Розы на стене - Бронислава Вонсович

Справедливость слов отца я признал сразу. Да, для некоторых леди брак – не помеха развлечениям. Похоже, в этот раз я сам себя переиграл. Проще было бы сразу не понравиться этой Штрауб на первом же ужине. Настолько, чтобы у нее мысли не возникло продолжить знакомство. Но желание убраться из Гаэрры пересилило здравый смысл. С другой стороны, в случае неудачи с леди Штрауб тете ничего не стоило найти другую леди…

– За меня она не выйдет, – отрезал я. – Предпочитаю открытый скандал. В конце концов, заварила эту кашу тетушка, вот пусть она ее и расхлебывает.

Открылась дверь и вышла Фридерика. Это далось ей непросто, на что указывала бледность лица, на фоне которой особенно ярко сияли веснушки. И сама она… сияла. Тем теплым сиянием, которое всегда приносила с собой. Смотреть на нее было одно удовольствие, я даже ненадолго отвлекся от принесенных родителем проблем. Разве что немного пожалел, что волосы Фридерика убрала в строгую прическу: ей куда лучше, когда золотые локоны падают на плечи. На нас она взглянула лишь мельком, вздернула голову не хуже Матильды в роли герцогини и прошла к Циммерману с Вайнером. Теперь им подслушивать будет еще сложнее.

– Скандал не выгоден никому: ни нам, ни Штраубам. Им особенно. Если выплывет правда о найме одногруппницы для прохождения практики, то для лорда Штрауба это серьезные репутационные потери. Но можно пока вывернуть все так, что он останется нам благодарен.

– Без женитьбы на дочери Штрауба? – подозрительно уточнил я.

Благодарность столь значимого лорда – дело хорошее, если к ней не прилагаются определенные обязательства. Брак с леди Штрауб меня привлекал так же мало, как и раньше.

– Разумеется, без. Кто родители этой девушки? – отец небрежно кивнул.

– Она сирота. Близких родственников не осталось.

– Значит, нуждается в поддержке, – протянул отец, не сводя задумчивого взгляда с нее. – Как думаешь, согласится помочь?

– Как?

– Выйти за тебя замуж. Фиктивно, разумеется, так же как сейчас фиктивно изображает твою невесту. Очень сложно заставить жениться человека, который имеет жену. В этом случае уже лорд Штрауб будет думать, как избежать скандала. Можно представить все так, что у вас был роман еще в Гаэрре и она сама вызвалась заменить подругу, которая после некоторых колебаний пошла ей навстречу. Как не помочь влюбленным? А тут я столь неудачно вломился к тебе в комнату со свидетелями. Вот и пришлось срочно узаконивать отношения. Через год об этой неприятности уже никто не вспомнит, тогда и разведетесь.

Предложение удивило. Казалось, с опытом отца нужно отговаривать детей не только от фиктивных браков, но и от фиктивных помолвок, а гляди ж ты…

– Не напомнишь, чем закончился твой фиктивный брак? – ехидно спросил я. – Фиктивные браки, они, знаешь, ли, иногда становятся вполне себе настоящими.

– Ты забываешь, что я был влюблен в твою мать и приложил некоторые усилия, чтобы наш брак перестал быть фиктивным, – усмехнулся он. – Тебе же просто нужно будет держаться подальше от этой девушки.

Предложение отца чем-то не нравилось. Я задумался и понял, что меня не устраивает как раз необходимость держаться подальше от Фридерики. Напротив, меня к ней тянуло так, что хотелось изменить своему правилу не заводить романов с незамужними дамами. Но если она за меня выйдет, то автоматически станет замужней и правило на нее перестанет распространяться. И что меня тогда будет сдерживать?

– А если я не буду держаться подальше?

Отец странно посмотрел и неожиданно предложил:

– Могу поделиться опытом.

Выходить к военным не хотелось: из всех глупых ситуаций, в которые я когда-либо попадала, эта выглядела самой-самой. Казалось, я слышу, как иноры за стеной меня обсуждают и оскорбительно смеются. Но просидеть до конца жизни в чужой кровати еще ни у кого не получилось, поэтому я стала быстро одеваться: лучше сразу отмучиться и узнать, что они обо мне думают. Впрочем, что думает отец Гюнтера, я уже слышала: его слова, словно камни с острыми гранями, бились в голове. Высокомерный хам! Оскорблять меня ему никто не давал права. Пусть даже он оскорблял не меня, а Ульрику.

Когда я вышла, отец Гюнтера выглядел уже не таким злым, наверное, сын пояснил, что брачных претензий от ночевавшей в его кровати девицы не будет, а если и будут, то их с легкостью можно проигнорировать. Стояли они наособицу от остальных двух иноров и, судя по тому, что от них не доносилось ни звука, озаботились пологом тишины. Не знаю, что за секреты они обсуждали, но и знать не хочу. Я, подчеркнуто не обращая на них внимания, прошла к Циммерману с Вайнером, хоть ничего хорошего не ожидала и от этих.

– Инорита, разве так можно? – не разочаровал полковник. – Нет, я понимаю, некоторые офицеры в стремлении достичь максимально точного выполнения приказа идут на весьма странные ухищрения. Но вы-то… Вы-то должны понимать, чем заканчиваются ночевки молодой красивой девушки у молодого полного сил мага.

– Браком? – предположил Вайнер, глупо хихикнув.

Циммерман посмотрел неприязненно, и тот сразу подавился смехом.

– Вам повезло, что Вайнер засвидетельствовал, что ничего не было, – продолжил полковник, словно его никто не прерывал. – А если бы нет? Женская репутация – такая хрупкая штука, знаете ли… Гм… – Он нервно хмыкнул, наверняка вспомнив, что у настоящей Ульрики она уже давно разбилась. – Нет, мы с инором Вайнером, конечно же, никому ничего не расскажем, не волнуйтесь, но и вам нужно быть поосторожнее. В конце концов, у вас есть своя комната, прекрасная комната, защищенная не только заклинанием, но и усиленная решеткой.

– Которая жутко дребезжит всякий раз, когда кто-то пытается вскрыть заклинание, – заметил подошедший Гюнтер.

Его переговоры с отцом закончились, и не сказать чтобы они оба были расстроены результатом. Штаден-старший чуть прищурившись смотрел на меня, и от его взгляда появились самые плохие предчувствия. Уверена, у тех, на кого он так смотрит, непременно случается что-то нехорошее.

– И что, что дребезжит? – возразил полковник. – Напротив, дополнительный сигнал.

– Почему не призвать к порядку офицеров в своем гарнизоне? – процедил Штаден-старший. – Ночью никакого дребезжания в окнах целительской быть не должно.

– Это же Брун! – со священным ужасом сказал полковник. – Знаете, сколько раз я его наказывал? Да я со счета сбился.

– А уж сколько раз гауптвахту восстанавливали… – опять хохотнул Вайнер, поймал злой взгляд Циммермана и попытался исправить положение: – Нет, вы не подумайте, что капитан Брун – такой уж злостный нарушитель. Да, он некоторые положения трактует вольно, но если бы леди Штрауб не захотела, он бы к ней никогда не полез.

– Из чего это вы сделали вывод, что я хотела, чтобы он ко мне лазил? – оскорбилась я. – До вашего Бруна не то что намеки, даже прямой отказ не доходит.