Розы на стене - Бронислава Вонсович

Во взгляде Штадена-старшего на нас с Кристианом явственно сквозило презрение. Но наверное, слишком сильна была необходимость в моей помощи, что он не только ничего не сказал, но сразу после того, как приятель нас покинул, активировал полог молчания и презрительно процедил:

– И каково ваше условие, инорита?

– Мне не нужны ваши деньги. Я хочу найти убийцу сестры.

Выражение лица Фридерики не предвещало ничего хорошего тому или той, кто окажется виновным в смерти сестры. Но окажется ли убийца ей по зубам? Не потому ли Кристиан за нее боится, что знает, почему умерла Марта? Да, я выясняю, что же здесь происходит, но имею ли право передавать материалы посторонним, не связанным с инором Лангебергом? И не будет ли опасна информация для самой Фридерики?

– Я этим уже занимаюсь, – напомнил я. – Ставить это дополнительным условием не надо.

– Вы в любой момент можете отказаться, – возразила она. – Например, если поймете, что замешана ваша бывшая невеста, и тогда я ничего не узнаю.

– Уверяю вас, кто бы ни был замешан, от ответственности он не уйдет.

– А теперь поподробнее, – сказал отец. – Во что вы вляпались? Вы оба. Насколько я понимаю, ночевка инориты в чужой комнате была вызвана отнюдь не страхом перед визитом капитана Бруна, а уж слова этого инора, радеющего за благополучие инориты Рильке, о том, что наша фамилия даст дополнительную защиту… Гюнтер, что за неучтенный мной фактор, о котором ты говорил в целительском корпусе? Возможно, инорита, для моего сына будет лучше жениться на настоящей леди Штрауб, чем заниматься вашими проблемами.

– Я не навязываюсь. Не думаю, что для вас составит проблему найти другую фиктивную жену при условии, сколько вы готовы заплатить.

Она сжала руки в кулачки и вызывающе посмотрела. Одна – против целого мира? Нет, пожалуй, теперь не одна. Пусть пока она не понимает, что появилась семья, которая поддержит и поможет, но уже скоро поймет.

– Не составит, – согласился отец, – правда, создаст дополнительные сложности, но отнюдь не непреодолимые.

Хм… Кажется, отец не понял, что я либо женюсь на Фридерике сегодня, либо иду на открытый конфликт со Штраубами и женюсь на ней чуть позже. Но если невеста уже почти согласилась, зачем затягивать и создавать дополнительные сложности? Чтобы потом их преодолевать?

– Видишь ли, папа, в любом случае я не прекращу расследование. В Траттене происходит что-то непонятное, в том числе и в гарнизоне. Сестра Фридерики была гарнизонной целительницей, год назад она покончила с собой. Под ее окном, в тесном взаимодействии с защитными заклинаниями растет роза-артефакт.

– Роза-артефакт? Живая? Это невозможно, – убежденно сказал отец. – Артефактом может быть только что-то неизменное.

– Я тоже так думал. Разглядеть, что это артефакт, почти невозможно. Будь Дар чуть слабее, я бы ничего не увидел. И… не думал, что когда-нибудь такое скажу, но не понимаю, что он делает и как работает. Но работает несомненно и влияет на проживающего в комнате Фридерики. В той самой комнате, где раньше жила ее сестра.

И я нарисовал очень приблизительную схему артефакта и рассказал все, что успел выяснить, не уточняя, что мне поручили расследовать, но упомянул, как бы мимоходом, выразительно поглядев на отца, что следователь сюда приезжал и не нашел ровным счетом ничего. Упомянул я и о переписке с Эрикой, тем самым дал понять, что выполняю поручение Лангеберга. Уж кому как не родителям знать, как их дети не любят писать письма, поэтому отец наверняка сделал правильные выводы. Он ненадолго задумался.

– Мне не нравится, что вы подвергаетесь непонятной опасности. Если артефакт живой, значит, его можно убить? – предположил отец.

– И уничтожить улики?

– Скорее всего, та часть, что создана искусственно, сохранится, но он уже не будет работать.

– Можно использовать иссушающее заклинание, – оживилась Фридерика. – Я как раз знаю.

Наверняка решила, что при уничтожении роз переселится обратно к себе. Нет, я, конечно, планировал перебраться в кровать в ближайшее время, но без Фридерики в ней это выглядело не столь заманчиво. Более того, применять магию к столь странному гибриду не просто не стоит, но и опасно для применяющих.

– Преступник поймет, что на него вышли, – не согласился я. – По остаточным магическим следам на месте куста. Кроме того, розы, скорее всего, впитают магию, а не уничтожатся, а впитав, выдадут что-то вредоносное. За себя они постоять могут.

Стоит только вспомнить падение Бруна: он пострадал намного больше, чем розовый куст. Точнее, куст не пострадал вообще: ни одной сломанной веточки, ни одного оторванного листочка, даже лепестки не помялись. А вот Брун показывал на следующий день свой бок, по нему словно стадо ежиков прокатилось, и не один раз.

– Это если применять магию. Но если следа магического вмешательства не будет, наверняка преступник решит, что поломка по естественным причинам.

– А какие естественные причины гибели роз? – недоуменно спросила Фридерика. – Вредители? Кто ест розы?

– Вредители их будут есть слишком долго, и не факт, что съедят они, а не их. Нужно что-то быстрое.

– Удар молнии? – обрадовалась Фридерика и тут же поняла невыполнимость: – Но, опять же, это магия.

– Да залейте кипятком, – предложил отец. – Пара ведер – и никакого куста под окном. В идеале, конечно. Не получится уничтожить полностью – проверите, насколько быстро восстановится и будет ли работать искусственная часть при гибели живой, частичной или полной.

Фридерика погрустнела. Поняла, что от роз так просто не избавиться. Но у меня иллюзий по поводу этого куста не было сразу: его магическая составляющая очень аккуратно вплелась в защитное заклинание, видоизменив так, что оно теперь как кокон окутывало одну-единственную комнату, на остальную часть целительского отделения приходилось намного меньше. Нет, защита и там была на высоком уровне, с налета не вскрыть, но, к примеру, я, повозившись не так долго, смог бы проникнуть внутрь, даже не потревожив сигнализацию. Скорее всего, так было уже при ее сестре, иначе Брун не попадал бы столь легко к сейфу. Или после установки защиты он больше не прореживал целительские запасы? Стоит уточнить.

Фальк сидел за соседним столиком и не отрывал от нас мрачного взгляда. Наверняка пытался понять, о чем говорим. Что же он такого знает, что боится говорить даже подруге? Более того, не подруге – любимой девушке, на благосклонность которой очень рассчитывает, что не помешало ему год назад чуть-чуть поменять отношение Фридерики к случившемуся с сестрой. Был бы уверен, что он никак не связан с розами, прижал бы и допросил.

Наверное, мои кровожадные мысли отразились на лице, потому что Фальк отвел взгляд и сделал вид, что изучает картинки на стенах. С моей точки зрения, ничего интересного там не висело. Но возможно, он намного лучше разбирался в сортах роз, от обилия которых уже тошнило. Готовили тут хорошо, в этом не откажешь, но я бы предпочел обстановку более умеренную по розам. Собственно, я прекрасно обошелся бы вообще без них.