Я – сталкер. Синдром героя - Александр Тихонов

Рахимов уже дважды бывал в этом лагере и поэтому прекрасно знал, что в лифте есть специальная кнопка, чтобы можно было остановить подъемник на одном из этажей, отрезав тех, кто ломится сверху…

Сверху…

А откуда вообще выбрались эти супермены? Из подземелий?

Слышал сержант истории про то, что в подземельях под Озером есть множество ходов, некоторые из которых замуровали практически сразу же после постройки. Военные докопались до чего-то страшного? Или тоннели заполонили мутанты? Не верил он в эти байки, а зря…

Аккуратно, чтобы не шуметь, сержант подтянул к себе автомат, выпрямился и, не дожидаясь, пока трое незнакомцев подойдут ближе, дал очередь справа налево на уровне голов.

Вспышка на мгновение застлала ему глаза, а потом совсем рядом отрывисто хлюпнул одиночный из «Вала».

Опустив ствол автомата, Рахимов изготовился добивать стрелка и…

Его удивлению не было предела. Все трое стояли как вкопанные там, где их настиг свинцовый шквал. И все трое были живы.

– Ну, чего встали? – Из темноты за спинами нападавших показался один из учёных. – У него патроны холостые. Кончайте с ним.

Рахимов шагнул назад. Только сейчас он понял, что все это время стрелял холостыми патронами. Но почему не заметил?

Еще одна пуля вырвалась из ствола «Вала». Чиркнула о броню и с шипением вошла в тело военсталкера.

Сержант повалился назад, на труп литовца, выронил автомат.

– А почему он не понял, что стреляет холостыми? – долетел до Рахимова голос одного из нападавших.

– Выброс, – отозвался предатель. – Не до того людям во время выброса…

– Это ты здорово подгадал, Палыч, – вновь заговорил нападавший. – Хозяева всё помнят.

– Поблагодари Хозяев от меня за оказанное доверие… Как вы своего Спама мочить собрались, если простого солдафона пришить не в состоянии?

– Почему не в состоянии? – возмутился нападавший.

– Потому, что он еще живой. Добей суку!

Над Рахимовым нависла чья-то тень, лязгнул затвор.

– Пожалуйста, не надо… – зашептал сержант, – у меня дети. Пожалуйста…

– Не надо бояться, – ласково прошелестел бархатистый голос совсем рядом, – ты станешь частью Зоны.

И все звуки утонули в грохоте выстрела.

– Пошли, – Спам кивнул в сторону лифта. – Может, ещё успеем. Ну, чего ты встал? Потом в детектива будешь играть. Доставай волыну и пошли.

– Стоять! – капитан не сдвинулся с места.

Он неотрывно смотрел на Спама.

– Пинкертон долбаный! – рявкнул сталкер. – Живо пошли! Потом будешь со мной разбираться.

Он отстранил Калинина, который перекрывал путь в коридор, и, оттолкнув капитана, двинулся в сторону лифта.

– Немедленно остановитесь… – неуверенно бросил ему вслед капитан, но Спам не реагировал.

Поправив кобуру, Калинин двинулся за ним. Уверенный тон сталкера не заставил капитана ему поверить, но выбора сейчас действительно не было. Кто бы ни устроил стрельбу в подземной лаборатории, они угрожали и возможному убийце, и всем прочим обитателям лагеря. Разборки нужно было отложить…

Шаров встретил их возле лифта. Взъерошенный, словно попавший под ливень щенок, он выскочил из ближайшего к лифту помещения и кинулся к Калинину.

– Наемники! – выкрикнул он. – Я всё видел…

– Ты там был? – чеканя слова, выдал Спам.

Калинин отметил про себя, что, не разбирая званий и возраста, сталкер ко всем обращается на «ты», словно ему дано такое право. Как командир к подчиненным – властно и вместе с тем уважительно.

– Я… Я был в комнате охраны. Всё видно на мониторах…

– Это там? – сталкер кивнул в сторону комнаты, из которой только что выбежал Шаров.

Отстранив ученого, Спам вошел в дверь. Следом протиснулся Калинин. Комната охраны оказалась небольшим помещением, уставленным мониторами и мягкими креслами. Отсюда, как понял капитан, осуществлялся контроль за обстановкой. Из комнаты можно было наблюдать за тем, что творится снаружи, на каждом этаже, в каждой лаборатории. А еще отсюда можно было перекрыть любую дверь, нажав нужную кнопку на длинном пульте, встроенном в стену напротив двери.

– Где? – резко оборвал размышления капитана Спам.

– Восьмая камера. Я включил запись, – Шаров вошел в помещение и тут же занял место за одним из компьютеров, переключился на нужную камеру. – Вот!

На экране возникло черно-белое изображение, передаваемое с одной из камер наблюдения: чернильная тьма коридоров, поблескивающие в свете редких светильников стены и двое одетых в тёмные комбезы людей.

– Наемники, – прошипел сквозь зубы Спам.

– Я тоже так подумал. – Шаров закивал. – Вот только не знаю, зачем они пришли.

– Не «зачем», а «за кем», – сталкер шумно втянул воздух. – Сколько их?

– Около десятка. Точно сказать нельзя.

– А камеру можно повернуть?

– Нет. Это старая модель. Её нельзя вращать.

– Понятно, – Спам опустился в кресло рядом с Шаровым. – Ну, а света почему нет?

– Распределительный щиток, откуда регулируется подача света на этаж, находится у грузового лифта. Кто-то отключил свет.

– Они и отключили, – Калинин ткнул в маячащую на экране фигуру.

На голове незнакомца был виден шлем ПНВ.

– А можно отсюда возобновить подачу электричества на этаж? – Спам слабо улыбнулся.

– Ну, в принципе, можно, – Шаров кивнул. – Вон с того пульта. А что?

– Да есть одна идейка.

Сталкер расстегнул клапан нагрудного кармана и извлек из него два странных предмета, напоминающих по своему строению шариковые ручки.

– Это сигнальное устройство вроде рации, – проговорил Спам. – Одно я оставляю тебе, профессор. Сейчас ты закроешь за нами дверь, чтобы её нельзя было открыть снаружи, и будешь сидеть тихо, как мышь.

– А вы? – Шаров растерялся.

– А мы с капитаном прогуляемся до раздевалки, где лежит мое оружие, и спустимся вниз.

– Я… – хотел было возразить Калинин, но Спам жестом остановил реплику.

– Слушай внимательно, профессор. Когда я нажму на эту кнопку, – он указал на устройство, которое держал в руке, – второй передатчик, который я оставил тебе, подаст звуковой сигнал. Как только это произойдет, ты должен будешь включить свет на нижнем этаже. Когда устройство запищит вновь, ты выключишь свет во всем комплексе. И так по очереди. Понятно?

– Но зачем?

– Хочу сравнять шансы, – Спам скривил губы в ухмылке чеширского кота. – Всё ясно, профессор? А мы пошли.