Война иными средствами - Дженнифер М. Харрис

Двумя государствами, наиболее важными для успехов Китая, являются Малайзия и Индонезия. Их не отнесешь ни к кругу ярых скептиков, ни к числу надежных сторонников Китая в регионе. При этом обе страны добились ощутимого прогресса в своем развитии. Два новых малайзийско-китайских промышленных парка, Куаньтан и Циньчжоу, открылись в 2013 году для дальнейшего стимулирования двусторонней торговли и инвестиций. Подобно сингапурскому промышленному парку Сучжоу, эти районы предлагают земельные участки по привлекательным ценам, обещают налоговые льготы и финансовую поддержку малайзийским и китайским инвесторам. Данные сделки также закрепляют статус Куала-Лумпура в китайской схеме «морского Шелкового пути» (термин впервые озвучил Си Цзиньпин в октябре 2013 года; это, как кажется, не более чем эвфемизм для той самой, цитируя скептиков, китайской «нитки жемчуга»): Пекин получает возможность притязать на Малаккский пролив и бросить вызов геополитическим интересам США в этих водах[569]. Китай, по сообщениям, предполагает вложить 62 миллиарда долларов в государственные «политические банки» для поддержки этой стратегии развития инфраструктуры и увеличения своего влияния в Юго-Восточной Азии[570].

В Индонезии геоэкономические методы Китая отчасти используются для «обуздания» желания Джакарты играть ведущую роль в Юго-Восточной Азии[571]. Китай приурочил заключение инвестиционных сделок к Азиатско-тихоокеанскому саммиту экономического сотрудничества на Бали в октябре 2012 года; стороны подписали инвестиционные соглашения на сумму 28 миллиардов долларов (в том числе контракты между конкретными провинциями двух стран), а годовой объем двусторонней торговли превысил 50 миллиардов долларов[572]. Можно вспомнить китайское присловье: «Отправлять уголь в разгар снежной бури»; такие шаги обеспечивают политическую выгоду[573]. С точки зрения геоэкономических устремлений Пекина в Юго-Восточной Азии мировой финансовый кризис, подобно азиатскому финансовому кризису прошлого десятилетия, стал такой вот «бурей» и позволил Пекину без особых усилий нарастить свой политический капитал[574]. Причем инвестиционные сделки, как правило, формулируются образом, который обеспечивает максимально выгодную геополитическую отдачу для Пекина. Дипломаты из стран Юго-Восточной Азии говорят, что «китайская помощь нередко является целевой, и средства для Малайзии, например, идут конкретно в штат Паханг, который выступает политической опорой премьер-министра»[575]. В Мьянме и Таиланде китайцы «добиваются того, чтобы генералы получили свою долю от контрактов», по словам другого дипломата[576].

По мере роста экономического могущества Китая крепнет и его желание позаботиться о старых друзьях. Возглавляют список друзей Камбоджа и Лаос, которые связаны с Китаем общим историческим наследием и традициями поддержки. В случае с Лаосом Пекин особенно заинтересован в сохранении одной из немногих еще существующих марксистско-ленинских партий и ее социалистического государства. В составе пакета китайской антикризисной поддержки в 2009 году на финансирование региональной инфраструктуры АСЕАН имелась кредитная линия на 15 миллиардов долларов для бедных азиатских стран и кредитная линия на 40 миллионов долларов, предназначенная для удовлетворения потребностей Камбоджи, Лаоса и Бирмы. После переворота в Пномпене в 1997 году Китай выделил Камбодже кредит на 10 миллионов долларов, дабы восполнить приостановку помощи со стороны традиционных доноров; через два года премьер Госсовета КНР Чжу Жунцзи посетил Пномпень и объявил о списании всех камбоджийских долгов. Китай сегодня – крупнейший внешний инвестор Камбоджи, китайцы вкладывают в страну в десять раз больше средств, чем США, чтобы Камбоджа продолжала существовать[577]. По данным инвестиционного совета Камбоджи, объем китайских вложений в Камбоджу с 1994 года составил 9,1 миллиарда долларов (в том числе почти 1,2 миллиарда в 2011 году); это в восемь раз выше инвестиций США[578].