У каждой лжи две правды - Анна Мария Роу

– И теперь что бы он ни искал в городке, ничего противозаконного в ваших действиях найти бы не смог…

Очень похоже на то проклятие, которое у неё… Как Янек его назвал? «Избирательное видение»?

– Вы совершенно правы, пани Стефания, – они теперь стояли не в мрачном склепе, а на солнечной террасе. Вниз к реке спускались широкие ступени из светло-жёлтого камня. Где-то вдалеке лютня играла заунывную печальную мелодию. – Он уедет отсюда в ближайшее время и будет уверен, что Гдыньск – милый провинциальный городок. Кому бы он ни подчинялся, в отчёте он отразит именно эту картину. Здесь не происходит ничего криминального, всё как всегда. Я много времени потратил, чтобы в люди городе были счастливы и довольны… Приходится, конечно, всё держать в своих руках. В том числе и преступный мир. Я бы сказал, никого лучшего на эти роли я не видел…

– Какая качественная иллюзия, – не выдержала Стефания, когда мимо неё пролетела огромная бабочка. Тёплые солнечные лучи коснулись щеки и погладили кожу на ней.

Пшемислав довольно улыбнулся, предложил ей руку и повёл по ступенькам вниз. Сам он тоже изменился. Вроде как стал выше, вместо модной одежды на нём оказалась набедренная повязка схенти с поясом, украшенным драгоценными камнями, мощную грудь украсило массивное ожерелье похожее на воротник – ускх. Лицо немного изменилось, глаза потемнели, их разрез был умело подчёркнут тонкими чёрными линиями.

– А как же пани Альжбета?

– Она контролировала публичные дома ещё до моего приезда, – градоправитель чуть склонил бритую голову. Волосы? Они тоже исчезли. – Оставить всё как есть было намного проще, чем ещё и эту сферу контролировать.

– Но зачем вам её убивать?

Одежда Стефании тоже менялась. Иначе она в своём многослойном наряде легко получила бы тепловой удар.

На ней оказалось белое льняное платье, простое и изящное, на руках браслеты, за которые пани Амалия продаст и свою душу и ещё чью-нибудь. Сандалии, украшенные мозаикой из полудрагоценных камней. Их не любили носить, но вещь была статусной, и за многими аристократами тех времён всегда ходил специальный раб, держащий сандалии. Рунихен вот ступал босиком.

– Буду с вами честен.

Ступени кончились дорожкой в красивый сад. Диковинные пальмы, кусты, названия которых девушка и не знала, яркие цветы и не менее яркие бабочки.

Стефания постаралась незаметно коснуться какого-то резного листа изумрудного цвета и пустить по нему искорку своей магии. Но отклика не почувствовала. Неужели всё это иллюзия? И разве так можно? Попадать внутрь придуманного места? Они же всё ещё в маленьком склепе!

– Я получил известие, что скоро к нам приедет ревизор. Неожиданно, недавно проверка уже была… Из-за этого мы крупно поссорились. Не первый раз. Всё-таки характер у пани Альжбеты был тяжёлым… Я потребовал, возможно, слишком жёстко и бескомпромиссно, быть более осторожной и свернуть на время поставки живого товара в столицу. Она отказалась. Я же говорил, люди слишком беспечные и считают себя чуть ли не бессмертными. Но я её и пальцем не тронул. Всё-таки иметь дело с опытной птичницей всяко легче, чем с взбалмошной девчонкой, которая только власть почувствовала и непонятно что сейчас наворотит.

– Подождите, – Стефания остановилась. Львёнок с забавной мордочкой высунулся из-за куста, чихнул и спрятался обратно. – Вы же недавно воскресли?

– Я, между прочим, и не умирал, – Пшемислав заложил руки за спину и уставился на ровную гладь реки. – Воскрес… другой человек. А вы этому поспособствовали.

– Но кто же тогда вы?

– Рунихен, прозванный Разрушителем, жрец-воин богов Та-Мери…

Богов, которые умерли. Не тогда, когда был разрушен их последний храм или умер последний жрец, а когда в них перестали верить и приносить жертвы: агнцев ли или поступки, не суть важно, что для человека ценно. Но на самом деле боги не умирают, это Пшемислав знал наверняка. Они просто берут другие имена.

– А воскрес кто?

– Та, которая ничуть не изменилась… Что она наговорила тебе?

– Она?

– Да! Я похоронил в своей усыпальнице самую прекрасную женщину, которую рождала земля. Сильного мага. Экспериментатора и исследователя. Чьи ум и красота превосходила лишь жажда власти. Так что она сказала тебе?

– Она не врала мне!

– Ложь отрицает ваша связь, а вот недоговорить вполне можно. Так что?

– Что она вас любила! А вы предали! И как вы до сих пор живы? И…

Наверное, в какой-то момент перестаёшь удивляться. Что поделать, где одна мумия воскресла, там и её соплеменник жив оказался. И здравствует уже долгие и долгие годы…

Над ровной гладью реки пролетели несколько птиц. Даже издалека были видны длинные изогнутые клювы.

Нил? Или же древний маг решил создать иллюзию того потустороннего мира, куда не смог попасть?

– Любила? – переспросил Рунихен. Ни горечи, ни ненависти в голосе не слышалось. Лишь усталость. Все устанут жить за тысячи лет. – Возможно. Но власть она любила больше. Магия не должна ставить нас выше обычных смертных. Это не привилегии. Это ответственность за тех, кто слабее. Задача мага – служить и заботиться о младших детях богов, кто рождён без дара…

А то, что при этом живут эти дети, как хомячки в клетке, дыхнуть в сторону лишний раз бояться, а шаг влево, шаг вправо уже повод к наказанию, так это так мелочи. Они же неразумные, как жить не знают. Контролировать нужно, направлять и пальцем когда надо грозить.

– В том числе и служить фараону… Я видел, что моя женщина начала забывать о своей великой миссии… Её эксперименты становились всё более экстремальными, а жертвы необоснованными. Идеи безграничной власти и бессмертия затуманили её разум. Ей мало было короны Верхнего и Нижнего Домов, побед над восточными племенами и сокровищ истоков великой реки. Ей казалось, что она ещё ничего не сделала и болезнь, которая начала подтачивать её силу, стала для неё настоящим ударом. Она бросила свои походы, экономические реформы. Её интересовал лишь один ритуал… Глупая… Я бы любил её и так. Красивой или же старой… Зачем ей бессмертие? Разве не была её жизнь полной чашей, чтобы стараться нести её как можно дольше? Я всё время стоял за спиной моей женщины, всегда её поддерживал, помогал воплощать её планы и держал опахало, когда она молилась богам. В моменты, когда маги наиболее беззащитны. Но видя, что любовь моя всё больше теряет себя в желании остановить течение жизни… стать бессмертной и равной богам, я принял непростое решение – увезти её подальше от Мемфиса. Надеялся, что моя любовь заменит ей всё, что она поймёт, что важно не сколько ты прожил, а как. Сколько ты сделал, и есть ли у тебя дорогие сердцу люди.

Крикнула птица. Солнечные лучи золотили песок на дорожке. По Нилу плыли лодки под белоснежными парусами.

– Я создал для неё удивительнейшее место. Не правда ли, оно прекрасно? – жрец-воин обвёл рукой чудесный сад, и белоснежный одноэтажный дом, и реку, а потом побрёл по тропинке дальше.