Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - Илья Крымов

– Сама наша встреча здесь есть большой пинок под зад моему прикрытию, Инч.

– А мне-э-э-э плева-а-а-ать! – пропел он в ответ.

Насвистывая себе под нос, недавно искренне страдавший, а ныне полностью довольный собой тан эл’Файенфас двинулся к выходу. Шестеро крепких мужчин одновременно поднялись со своих мест и направились следом, подозрительно таращась по сторонам. Телохранителями они были замечательными, отобранными лично мной, пятеро натренированных убийц и опытный боевой маг, плюс еще и то, что Инчиваль сам являлся магом.

И все едино приходилось за него волноваться.

– Ваш заказ, монсеньор, приятного аппетита.

Обед действительно вышел замечательным, а то, что шельма эл’Файенфас ушел, не заплатив, и это пришлось сделать мне, даже позабавило.

Выйдя из «Ресторации Гиганто», мы встали перед выбором: как скоротать полтора-два часа времени? Какую экспозицию посетить сначала? В конце концов выбор пал на братьев-ингрийцев с их менявшим цвета павильоном.

Военная промышленность Ингры во многом воспроизводила мескийские образцы по купленным патентам, ну а то, что ингрийцы изобретали сами, часто имело слишком узкую специализацию и не подходило для нужд империи. Тем не менее было приятно прогуляться по просторным галереям с алебастровыми колоннадами и плафонами чистого серебра, посмотреть на достижения самых передовых технологий по освоению пустынь и новшества мирового флагмана в области гидропоники; сравнить ингрийскую школу кораблестроения с мескийской. Особенно понравились ледоколы, которые ингрийцы некогда купили у раххиримов, а потом доработали на свой лад. С помощью этих уникальных судов они научились транспортировать к себе целые айсберги с южных ледяных широт, растапливать их и восполнять нехватку влаги в сельском хозяйстве центральных областей континента.

Покинув обитель заокеанских братьев и вновь прочувствовав всю мощь солнца, я решил еще раз понизить температуру и отправился в гости к еще бо́льшим северянам, чем являлся сам. На территорию Раххии можно было пройти, предварительно получив в специальном пункте выдачи теплую шубу. Внутри купола искусственного климата падали крупные белые снежинки и росли ослепительные сугробы.

Через «Белые земли» пролегало несколько водных каналов, по которым плавали паровые лодки, да не простые, а те самые, что традиционно ходили по каналам Сквагова. На своей родине они пользовались особенной популярностью во время зимних праздников. Широкие, неспешные, снабженные деревянными навесами, эти лодки возили пассажиров, а те пили горячий чай из огромных самоваров. В экипажи чайных лодок входили специальные чаевничие, готовившие крепкую заварку и растапливавшие самовары. На борту всегда имелось достаточно меда, варенья различных сортов и всего прочего, почитавшегося у раххиримов частью священной церемонии чаепития.

Мы с Себастиной поплавали на такой лодке, кутаясь в шубы и согреваясь чаем с калиной, который подавал огромный бурый урс-ан с добродушной мордой. Когда же все пассажиры были обеспечены дымящимися стаканами в бронзовых подстаканниках, медведь усаживался на свое особое место и услаждал наш слух изысканной игрой на разукрашенной балалайке, напевая мало кому понятные, но очень бойкие песенки-«частушки». Раххийский колорит, однако!

Свой главный павильон раххиримы отстроили изо льда. Они воздвигли огромный дворец в неораххийском стиле, который назывался «Теремом», и стали пускать в него посетителей. Лучшим, что они могли показать и что смогло хоть как-то заинтересовать меня, по итогу оказался макет совершенно нового ледокола «Император Всераххийский Тсарь Николай I». Как и все, связанное с преодолением свирепых морозов, ледоколы у раххиримов получались на славу.

Выбравшись из ледяного царства и взглянув на карманные часы, я понял, что осталось время пробежаться еще по какой-нибудь экспозиции. После мне такой возможности наверняка не представилось бы, так что следовало хватать ее за горло.

Последний выбор пал на большой водный аттракцион, в который хозяева выставки превратили свою территорию. Крупные суда-павильоны двигались по озеру крайне медленно и мягко, а транспортные катера порхали вокруг них и военных экспонатов юркими водомерками. У арбализейцев имелись и сугубо развлекательные суда: корабль-ресторан, корабль-театр, корабль с механическими каруселями, приводившими посетителей в восторг. К тому же часть акватории была окутана сетью поднятых над водой прогулочных мостков с коваными чугунными перилами, удобными лавками и старомодными газовыми фонарями.

Мы с Себастиной сразу же посетили главный плавучий павильон.

За прогулками по выставочным экспозициям время почти закончилось, и мы отправились к выходу, а точнее – к собственному причалу корабля-павильона, где можно было сесть на катер. Только одна вещь привлекла мое внимание и заставила задержаться. Когда мы входили, я не стал останавливаться возле нее, но теперь…

Объектом интереса оказалась статуя, и внимание она привлекала тем, что была одновременно и величественной, и скромной, и довольно оригинальной. Воплощенный в белом полированном камне, на небольшом пьедестале стоял человек, мужчина лет тридцати пяти – сорока, вполне заурядный, с умным вытянутым лицом и крупным носом, на котором громоздились роговые очки. Он был облачен в халат, чем напоминал врача, но специальный фартук выдавал в нем алхимика. В ладони протянутых вперед рук статуи были вмонтированы небольшие грибовидные штучки, между которыми танцевали, гудя, самые настоящие фиолетовые молнии.

К постаменту крепилась табличка, по которой тянулись золотом слова:

«Памяти великого пророка от науки Гелиона Бернштейна, чей просвещенный разум пронзал время и обозревал будущее, дабы делиться с нами светом знаний, недостижимых для рядовых умов. Слава его скромна, но заслуги перед Родиной велики».

Стоило мне прочесть это, как в голове раздался щелчок.

– Вот оно, Себастина.

– Мы уже видели искусственные молнии, хозяин, только что, арбализейцы построили большие катушки в отдельном зале…

– Я вспомнил, где слышал это имя – Бернштейн, – произнес я, вглядываясь статуе в лицо.

– Это важно, хозяин?

– Не знаю, мне кажется, что очень. Нам нужно встретиться с Инчивалем! Немедленно!

Я сел в катер, выгнал из него всех лишних пассажиров при помощи удостоверения и приказал гнать к берегу.

Снаружи Стеклянная галерея напоминала очень длинную и высокую теплицу. Через всю ее длину тянулась собственно центральная галерея – очень широкий проход-павильон, напоминавший рыночную улицу с рядами похожих друг на друга прилавков-экспозиций по обе стороны. Сходство с теплицей создавали внешние стены здания, все сплошь из стекла, а между ними и центральным проходом имелись просторные залы с высокими сценами и рядами комфортабельных кресел.

Я торопился как мог, надеясь, что успею переговорить с другом прежде, чем он начнет выступать, ибо даже время презентации было слишком долгим для вопросов, которые я хотел задать. Увы, моим надеждам не суждено было оправдаться. Возле входа в зал номер семь свободное движение ограничивалось группой людей в темно-синих мундирах, поверх которых блестели кирасы из алхимического сплава. Пепельные драгуны.