Харассмент - Кира Ярмыш

Людей было море, и в их потоке Инга ощущала себя неуютно. Ей казалось, что все знают друг друга и радуются при встрече, только она не знает никого, да еще и все делает неправильно, вызывая недовольство. Говорить по-английски сегодня тоже не получалось: Инга мямлила и подолгу не могла вспомнить самые простые слова. Она зареклась пить в оставшиеся дни.

Илью она не видела целый день и старалась не думать о нем, но ничего не выходило. Обрывки воспоминаний то и дело приходили на ум. Она стояла возле автомата с кофе, и перед ее глазами вдруг мелькнула картина, как она вынимает из ушей сережки и кладет их на стол в номере. Даже такая безобидная деталь заставила Ингу дернуться, словно она неосторожно дотронулась до свежей раны. Ее вчерашняя злость на себя прошла, сменившись тупым отчаянием: она предчувствовала, что Антон обязательно все узнает. Она не понимала, откуда взялась эта уверенность, и главное, почему сейчас. Одновременно Инге мерещилось, что все люди, которых она встречает, уже знают про нее что-то и смотрят косо. Чем больше она нервничала и жалела себя, тем больше поводов для этого находилось, словно ее собственный мозг обратился против нее и безжалостно подбрасывал новые причины. Она даже начала ощущать стыд перед Ильей: ей вдруг померещилось, что вчера она вела себя чересчур развязно. Инга вспомнила, что, когда они занимались сексом, она ударилась головой о спинку кровати. Сегодня это казалось ей несмываемым позором. Ей хотелось спрятаться и поплакать.

Однако после обеда день как будто стал налаживаться, а на самом деле это просто Инга начала приходить в себя и постепенно воспряла духом. Она боялась писать Антону, уверившись, что он каким-то шестым чувством обо всем догадался, но тут он написал ей сам, и Инга успокоилась. К вечеру она ощущала себя полной сил, и конец света, который еще несколько часов назад был неминуем, отложился на неопределенный срок. Сейчас она вернется в гостиницу, переобуется из каблуков в сандалии и наконец-то убежит гулять по Парижу. Она не сомневалась, что, как только ее захватит новый город, тревога окончательно пройдет.

Этому не суждено было сбыться – на входе в отель она столкнулась с Ильей. Он не писал ей весь день, что утром ее еще радовало, а потом, как и все остальное, начало безотчетно беспокоить. Сколько бы она ни напоминала себе, что Илье свойственно пропадать, Инга не могла отделаться от ощущения, что его молчание наделено зловещим смыслом. Причин для этого не было, но Ингин разум, взвинченный похмельем и паранойей, любезно сконструировал одну – она стала думать, что вчера совершила какую-то особенную глупость или неловкость, о которой забыла. Инга успокаивала себя, что даже если и так, ничего страшного не случилось, что она все равно собиралась расставаться с Ильей, поэтому это только к лучшему, но не могла одолеть смятение.

Увидев Илью, она в первую секунду испугалась. Илья шел ей навстречу с каменным лицом, и у Инги упало сердце. Однако, поравнявшись с ней, он вдруг расцвел улыбкой и сказал:

– Весь день от меня пряталась, никак не мог тебя поймать.

Сердце взмыло на свое законное место, и Инга тоже не смогла сдержать улыбку.

– Я не пряталась, просто бегала с этими. – Она мотнула головой в спину удалявшимся журналистам.

– Как все прошло в первый день?

– Да вроде бы хорошо… Никто ведь не возмущался из руководства, ты не слышал?

– Не слышал, а почему кто-то должен был возмущаться?

– Да Батонов из «Коммерсанта» опоздал к Кантемирову почти на двадцать минут, и я подумала, вдруг он недоволен…

Говоря это, Инга почти с мольбой смотрела на Илью, мечтая, чтобы он ее успокоил.

– Я ничего такого не слышал, – повторил Илья. – У меня сейчас как раз с ним встреча, после нее могу тебе рассказать, если он как-то упомянет.

Инга поднялась к себе в номер, но гулять не пошла – осталась ждать, когда Илья ей напишет. Он не писал долго, за окном уже начало темнеть. Стало понятно, что сегодня Инга уже не погуляет. Ей хотелось спать, и из-за молчания Ильи она опять начала впадать в уныние. Может быть, Илья о ней забыл? А может быть, Кантемиров сказал про нее что-то ужасное?

Сообщение от Ильи пришло в девять вечера: «Спускайся в лобби, я тут в баре». Инга вихрем пронеслась по комнате, спешно переодеваясь. Ее наряды делились на три типа: то, в чем она ходила в номере (спортивные штаны и футболка), то, в чем можно было ходить в коридоре гостиницы (парадные спортивные штаны и рубашка, завязанная узлом на поясе), и то, в чем можно было ходить по улице. Удостоверившись, что она добилась нужного эффекта – выглядит настолько расслабленно, чтобы никто не заподозрил ее в излишнем старании, и при этом настолько прилично, чтобы уместно смотреться в ресторане, она спустилась в бар.

Илья сидел в компании Котова и Вячеслава, на столе перед ними стояли полупустые бокалы пива. Нахмурившись, Инга приблизилась. Она была уверена, что Илья напишет ей сразу же, как только освободится, но судя по их ополовиненному пиву, по расстегнутой верхней пуговице на его рубашке и по слишком громкому смеху Вячеслава, они провели тут уже некоторое время.

– Привет, – сказала Инга, подходя.

– О, привет! – обрадовался Илья, словно они давно не виделись. Он поманил к себе официантку. – Ты что будешь?

С утра мысль об алкоголе казалась Инге преступлением, но сейчас она все же заказала маленький бокал сидра.

Следующий час она провела, слушая байки Вячеслава о других пресс-турах, в которые они ездили с Ильей несколько лет назад, когда он еще работал в другой компании, и сплетни о том, кто в какое издание перешел, кому сколько платят и кто с кем поссорился. В отличие от вчерашнего вина, которое не шло (и как сегодня оказалось, неслучайно), сидр бальзамом ложился на Ингино раздраженное нутро. Она заказала себе второй бокал и все ждала момента, когда сможет остаться с Ильей наедине и выяснить, что же сказал Кантемиров. Несмотря на то, что алкоголь вроде бы приглушал ее переживания, на Илью она сердилась все явственнее – ее возмущало, что он не спешит избавить ее от беспокойства.

В одиннадцать Ингу начало клонить в сон. К этому моменту Вячеслав наконец-то снял свою фуражку и стал чуть меньше походить на дальнобойщика. Глаза у него блестели. Котов раскраснелся и то и дело поправлял очки, съезжающие по носу. Пока Илья с Вячеславом хохотали, обсуждая очередную историю из предыдущих командировок, он молчал, не отрываясь от своего телефона.

Илья заказал еще пива и спросил, будет ли Инга сидр. Она с плохо скрываемым раздражением отказалась. Она не понимала, что злит ее больше: если Илья намеренно тянет время или если он даже не догадывается, что она ждет. Вечер пропал зря, и она винила в этом Илью.

Котов наконец-то засобирался в номер. Инга проводила его завистливым взглядом, а потом со вспышкой глухого недовольства подумала: а она почему сидит? Илья чувствовал себя прекрасно. Он разливался соловьем и не обращал на нее никакого внимания. Инга отставила пустой бокал и мстительно сказала:

– У меня завтра первое интервью в девять утра, я, пожалуй, тоже пойду.