Воющие псы одиночества - Александра Маринина

Дурнота прошла, Элеонора Николаевна выпила на кухне стаканводы из-под крана, выключила всюду свет, заперла квартиру и поехала домой.

Проезжая перекресток, на котором всегда подолгу горелкрасный свет, она привычно вытащила из сумочки зеркальце и критически огляделалицо.

Была смазливая пухленькая девчушка Элка, изучавшая хинди имечтавшая о жизни за границей, а превратилась в домохозяйку Алю, старуху ссухим жестким лицом и твердым подбородком. Назар назвал ее красивой зрелойженщиной, но Аля ни на секунду этому не поверила.

Потом, уже возле дома, она долго не выходила из машины,пытаясь удержать в памяти тот час, когда на пассажирском сиденье рядом с нейсидел Назар. Она прикасалась пальцами к обивке сиденья, и ей казалось, что оначувствует ткань его плаща и тепло его спины.

Впереди, в конце улицы, появилась знакомая фигура, Алязацепила ее краем глаза и сперва даже не поняла ничего, снова задумалась, потомвздрогнула и уставилась на нее через лобовое стекло. Дина. Идет медленно,походка усталая. Впрочем, у девочки такой тяжелый неуклюжий шаг, что никогда незнаешь, устала она или просто так ходит. Длинный просторный плащ, а под ним,наверное, один из ее любимых балахонов.

Откуда она возвращается? Куда ходила? Опять дождалась, когдаАндрей уснет, и ушла. Алю она не боится, знает, мерзавка, что тетка братабережет и ничего такого ему не скажет. Вот и пользуется. Как поступить?

Выйти из машины? Или пересидеть еще несколько минут,подождать, пока Дина войдет в квартиру и скроется в своей комнате, и толькопотом прийти, чтобы избежать очередной разборки? Девчонка вбила себе в голову,что у Али молодой любовник, и не упускает случая пошипеть по этому поводу. Алясама виновата, дала повод, теперь расплачивается. Но чутье у нее простофантастическое, и если уж раньше она на пустом месте позволяла себевысказываться на тему «позорных случек», то что скажет сегодня, если столкнетсяс теткой?

А что, это даже интересно проверить. Может, и нет у нееникакого чутья? Аля решительно вышла из машины. Дина была уже в десятке метровот нее и, конечно, тетку увидела.

- Ну, и откуда ты возвращаешься, позвольполюбопытствовать? - ехидно спросила Элеонора Николаевна.

Дина остановилась как вкопанная, и Але показалось, что девушкас трудом удерживается, чтобы не убежать. Куда бежать, дурашка? Домой? Так ятебя и дома достану. Не домой? А куда? В такое-то время… Четвертый час, скороутро. Ничего себе гуляет племяшка!

- Ты… - голос Дины заметно дрожал. - Ты давно здесьстоишь?

- Давно.

Аля вредничала, она просидела в машине от силы минут пять,но негодование на Дину на миг лишило ее взрослой мудрости.

- И ты видела?…

Интересно, что она должна была видеть? А может быть,попробовать… Сблефовать? И тогда, наконец, станет понятно, куда и зачем девочкаходит по ночам?

- Видела.

- Ну… и что теперь?

- А что теперь? - Аля прикинулась непонимающей, хотяона и в самом деле ничего не понимала.

А Дина тем временем, кажется, пришла в себя и опомнилась.

- Будешь мне печень выклевывать? Или отцу скажешь?

Да, выдержке племянницы можно позавидовать, всего несколькосекунд растерянности - и она уже в полной боевой готовности, дерзит,огрызается. А Але скорости реакции не хватило, не успела она использовать этинесколько секунд. Не надо было спрашивать: «А что теперь?», время потеряла, авместе с временем - наступательную позицию.

- Можно поторговаться, - осторожно сказала она. -Допустим, я отцу не скажу. Что тогда? Чем ты со мной расплатишься?

Аля говорила медленно, все равно время упущено, теперь можноне спешить, и даже наоборот, спешить не нужно, нужно быть очень аккуратной ивнимательной, чтобы не выдать себя. Что же такое она должна была видеть? Чтоувидела бы, если бы приехала раньше и осталась сидеть в машине? Черт, не надобыло домой заезжать! Ну что ее туда понесло? Ведь только три дня назадпроверяла квартиру, все было в порядке.

- А что ты хочешь? - Дина тоже была настороже, сейчасона даже в своем бесформенном плаще напоминала готовящегося к решающему прыжкудикого зверька.

- Да, в общем-то, ничего. Мне от тебя ничего не надо.Да и что ты можешь мне предложить? Денег у тебя все равно нет, работу по домуты вместо меня не сделаешь, ты же ничего не умеешь, кроме как расходы считать.

И тут произошло то, чего Аля ну никак не ожидала. Динаразревелась, горько, громко, совершенно по-детски. Аля попыталась обнять ее,успокоить, но девушка вырвалась из ее рук и отскочила в сторону.

- Не смей меня трогать! - провыла она сквозь плач. -Мне не нужна твоя жалость! Ты считаешь, что я никчемная? Что я ни на что негожусь? Ничего не могу? Да? С меня даже взять нечего?

- Ну что ты, Диночка, - растерянно проговорила ЭлеонораНиколаевна, - зачем ты так? Тебя никто не жалеет, тебя просто любят ибеспокоятся за тебя. И папа, и Славик, и я - мы все тебя любим.

- Ты все врешь! Никто меня не любит! Ничего, вы ещеузнаете…

Больше Але не удалось выжать из Дины ни слова. Она пересталаплакать так же внезапно, как и начала, словно рубильник сначала включили, потомвыключили. Девушка рукавом плаща отерла лицо и резко пошла к подъезду. Алепришлось отстать - надо было закрыть машину. Когда она вошла в подъезд,слышался ровный гул лифта - Дина уехала. Ничего, не хочет разговаривать - ненадо, пусть помолчит. Только в следующий раз Аля не будет такой простодушной,она сделает вид, что уезжает, и выследит-таки девчонку. Пора прекращать этобезобразие.

Вой милицейской сирены ворвался в уши и, казалось, мгновеннозаполнил голову, вытесняя сон. Настя рывком поднялась в постели, глазараспахнуты, сердце судорожно дергается, и почему-то где-то совсем не там, гдеему положено быть, если верить анатомическому атласу.

Тишина. В комнате темно, цифры на электронном будильникепоказывают 4.38. Господи, это еще даже не рано, это совсем ночь…

Рядом зашевелился Чистяков, разбуженный резким движениемжены.

- Ты чего, Ася? - сонно пробормотал он.

- Леш, ты сирену слышал?

- Какую сирену, господь с тобой? Спи уже.

Она послушно легла. Значит, никакой сирены не было, ейприснилось. Настя уставилась широко раскрытыми глазами в потолок. Конечно,приснилось, потому что бессмысленно включать сирену в половине пятого утра,дороги пустые, можно беспрепятственно ехать с любой скоростью.

Почему же ей это приснилось? Да потому, что она продолжаетмучиться стыдом перед Юркой Коротковым, которому отказала в помощи. Юркеотказала! Юрке, который всегда помогал ей, подставлял плечо, прикрывал ивообще… Вот и приснилась эта сирена как напоминание: ты тут спишь под теплымодеялом и ни о чем слышать не хочешь, а где-то люди работают на износ, ездятночами на вызовы, принимают на себя первые удары человеческого горя, отчаяния,растерянности, презрения, да-да, презрения к милиции, которая, как принятосчитать, ничего не может и ничего делать не желает.