Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома - Джон Болтон

экстрадиции, фактически зарубив его на корню. Протесты продолжались и в следующие выходные два миллиона гонконгцев вышли на улицы, теперь требуя отставки Лэм.

В телефонном разговоре 18 июня вместе с представителями торговли и «Хуавей» Трамп сказал, что он видел, что происходит в Гонконге, но это внутренняя китайская проблема. Он запретилсвоим советникам обсуждать Гонконг публично в какой бы то ни было форме. Си выразил признательность, сказав, что то, что произошло в Гонконге, действительно было чисто китайским внутренним делом. Он сказал, что вопрос об экстрадиции, который вызвал демонстрации, должен был закрыть существующие лазейки в законодательстве Гонконга и касался серьезных уголовных дел. Он также подчеркнул, что стабильность и процветание в Гонконге являются плюсом как для Китая, так и для Соединенных Штатов, и другие должны воздерживаться от вмешательства в дела Гонконга. Трамп согласился. С этим судьба Гонконга, могла почти исчезнуть из нашей повестки дня.

Однако, как указал Помпео, когда мы говорили позже в тот же день, несколько установленных законом требований к отчетности обяжут Государственный департамент в какой-то момент высказать свое мнение о ситуации в Гонконге, не имея возможности уклониться.

— Что ты собираешься сказать на воскресных ток-шоу? — задал он риторический вопрос. — Или я, или любой из нас?

К середине августа в СМИ все чаще появлялись сообщения о возможности репрессий со стороны Китая в Гонконге. Я рассказал Трампу все, что мы об этом знали, и он сказал, что может написать об этом в твиттере. Я призвал его полагаться при этом только на общедоступные источники, но он, как это часто бывало, проигнорировал это предупреждение:

Наша разведка сообщила нам, что китайское правительство перебрасывает войска к границе с Гонконгом. Все должны быть спокойны и в безопасности! Многие обвиняют меня и Соединенные Штаты в проблемах, происходящих в Гонконге. Я не могу себе представить, почему?

Да, он делал так много чтобы предотвратить все эти утечки “глубинного государства”…

13 августа, после нашего обсуждения продажи F-16 Тайваню, Трамп снова написал в Твиттере:

Я очень хорошо знаю президента Китая Си. Он великий лидер, который пользуется большим уважением своего народа. Он также хороший человек в «сложном бизнесе’. Я НЕ сомневаюсь, что если президент Си захочет быстро и гуманно решить проблему Гонконга, он сможет это сделать. Личная встреча?

Конечно, когда так много было поставлено на карту в Гонконге, не было никаких сомнений в том, что Си лично отдавал приказы. По мере приближения 1 октября, семидесятой годовщины основания Китайской Народной Республики, напряженность росла. Никто не верил, что Пекин согласится на массовые демонстрации в Гонконге, особенно если они перерастут в насилие, пролившись дождем на парад Си. Китайское информационное агентство “Синьхуа” предупредило демонстрантов: «Конец близок», — настолько явная угроза, насколько это возможно.

Однако в ноябре сторонники демократии превратили выборы в местные советы в референдум о будущем города. Поразительно, что жители Гонконга проголосовали в беспрецедентном количестве, превзойдя пропекинских кандидатов, и полностью изменили политическую окраску местных советов. Этот бой продолжался.

* * *

Китай десятилетиями усердно подавлял этнические меньшинства, например, в Тибете. Репрессии Пекина против уйгуров также продолжались быстрыми темпами. Трамп спросил меня на рождественском ужине в Белом доме в 2018 году, почему мы рассматриваем возможность введения санкций против Китая из — за его обращения с уйгурами, китайцами неханьского происхождения, в основном мусульманами, которые жили в основном в северо-западной китайской провинции Синьцзян. Росс предупредил меня в то утро, что Трамп не хотел санкций из-за торговых переговоров с Китаем. Уйгурский вопрос изучался в СНБ, но готового решения пока не было. Стало только хуже. На обеде в честь открытия саммита G20 в Осаке, на котором присутствовали только переводчики, Си объяснил Трампу, почему он в основном строит концентрационные лагеря в Синьцзяне. По словам нашего переводчика, Трамп сказал, что Си следует продолжить строительство лагерей, что, по его мнению, было совершенно правильно. Поттинджер сказал мне, что Трамп сказал нечто очень похожее во время поездки в Китай в 2017 году, что означало, что мы можем вычеркнуть репрессии против уйгуров из нашего списка возможных причин для введения санкций против Китая, по крайней мере, до тех пор, пока продолжаются торговые переговоры.

Религиозные репрессии в Китае также не были в повестке дня Трампа — будь то католическая церковь или Фалуньгун, это не принималось во внимание. Ни Пенс, ни Помпео ни я не были согласны, но такова была воля президента Трампа. Посол США по особым поручениям по вопросам международной свободы вероисповедания Сэм Браунбек, настаивая на том, чтобы Трамп провел мероприятие по свободе вероисповедания на предстоящем в сентябре 2019 года открытии Генеральной Ассамблеи ООН, говорил, что Китай “ужасен по всем направлениям” — что ж, так и было.

* * *

Трамп был особенно недоволен Тайванем, выслушав финансистов с Уолл-стрит, которые разбогатели на инвестициях в материковый Китай. Одним из любимых сравнений Трампа было указать на кончик одного из своих фломастеров и сказать: “Это Тайвань”, а затем указать на свой стол «Резолют» и сказать: “А это Китай.” Так много американских обязательств перед демократическим союзником… Тайвань настойчиво добивался соглашения о свободной торговле с США, но я не видел у Трампа ни малейшей заинтересованности в этом.

А китайцы хорошо знали о слабости наших лидеров благодаря своим надежным партнерам с Уолл-стрит. Ян Цзечи на нашей встрече 8 ноября прочитал мне традиционную лекцию о том, что Тайвань является самым важным и деликатным вопросом в американо-китайских отношениях. Поразительно, но он сказал, что у нас есть общий интерес — предотвращение независимости Тайваня. Можно подумать, мы были сообщниками! Он бесконечно говорил о политике “одного Китая”, которую он неправильно охарактеризовал в пользу Пекина. На ужине в Буэнос-Айресе Си призвал нас быть осторожными на Тайване. Трамп согласился быть начеку, что означало, что мы спасли свои жизни. Хорошо, что обсуждение было таким коротким.

Си вернулся к Тайваню во время саммита в Осаке, заявив, что это касается суверенитета и национальной целостности Китая, и предупредил, что все наши двусторонние отношения могут быть испорчены. Он попросил личного внимания Трампа к этому вопросу, вероятно, полагая, что он определил свою цель и не собирался позволять ему уйти. Всегда приводивший меня в бешенство, Си настаивал на том, чтобы мы не позволяли тайваньскому президенту Цай Инвэнь ездить в Соединенные Штаты или продавать ему оружие. Си считал оба пункта критически важными для стабильности в Тайваньском проливе. Большая часть позиции Си Цзиньпина прямо противоречила Закону об отношениях с Тайванем 1979 года, законодательства США, которое разрешает продажу оружия