Девочка из провинции - Алла Холод

– Ты успокоилась хоть чуть-чуть? – спросил Димочка, накрывая своей ладонью Катину ладонь. – Держалась ты хорошо, я все время боялся, что что-нибудь случится, но ты молодец.

– Это потому что ты был рядом, – ответила Катя, – если бы не ты, не знаю, что со мной было бы.

От этих слов Димочка как будто преобразился. Он сам почувствовал, что вдруг стал взрослым, ответственным за другого человека. Это было открытие. Оказывается, чувствовать ответственность, видеть глаза, устремленные на тебя с такой надеждой и благодарностью, волнующее чувство. Наверное, пик этого волнующего чувства испытывают молодые отцы, впервые берущие на руки своего ребенка.

В купе Катя и Димочка были одни, их соседи, двое мужчин средних лет, ушли в вагон-ресторан. В темном купе они не отрывали глаз друг от друга. Стук колес убаюкивал, за окном мелькали не различимые во мраке пейзажи. В этот момент Кате показалось, что Димочка именно сейчас и здесь принимает самое важное решение. Впервые она не чувствовала расстояния между ними, они были одни во всем мире. Они были едины.

«Может, все-таки оно того стоило», – подумала Катя, не отрывая взгляда от влажно блестевших глаз напротив.

Лидия Ивановна Терещенко возвращалась домой, встревоженная не на шутку. Еще неделю назад она сообщила сыну время прибытия поезда из Кисловодска и номер вагона, но выйдя на перрон, никого не обнаружила.

Она звонила Антону и позавчера, и вчера, телефон его был отключен, но Лидия Ивановна не придала этому обстоятельству большого значения. Ее сын мог надолго зависнуть в компании или в клубе. Правда, Антон, увидев пропущенный звонок, всегда перезванивал матери, никогда не заставлял ее волноваться. Но сейчас не перезвонил. Лидии Ивановне сыновняя невнимательность была неприятна и даже обидна, но она предпочитала не делать из мухи слона без крайней нужды. Дело молодое, мало ли где он? Может, за город уехал куда-то, где связь плохая. Главное, время встречи и номер вагона он знает. А если знает, то где он, спрашивается? Не встретить мать из санатория – это по правилам их семейных взаимоотношений было чем-то запредельным.

Лидия Ивановна уезжала надолго, на месяц, вещей, соответственно, у нее было много. Хорошо, что попутчик, приятный пожилой мужчина, помог вынести вещи из вагона, но дальше-то что?

– Лидия Ивановна, я вижу, вас не встречают, – обратился к ней тот самый приятный попутчик. – Могу я быть чем-то полезен? Меня встречает зять, давайте, мы подбросим вас до дома. Где вы живете?

Его встречает зять! У Лидии Ивановны от досады даже слезы выступили на глазах: а ее родной сын почему-то не встречает. Она постаралась не показать свое расстройство столь учтивому человеку, вновь пришедшему на выручку, но обременять кого-то ей не хотелось. Тем более зять уже стоял с сумками за спиной тестя, и по нетерпеливому выражению его лица было видно, что он не в восторге от перспективы возиться с посторонней теткой, тратить на нее время.

– Большое спасибо, но не надо, – ответила Лидия Ивановна, – сын просто опаздывает. Я его подожду.

– Вы уверены?

– Да, конечно, я его подожду, всего вам доброго, – закончила разговор Лидия Ивановна.

Она действительно некоторое время постояла на перроне, вглядываясь в толпу встречающих и приезжающих. Вскоре толпа поредела, а затем перрон опустел совсем. Антона не было. Лидия Ивановна нашла носильщика, и он погрузил ее вещи на тележку. Ей поднимать тяжести было категорически нельзя. На вокзале пришлось взять такси.

Чем ближе Лидия Ивановна подъезжала к дому, тем сильнее ее охватывало волнение. Телефон Антона был по-прежнему выключен. Что же могло произойти? За небольшую доплату таксист поднял ее вещи на этаж, и Лидия Ивановна вошла в квартиру.

Было видно, что сын к ее приезду не готовился. Лидия Ивановна Терещенко ездила в Кисловодск регулярно и знала, что в ее отсутствие Антон, наверняка, и курит в квартире, и посуду за собой моет через раз, и топчется в обуви, и кровать вряд ли убирает. Но к ее приезду он всегда тщательнейшим образом все проветривал, убирал из кухни следы дружеских вечеринок и даже мыл пол.

Сейчас квартира была не в лучшем состоянии. В кухне стоял тяжелый запах пищевых нечистот. В раковине валялись грязные тарелки, на плите осталась кастрюля, в которой Антон варил пельмени. По состоянию чашки, в которой Лидия Ивановна обнаружила недопитый чай, можно было с уверенностью утверждать, что простояла она так три дня, не меньше. С кухонного стола не убрали пепельницу, распространявшую ужасную вонь от залежалых окурков, мусорный пакет пах ничем не лучше.

Похоже, что Антона не было дома дня три, и уходил он в расчете на то, что вернется до приезда матери. Никогда он не позволил бы себе оставить дома такой срач. Так где же он? Сердце Лидии Ивановны учащенно забилось. Телефон его ближайшего друга Эдика был записан у нее в книжке, куда она заносила все телефоны, которые не было нужды забивать в аппарат.

– Эдик, здравствуй, это Лидия Ивановна, мама Антона, – взволнованным голосом сказала она, как только Эдик взял трубку.

– Здравствуйте, Лидия Ивановна, – отозвался друг сына.

– Ты не знаешь, куда пропал Антон? Я приехала из санатория, он меня не встретил, в квартире кавардак, ничего не пойму, куда он подевался?

– Да я, если честно, сам его третий день ищу, – ответил Антон, – у него телефон отключен.

– А есть какие-то предположения: куда он мог податься? – настаивала Лидия Ивановна. – Может, раньше что-то говорил?

– Без понятия, – отрезал Эдик, – и ничего такого он не говорил. Я последний раз видел его в клубе, мы с девчонками отдыхали. И больше не виделись.

– А когда это было?

– Если точно… – Эдик помедлил, – сегодня шестой день, как от него ни слуху, ни духу. Но вообще-то после той вечеринки мы созванивались, а вот отключился он, наверное, дня три-четыре назад.

Лидия Ивановна стала метаться по квартире, ища хоть какую-то подсказку. С каждой минутой сердце колотилось все отчаяннее. Она пошла в Антонову комнату. Постель была разобрана, под кроватью валялись носки. Черное полупальто висело в коридоре, ушел Антон в кожаной куртке, которой не доставало в коридорном шкафу-купе.

В последней надежде найти записку Лидия Ивановна обшарила все поверхности, хотя уже понятно было, что никакой записки нет. На тумбочке в коридоре она, впрочем, увидела один посторонний предмет: губную помаду в черном флаконе. Она взяла флакон в руки, повертела, этикетка Лидии Ивановне ничего не сказала, она не была приучена к итальянским названиям, пользовалась косметикой попроще. Женщина машинально сунула помаду в карман плаща, взяла сумочку и как была с дороги, не переодеваясь, решительно вышла из квартиры.

По дороге в райотдел полиции, куда ее ноги понесли сами, Лидия Ивановна мысленно репетировала скандал, который она сейчас закатит. Естественно, заявление у нее брать не захотят, станут тянуть время. Она обнаружила отсутствие сына сегодня, значит, мурыжить ее будут как минимум еще три дня. А мало что произойдет за эти три дня? Может, ее Антон подчистую проигрался, – знала она за ним такой грешок, и его где-нибудь держат?