрали.

— Как же вы живете?

— Днем прячемся, — пожал плечами Энвин. — Ночью за едой выходим, печь топим, делаем, чего надо. А к рассвету — снова в погреб. Токмо на одном месте сидеть нельзя, заметить могут. Царя приведут. Тогда все сгинем, разом. Вот и бегаем часто из деревни в деревню, чтобы не знали, где нас ловить.

— А едите что? При такой жизни ведь ни пахать, ни сеять невозможно.

— Рыбу ловим. Ты, кстати, сети проверять умеешь?

— Не знаю, не пробовал.

— Я мыслю, с пустыми руками к тупому пасечнику идти нельзя, там еды точно нет. Рыбу нужно забрать.

— За что вы его так дразните, пасечника?

— Тупым? — Энвин тихонько засмеялся. — Это не пасечник тупой, а место. Бортник у нас когда-то жил. И был как раз зело сообразительным. Он у старой oбалки камнями русло засыпал, иву посадил, воду из ручья по трубам деревянным отвел. А сам в овраге том дом поставил, улья соорудил, загородился со стороны озера. Сказывали, у него там ветра нет совершенно, пчел никуда не сносит, зимой не вымораживает, да и в избе теплее. Тем и жил. А прозвали — потому как место тупое, тупик. Тепло там завсегда в ветреную погоду, это да. Но коли мытники заметят, то плохо будет. Бежать оттуда некуда. Склоны крутые, леса в овраге нет. Один путь: по балке до воды, а уж потом в стороны, к березняку. Но недолго передохнуть можно. Так умеешь с сетями работать?

— Покажешь, как надо — сделаю.

Проверять опущенную под лед сетку оказалось совсем не трудно. После того, как на селение опустилась мгла, Энвин убрал маскировочную ткань, они закинули бердыши за спину, словно ружья — для этого-то ремень и служил, — и двинулись на озеро. Как парень ориентировался в темноте, Андрей совершенно не представлял — но лунки они нашли без труда, разбили в них лед.

— Бери веревку и трави, пока я тяну, — пояснил Энвин. — Потом ты потянешь и затащишь ее обратно под лед.

Вот и вся хитрость. С одной стороны рыбак снасть вытягивает, раскладывает, проверяет, вынимает добычу. Потом помощник затаскивает ее обратно. Молодые люди управились меньше чем за полчаса, после чего Энвин, подвесив рядом с бердышом тяжелый кожаный мешок, быстро зашагал через озеро. Час пути — и они вошли в темную расселину, что начиналась от самой воды и уходила куда-то в глубь леса. Вековые сосны стояли у самых склонов, отчего овраг казался вдвое глубже, чем на самом деле. Глаза Андрея к этому времени уже успели привыкнуть к темноте, но пока он различал только общие контуры. Достаточно, чтобы не врезаться в стену, по слишком мало, чтобы узнать, как эта стена выглядит.

Внезапно впереди послышался истошный крик. Энвин ругнулся, бросил мешок, сдернул из-за спины бердыш, ринулся вперед. Новик тоже схватился за оружие. Но вот мешок подобрал: попробуй, найди его потом.

До дома бортника пришлось бежать метров двести. Им оказалось строение размером с пятистенок, с высоким цокольным этажом и несколькими окнами. Цоколь светлый, сруб темный, окна еще темнее — рассмотреть его снаружи подробнее Андрей не смог. А вот внутри горел огонь — небольшая масляная лампадка. Только теперь новик увидел остальных уцелевших жителей деревни. Помимо таких же молодых, как он, Энвина и Марты, здесь были двое мужчин — лет сорока, кудрявых, круглолицых, бритых, похожих друг на друга, и еще одна женщина немногим их моложе. И она самым натуральным образом рожала! Естественно, с криками и плачем.