Книжные Черви - Фаусто Грин

– Офицер Тёркин к заданию приступил.

В комнате раздались одинокие хлопки и голос, который не напоминал ничего из существующих звуков. Пустой. Равнодушный. Неживой.

– Ну и драму вы здесь разыгрывали, пустил бы слезу, если б мог, честно. Сдох наконец-то. Живучий гад, представляешь? Столько сопротивлялся…

Василий резко обернулся, но в комнате никого не было.

– Покажись! – стараясь заглушить яростью страх, крикнул он.

– Ещё не хватало. Я пришёл проверить, откинулся ли старикашка. Я вижу, что откинулся. Этого достаточно. Ох, и пришлось же с ним повозиться, словно других претендентов на смерть не было! Ещё и ты тут. Кстати, тебя вообще здесь быть не должно, Тёркин. В человеческом мире ты не выживешь. Так что, счастливо оставаться.

Тёркин побежал на звук. Голос хрипло рассмеялся и пропал.

*

После похорон Тёркин покинул Москву и обосновался в небольшой деревушке под Смоленском. Каждый день Василий задавался вопросом: правда ли всё, что с ним было? Правда ли он тот самый Тёркин? А может быть, просто городской сумасшедший? Ответы пришли почти десять лет спустя. Вася не постарел ни на миг, в то время, как соседские ребятишки, мамки которых совсем недавно были на сносях, пошли в школу. В деревне над Васей шутили, что скоро сможет выбрать себе невесту из совсем молодых, раз сам выглядит как двадцатилетний, но Тёркина пугала перспектива никогда не состариться и наблюдать, как стареет и умирает девушка, которую он возьмёт себе в жёны.

Изменилось всё в 1979 году, когда стало известно, что советские войска отправились в Афганистан. Война началась. И Тёркин не смог остаться в стороне.

*

Март 1989 года

Василий сидел возле входа в метро на станции Белорусская и пил водку. Он был одним из тех бездомных, к которым боялись подходить. Этот огромный мужчина, заросший бородой и липкими колтунами волос, внушал ужас. Поговаривали, что он вернулся с войны и не смог найти себя в мирной жизни. Если же предложить ему выпить, бездомный рассказывал о том, что люди – поголовно все ублюдки и твари, недостойные того, чтобы их защищать. Он ненавидел их всех, равнодушно проходящих мимо, презрительно отводящих глаза, шепчущих себе, что ничего этого нет. Что не было войны, что не было разорванных тел солдат – совсем мальчишек – посреди песчаного ада, что не было презрения к тем, кто вернулся после первой кампании, что не было идиотских приказов, приводящих к бесчисленным жертвам, что не было приказов сверху, чтобы люди шли и умирали за Родину, которая продала их. За Родину, что предала их.

В тот вечер к нему подошёл полноватый мужчина в элегантном костюме и с маленькой странной собачкой, похожей на лису.

– Офицер Василий Тёркин. Мы нашли вас. Мы наконец-то нашли вас! Вы нужны нам! – без долгих предисловий радостно зачастил незнакомец.

– А вы мне нет, – мрачно и равнодушно буркнул Тёркин и сплюнул. – Идите к чёрту отсюда, пока я вас… пока я вас не убил.

– Я примерно это и предполагал, – разом погрустнев, вздохнул мужчина, достал из кармана зелёный драгоценный камень и показал его Тёркину. Солдат тут же упал на землю без чувств.

…Очнулся Василий уже в незнакомой квартире. Мужчина и собачка ходили рядом. Первым делом, обнаружив себя в незнакомом месте, Тёркин кинулся на незнакомца и принялся его душить. Полноватый дяденька начал задыхаться, но успел щёлкнуть пальцами. Из-под земли появились очертания людей, которые немедленно подняли Васю в воздух и пригвоздили к стенке. Тёркин метался и пытался вырваться. Не помогало.

– Успокойся, – неожиданно внятно прогавкала собака.

Тёркин вылупился на неё.

– Василий, – потирая горло, проговорил мужчина, – мы знаем, что вы тот самый герой знаменитой поэмы Александра Трифоновича Твардовского и что он призвал вас сюда с помощью магической жемчужины. Послушайте, вы не сошли с ума. Мы такие же, как и вы, герои книг. Читали Тургенева, Гоголя, Толстого? Мы искали вас три года. Может, больше. Пожалуйста, послушайте: вы очень нужны нам. Если вы разочаровались в людях, не дайте погибнуть тем, кого создали лучшие из них!

Василий вздохнул и кивнул:

– Сначала покурим.

Конец интерлюдии

– Я был разным человеком. Но довольно воспоминаний, – закончил свой рассказ Тёркин. – Начнём с Таганско-Краснопресненской ветки.

***

Вся Москва была украшена к Новому году, и люди всё меньше думали о работе и всё больше о запахе мандаринов, оливье и том, где найти хату на новогоднюю ночь. Офисный планктон готовился к корпоративам, студенты к сессии.

И только Онегин помогал Ивану заполнять рабочие документы за квартал и учился делать то, чего не умел.

Мужчины сидели на полу в комнате Ивана и пытались свести годовой отчёт. Получалось это плохо, потому что Иван, как типичный руководитель, решил для особого веселья сопроводить действо бутылкой виски. Словом, господа напились гораздо раньше, чем сошлись цифры. Но Онегина такая работа совершенно устраивала.

Иван откинулся на пол и завыл в потолок.

– Я не могу больше!.. Евгений, ты идёшь в магазин за выпивкой и закуской, – решительно заявил он.

– И с каких денег? – усмехнулся Онегин. – Ты мне зарплату пока так и не выплатил.

– Ты работаешь на меня с позавчера, какая зарплата? – вскинул брови Иван.

Онегин вздохнул и стал собираться в магазин. Естественно, Иван выдал ему деньги. Выпивающие люди крайне щедры на то, чтобы сорить деньгами, особенно когда речь идёт о продолжении банкета.

***

В тот день по плану Тёркин и Мэл проверяли Арбатско-Покровскую ветку. На перегоне между Киевской и Парком Победы, Мэл почувствовала, как её буквально трясёт и по телу бегают мурашки.

– Вот оно! – воскликнула она.

– Выходим! – мигом среагировал Василий.

На улице Тёркин сразу позвонил Маргарите и попросил приехать. К счастью, она была как раз недалеко.

…Женщина вздохнула и поняла, что новогодний шопинг в «Европейском», видимо, придётся отложить. Она вышла, села в машину и двинулась на встречу с друзьями. На перекрестке какие-то умники опять устроили пробку. Именно поэтому Марго предпочитала мотоциклы и метлу. Но метлой в это время было пользоваться слишком заметно, да и с парковкой тяжело. И каково же было удивление женщины, когда она увидела молодого человека с продуктовыми пакетами, похожего на Онегина. Маргарита присмотрелась: это действительно был он! Поняв, что пробка здесь на неделю, и она его вот-вот упустит, Марго нарушила обещание, которое давным-давно дала сама себе: не колдовать прилюдно. Она притормозила и провалилась в своё красное измерение, по которому выбралась из машины